...
- Тут, через пару домов, есть бар, - предложил Лео.
- Да, я знаю. Я как раз хотел предложить его Вам.
Они переглянулись и отправились в сторону бара. На улице заметно потемнело, но часть солнца еще виднелась за многоэтажными домами, что вырастали с каждым месяц все выше. Теплый ветер окутывал все вокруг себя, одновременно играя с бумажными листами, которые были разбросаны по всему кварталу. Очередная реклама новой пиццерии кричала отовсюду: разноцветные баннеры валялись по всей улице, часть была приклеена к фонарным столбам, стенам, даже несколько машин, проезжавших мимо, были обклеены специальными рекламными наклейками для машин. Вечер был прекрасным, один из летних вечеров, который не хотелось упускать сидя дома возле телевизора. Воздух был пропитан краской, которая исходила от порта, находившегося в семистах метрах от бара. Порт в это время года всегда красил старые корабли, которые уже никуда не отбывали десятилетиями. А красили их, потому что за год морская вода разъедала краску у кромки корабля, и старый охранник в лице бывшего моряка каждое лето исправлял этот недочет. Охранника звали Томас, но почему-то все, кто был знаком с ним, называли его Стефан, хотя такое аристократическое имя для старого моряка совершенно не подходило. Лео не назвал бы его даже Томасом, потому что считал, что такие именами называют мальчиков из богатых английских семей с огромной родовой историей. Что же до Стефана, то доктору категорически не нравилось это имя, только потому, что музыканта, с которым сбежала Кристен, звали именно Стефан, или Стивен. Доктор всегда путал, потому что при любом упоминании Кристен о нем, он сразу отключал свой слух и пережидал, пока она не перестанет рассказывать о том, какой же он талантливый человек и потрясающий любовник. Но Стефан, он же Стивен, исчез так же быстро, как и третий альбом его группы с первых мест топ-чартов. Позже появился Алан - третий муж (за Стефана она тоже успела выйти замуж и также быстро развестись) с которым она до сих пор и живет. По словам Кристен, Алан надежный и преданный мужчина, старше ее на три-четыре года, занимается недвижимостью, но не риэлтор, по-моему, юрист, этого Лео тоже не помнил, ему было не интересно. Кристен умудрилась пригласить Лео на свою третью свадьбу, но он великодушно отказался, объяснив это тем, что не готов видеть это зрелище вживую ("зато честно" - посчитала Кристен). На самом деле, доктор приехал на свадьбу, только не стал показываться никому на глаза. Он хотел увидеть ее вновь в свадебном платье (белый цвет ей всегда был к лицу). Кристен и Алан проводили свое торжество в церкви в родном городе Алана, где Кристен живет и сейчас. Церковь была очень старая, с большой историей, но безумно красивая. Очень светлая церковь внутри, с широкими закругленными верхушками оконных рам, которые пропускали тонну дневного света. Днем при ярком солнечном свете все вокруг ослепляло глаза. Длинные деревянные лавки цвета слоновой кости заслоняли собой все пространство. Плитка с небольшим рисунком в виде темно-бардовых ромбов блестела при любом освещении. Красивые небольшие статуэтки в виде подставок для ламп украшали бежевые стены и колонны церкви. Статуэтки были бронзового цвета с изображением Иисуса, Девы Марии и нескольких апостолов, которых Лео не мог рассмотреть, так как головы гостей заслоняли их. Гостей было настолько много, что некоторым пришлось стоять у стен, в промежутке между лавками. Доктор не ожидал такого количества гостей, притом, из родственников и друзей Кристен он не увидел почти никого. Никого из ее родственников, и даже родителей спустя час доктор так и не нашел. Большое количество незнакомых гостей было на руку доктору, его никто не узнавал и он мог оставаться незамеченным. Кристен была счастливой, это было видно лицу, отчего Лео было не по себе. Он приехал еще до начала церемонии, когда жених не может увидеть невесту, которую прячут её подружки. Спустя четверть часа после приезда доктора, церемония началась, зазвучал свадебный марш, который услышал доктор, стоя за церковью, чтобы не попасться кому-нибудь из знакомых. Она вышла из небольшой комнаты перед входом в главный неф. Пару секунд она стояла в проходе, но потом медленно пошла к алтарю. Кристен была одна, рядом её никто не вел. «На нашей свадьбе Кристен вел под венец отец. Почему она не пригласила его?» - сам себя озадачил доктор. Всё казалось ему подозрительным, отсутствие родителей и почти всех друзей, кроме трех подруг. Говорили о том, что либо свадьба случилась неожиданно и быстро (чего быть не могло, по соображениям доктора) и она не сказала об этом никому. «Должна же быть причина!» - новые вопросы появлялись в голове доктора быстрее, чем шла к алтарю Кристен.
