Уильям Голдинг – Повелитель мух рецензия
Роман Уильям Голдинга – Повелитель мух нужно читать на одном дыхании, за один присест, иначе не будет столь яркого эффекта, вспышки ослепляющей молнии, которая разверзнется оглушительным грохотом. Иначе вам не захочется броситься сломя ноги ища спасения в разумном, цивилизованном.
Голдинг - один из последних грандиозных писателей Англии. Прочитав, осмыслив роман Повелитель мух - много узнаешь о себе, что возможно и не хотел бы знать. Копнуть в себя ржавой лопатой, откинуть все цивилизованное и отрыть темный, грязный плод своего первобытного инстинкта. В случае с Голдингом – это не было озарением или осознанием природы человека с помощью мыслеблудия, это были яркие примеры: родная мать, которая была феминистка с психическими отклонениями (возможно, это одно и тоже). Жестокие одноклассники в школе, с которыми Голдинг постоянно дрался.
Роман о пережитом фашизме (везде символы: герой романа Джек приказывал называть себя Вождь (Chief–англ., Führer–нем.).Черные шапочки хористов, которые выгорают и становятся серыми, отсылая нас к фашисткой форме), о создании тоталитарного общества, о человеческой природе, о создании религии (инакомыслия). Читать Повелителя мух можно бесконечно находя все новые смыслы и значения. Давайте же посмотрим, что увидел в нем я.
С самого начала читатель будет сталкиваться со страхом, вначале за детей, которые оказались на необитаемом острове и не осознают всю опасность происходящего, все им кажется беззаботной игрой, когда идя вдоль дышавшего океана, ты не можешь удержаться чтобы не встать на голову или прокатиться колесом. Дети стремятся быть как взрослые, выбирают вожака Ральфа, тот в свою очередь советника Хрюшу и двух министров, Джек – министр обороны, Саймон – духовный министр. Но как всегда происходит с людьми, они выбирают лидера глазами. Ральф так и не смог сформулировать, высказать, выстроить четкий план, не довел ни одно дело до успешного конца, все время слушался Хрюшу, который хоть и был самым умным ребенком на острове не понимающий происходящей дикости, но непривлекательный внешне, тем самым не любим народом. Когда ваш лидер такой, то это неизбежно влечет за собой волну восстания, которую за собой будет вести прямой, жестокий, деспотичный лидер с элементамибогоизбранностидля выполнения особой миссии.
У Голдинга превосходный стиль, словами он рисует резкие, реалистичные образы. Я за время прочтения так и не смог отделаться от мысли, что все происходило передо мной, и я скорее участник, чем зритель.Видел собственными глазами все происходящее, видел как ребята весело улыбались, подмигивали, понимали без слов друг друга, а потомкрепко упершись ногами в песок, сжатыми до белых костяшек кулаками, смотрели в глаза со слегка наклоненным подбородком и выпеченным лбом, словно молодые, длиннорогие барашки. Пытался дотянуться до безобидного, чтобы ударить больнее, ткнуть ножом, пихнуть носком, ухватить за волосы и делать это не прямым образом, через спины таких же жаждущих, чтобы не видеть куда летят удары, а потом забыться, откреститься мыслями: «нет, это я прочел в книге, на самом деле я бы так никогда не поступил».
Эпизод с озарением Саймона, что зверь на этом острове сами дети, меня не сильно взбудоражил или приоткрыл глаза на происходящее. Для Голдинга это было слишком «толсто», мое мнение, нужно было изменить хронологию событий. Ведь намного образней, ярче, воодушевленнее были переданы мысли, слова Джека, когда он смог убить впервые свинку,окружив ее своим отрядом, а сам резал упиваясь могуществом, вседозволенностью отнимания чужой жизни. Джек слушал про зверя, но не мог понять почему все в таком ужасе, в душе у него происходила метаморфоза, осознаниемогущества, диктатуры, силы, зверства,помазанничества он больше не боялся зверя. Мурашки начинают бежать от того, как Джек представлял с отрешенным взглядом, налитыми белой дымкой глазами, как он вместе с его отряд окружит зверя, а он будет резать, бить и колоть пока тот не испустит дух. Вот тут-то бы и не помешало неумелое выступление Саймона, когда он шкрябал словами воздух, а ребята также легко отмахнулись от него, как от назойливого комара, не дав закончить. Но опять это было бы разъяснение, разжевывание, что не стоило того. Осознать читатель должен был сам, а так создалось впечатление, что Голдинг усомнился в умственных способностях читателей и вывалил выпотрошенный смысл наружу.
Откровением становится сцена безумия, когда Саймон встречается с Повелитем мух. Их беседа – искушение. Саймон не верит своим ушам, но свиная голова покрывает его темнотой, просит отречься от всего разумного, иначе он будет умерщвлен собственными соратниками. Мальчик находит в себе силы противостоять, Дьявол поражен такой настойчивостью, желанием познать, разгадать этот мир. Саймон же проходит мимо, мимо страха, темноты, свисающих лиан, как Моисей по дну морскому, только шел он один. Мальчик бежит вниз рассказать всем, что он поборол самого Повелителя мух, внизу же уже находятся озверевшие, подавшиеся искушению Вельзевула. Он начинает проповедовать, поставлять на путь истинный, но волна всех грехов обрушивается на него, и Саймон, как Иисус Христос решает принять их безропотно, не оставляя попыток достучаться до невинных. Волна, кишащая змеями, оказывается такой силы, такой черной, что даже молнии, которые пытаются осветить, окрасить, остановить ничего не могут сделать. К тому моменту тьма уже поглотила, она сделала все, что нужно было Ему.
В конце нет спасения, каким бы оно не казалосьна первый взгляд, мало того, что всем детям придется жить дальше со всем, что произошло на Коралловом острове в череде кровавобезумных событий. Это спасение влечет за собой возвращение на войну, ведь в начале автор сообщает нам, что это была авиакатастрофа во время эвакуации детей. Так вот и современный человек, он не знает куда, зачем идет, он следует общественным законам, правилам, только нарушив общечеловеческие нормы, в лице общества он становится монстром, прокаженным, но может быть этот человек стал свободен и откинул все предрассудки и стал самим собой? Об этом можно писать долго и много, так и не поняв, не донеся мысль до себя, не то, что объяснив кому-то. Чтобы как-то подытожить на ум приходят философская фраза: Перед смертью мы испытываем страх, перед свободой–ужас.