Доктор стоял почти у входа, вдоль стены рядом с неизвестными ему гостями, которые тоже не узнавали его. Он специально стоял там, чтобы Кристен не увидела его, разглядывая по сторонам присутствующих, вместо того, чтобы смотреть на своего возлюбленного (этот факт тоже был странным для доктора).
Кристен подошла к алтарю, который был так далеко от доктора, метрах в сорока, и взяла за руки своего жениха. Дальнейшие слова Лео слышать не хотел, поэтому сразу удалился из церкви. Он быстрым шагом направился по аллее, затем вышел за ворота церкви, краем плеча случайно задел проходящего мимо мужчину, но не стал оборачиваться с извинениями, перебежал дорогу, завернул за угол закусочной и сел в такси, водитель которого покорно ждал клиента все это время.
Стажёр и доктор почти добрались до бара, когда Лео очнулся от своих воспоминаний и заметил, как Джеймс немного улыбается доктору:
- Я понял, что Вы о чем-то вспомнили, и не хотел докучать своими вопросами.
- Давай на "ты", Джеймс. Не хочу чувствовать себя стариком, - рассмеялся Лео.
Джеймс ничего не ответил, лишь улыбнулся и, подойдя к бару, приоткрыл дверь и пропустил Леонардо вперед, выражая, таким образом, свое уважение.
В баре, как ни странно, сегодня было много народу, который гудел так, что их было слышно на улице возле входа. Лео только потом вспомнил, что сегодня футбол и нет ничего удивительного в таком количестве посетителей.
- Лео! – окликнул доктора типичный бармен с бородой и лишним весом килограммов так на десять, который стоял возле стойки бара и до блеска натирал стакан для пива.
- Привет, Джордж, - подошел Лео и сел напротив бармена, - Я сегодня с другом, для нас есть свободный столик?
- Для тебя все, что угодно, друг. - Джордж указал на стол в самом углу.
- То, что нужно. Мне как всегда. Джеймс, что будешь? Я угощаю.
Джеймс опять замешкался, но быстро взял себя в руки, так как взгляд сурового бармена напугал его:
- Тогда, мне тоже, что и Леонардо. – выпалил стажер.
Они направились к столику. В самом углу зала болельщиков не было слышно и это не могло не радовать парочку врачей.
Лео сел у стены, чтобы видеть Джеймса и все, что происходит у него за спиной.
- Вы часто тут бываете? - спросил Джеймс, добродушное отношение бармена не оставил без внимания стажёр, так как вид бармена даже немного не намекал на добродушное отношение к своим клиентам.
- Каждый вечер. Дома я только сплю, и то не всегда. – это был намек на то, что хоть Лео и шестьдесят три года, он все еще тот ловелас, который порой зажигал с очень молоденькими девушками, которые были младше даже его дочери. Его это не смущало, он никогда не видел возрастных рамок или ограничений для людей, между которыми вспыхивала искра, и загоралось пламя страсти. Одной из последних пассий Лео было двадцать девять.
Джеймс устроился на кресле и был готов к долгой беседе с доктором, ему не терпелось расспросить о пациентках и его работе. Официант принес бутылку виски, тарелку с нарезанным лимоном, две порции большого бургера с большим и ровным куском баранины, печеную картошку с зеленоватым соусом, напоминающем васаби.
- Пьешь? - спросил Лео, протягивая руку к бутылке, он уже не мог терпеть почти протрезвевшее состояние после пару обеденных глотков из фляги.
Джеймс кивнул головой, хотя не хотел сегодня пить, но отказать доктору он не имел права. На самом деле, Лео был бы рад осушить бутылку один. Лео наполнил два стакана виски и взял кусочек лимона. Быстро опустошив стакан, Лео сразу наполнил его виски. Джеймс наблюдал за этим процессом, но сам так и не притронулся к своему стакану:
- Как давно Вы работаете в больнице? - начал издалека стажер.
- Как окончил университет, мне было тогда двадцать пять. – Лео откусил большой кусок от бургера, и Джеймс увидел, что помимо толстого куска баранины, в бургере были свежие огурцы, помидоры, желтоватый соус, похожий на смесь горчицы и сметаны, пару тоненьких листов китайской капусты и было еще что-то сразу под куском баранины, что так и не разобрал стажёр. От вызывающего свежего бургера желудочный сок в организме стажёра требовал поскорее опробовать новое блюдо, что он и сделал через пару секунд.
- Почему Вы решили стать психиатром? – это был один из тех вопросов, которые были в списке самых важных, которые обязательно нужно было задать доктору.
- Я не знал чему посвятить свою жизнь. Все решила моя мать. Мне было восемнадцать, когда отца убили. У мамы начались истерики, затем она говорила о снах и видениях, ее положили в больницу. Из-за нее я стал психиатром. А затем, ее лечащим врачом. - Лео тяжело вздохнул, но сделал вид, что история о матери не расстраивает его (он бы из тех людей, которые не любили обнажать свою душу, тем более незнакомому человеку). - А ты почему?
- Я тоже не мог решить, чем хочу заниматься в жизни. Мой друг, Гарри, позвал за компанию в медицинскую академию. Смешно то, что я доучился, а он бросил учебу на третьем курсе и уехал в неизвестном направлении с девушкой. Вы не жалеете о своем выборе?
- Нет, я многим помог и очень рад этому. Конечно, был небольшой период в моей работе, когда я жалел о сделанном мной выборе. Но потом понял, что ничем другим я бы не смог заниматься, я даже не могу вообразить себя кем-то другим. Сейчас у меня снова период, когда я жалею, но это скорее из-за возраста и быстрой усталости, и от пациентов, которые в данный момент проходят курс лечения под моим наблюдением. Все случаи сейчас тривиальны, они идут почти закономерно с теми фазами, какие и предполагаются в той или иной болезни. Честно сказать, лет в тридцать пять я хотел снова вернуться в академию, которую закончил, только на факультет хирургии, но посчитав, во сколько лет я окончу курс, понял – это бессмысленно, ближе к пятидесяти только вырезать аппендицит нормально не стоили таких усилий.
Лео заправился еще парочкой стаканов с виски и немного захмелел. Он любил это, как он говорил «серединчатое» состояние, когда ты уже пьян, но не настолько, чтобы заплетался язык или не слушались ноги. Некое «золотое сечение» между реальным миром и розовыми очками (а доктор называл их голубыми, шутки ради), которые он так любил «надевать» почти каждый день.
- А девушка у тебя есть, Джеймс? – его это почти не интересовало, но спросить что-то было нужно, хотя бы приличия ради.
- Нет, я еще не нагулялся. – вопросы личного характера стажёр не любил, и даже немного захмелевший Лео это понял.
- Я встретил Кристен в двадцать, когда был студентом. Я тоже думал, что не нагулялся, но она круто поменяла мою жизнь. Она входила в ту небольшую группу женщин, которые кардинально меняют жизнь своих мужчин, но только тех, с кем они почувствовали, что готовы быть вместе навсегда.
- А где она сейчас? Если она хотела быть всегда с Вами, то значит, она сейчас ждет Вас дома?
- Нет, всё, увы, иначе сложилось в нашей с ней жизни. Черт ее знает, где она, точнее, - исправился доктор, - я знаю, где она, но мы давно в разводе. Наша общая дочь, Элизабет, в другой стране, и давно не дает знать о себе, принципиально, я думаю. Кристен не любила, что я постоянно был на работе. Хотя, знала сразу на что идет. Женщины любят тех, кто рядом. Я не мог ей этого дать. Она встретила какого-то музыканта и подала на развод. Я не пытался ее остановить, хотел, чтобы она была счастлива.
- Это разумно. – стажёр не знал что говорят в таких случаях.
- Нет, Джеймс, это глупо. Только потому, что если бы я и вправду хотел, я бы уделял больше времени, которого ей не хватало. Мы развелись, когда Элизабет появилась на свет, мне было двадцать семь, я только начал понимать работу психиатра. Спустя годы я осознал, что нужно было биться за семью. Как оказалось, Кристен была исключением в группе женщин, которые круто меняли жизнь вокруг мужчины-мечты. Около меня ничего не изменилось, кроме красивой обстановки. А может, я только считал, что я именно тот самый мужчина-мечты. Самооценка у меня всегда была завышена, - пошутил под конец Лео, в надежде, что эта тема исчерпала вопросы стажёра.
Возникло молчание, которое было нужно для доктора, чтобы избавить от воспоминаний о Кристен. Лео осушил еще пару стаканов, которые моментально растворили образ Кристен в голове доктора. В отличие от Лео, Джеймс, который начал представлять, как выглядит бывшая жена доктора, так и не притронулся к виски.
- Я, честно сказать, еще не очень понимаю, как работать с пациентами. – теперь уже Джеймс пытался избавиться от мыслей о Кристен, которую он представлял себе совершенной другой, какой она была на самом деле.
- Не переживай, Джеймс, на это у тебя есть я. – Лео был вынужден ответить ему так, потому что не любил, когда ему начинали жаловаться на свою беспощность или неумение.
- Буду благодарен за помощь. – предложение доктора польстило Джеймсу, для него это было благородным жестом.
Джеймс взял стакан и одним махом выпил все содержимое в нем. Он, наконец, созрел до виски, который ему не понравился, и он сразу отодвинул от себя стакан, чтобы Лео не надумал налить ему еще. Разумеется, доктор не стал бы предлагать юноше еще стаканчик. «Пойла осталось мало! Надо бы заказать еще!» - подумал доктор.
- А были когда-нибудь пациенты, которые запомнились больше всего? – это был ещё один вопрос, который стажёр должен был обязательно спросить.
- Каждый пациент в этой профессии чем-то запоминается, они же все очень разные. Например, моя мать. - Лео снова остановился, но попытался продолжить рассказ без ноток грусти в голосе, - Она несколько лет находилась в больнице, просила отпустить ее домой. Я обязан был удостовериться, что она ничего с собой не сделает. Каждый день мы беседовали около часа или двух, весь разговор я записывал на пленку. Она говорила очень правдоподобно, не было причин не верить ей. К сожалению, я ошибся.
- Вы отпустили ее? - глаза Джеймса с каждой секундой становились больше от удивления, это означало, что даже такой профессионал мог ошибиться (где-то глубоко внутри этот факт успокоил стажёра).
- Да... Наверно, потому что она была моя мать. Или я верил в то, что она не будет мне врать. Я отпустил ее, и тем же вечером она покончила с собой дома, пока я был на дежурстве. Только потом, через пару лет, я начал искать то, что я пропустил тогда. На видео, в замедленном воспроизведение, я увидел микровыражения. На лице появлялась печаль буквально на доли секунд. Я много тогда перечитал книг об этом. Но, к сожалению, к тому времени мать было не вернуть. – воспоминания снова окутали разум доктора, который только избавился от воспоминаний о Кристен…
...
