Автобиография Баранова Анатолия Никитича; рассказ о жизни, обучении на химика-технолога в Ленинградскиом химико-фармацевтическом институте, работе на Акрихине, Щелковском витаминном заводе, в фирме Абрамовича Часть 1.
Начинался далекий 1939 год.
Двадцать девятого января в маленьком поселке, именуемом Бада, что в далеком Забайкалье, в семье военврача Баранова Никиты Филипповича и его жены Веры Ивановны родился мальчик, нареченный Анатолием. Там наша семья переживала вместе с советским народом тяжелые и голодные годы войны.
С юга, совсем близко, нависала угроза вторжения миллионной Квантунской армии Японии, оккупирующей в то время Манчжурию. Эта угроза обуславливалась тем, что Советский Союз находился в состоянии войны с Японией, и мы постоянно переживали воздушные тревоги, прятались в окопах даже в самые лютые зимние морозы.
Наконец пришел май 1945 года - благословенный Год Победы над фашистской Германией. На восток стали выдвигаться наши войска-победители. Их мы, малые ребятишки, встречали на станции. Это было незабываемое зрелище - теплушки, увешанные коврами, везде аккордеоны, патефоны и прочая музыка. Солдаты дарили нам губные гармошки и прочие трофейные безделушки, которых мы, малолетняя шпана, никогда раньше не видели.
Но вот наступило двадцать седьмое августа. Верный соглашениям Советский Союз двинул свои армии в Манчжурию с целью разгрома Квантунской группировки противника и принуждения Японии к капитуляции, что, в общем, вскорости и произошло.
Вместе с этой военной группировкой ушел и наш отец. Долгое время (кажется, с неделю) от него не было никаких вестей, некоторые считали его погибшим, так как видели, что самолет, на котором летел отец и другие военные медики, был подбит с земли самураями, загорелся и пошел на снижение в гаоляновые заросли. Конечно, дома был траур, мать рыдала, и мы, детишки, ей подвывали.
Но вскорости раненый отец вернулся домой с наградой - Орденом Красной Звезды. Впоследствии он награждался неоднократно. Все награды после его смерти хранятся у меня, и по его завещанию должны передаваться по Барановской линии.
Этот год стал последним годом нашего пребывания в Баде. Началось наше великое скитание по стране.
В том же сорок седьмом году отец по службе был переведен в далекий город Каунас, что в Литве. Жизнь в то время там была неспокойной, так как во всю орудовали фашистские недобитки, т. н. «лесные братья». Собственно, это были литовцы, во время войны перешедшие на сторону фашистской Германии. К русскому населению они относились с крайней жестокостью, почему жили мы там в постоянной тревоге.
Но вскоре отец был переведен в Брянск, немного погодя в Ташкент, затем в город Чирчик, что под Ташкентом, затем опять в Ташкент. Там мы прожили два года, после чего было предложено перевестись на выбор в Кушку или Термез. Это два города на границе с Афганистаном с удушающим жарким климатом и постоянными проблемами с водой.
Такая перспектива, конечно, не только не радовала, но и приводила в настоящий ужас, ибо жить в таком климате северному человеку – верная скорая кончина, тем более что мы, дети, были еще слишком малы для такого рода экспериментов.
В отчаянии глава семейства стал искать более приемлемую альтернативу. Он вспомнил, что в Хабаровске живет его отец, с которым он не виделся с тех пор, как в далекие времена, еще до революции, Баранов Филипп Петрович в деревне Лазы Калужской губернии бросил жену и маленького сына Никитку и сбежал на восток, сменив фамилию на Бараненкова (чтобы не платить алименты брошенной жене) и обосновался в Хабаровске. Казалось бы, между беглым отцом и сыном возникла пропасть забвения. Ан нет.
В смятении отец отписал своему отцу письмо, суть которого заключалась в том, чтобы тот дал согласие на приезд с семьей к нему в Хабаровск. Поразмыслив, беглец дал письменное согласие, после чего отец направил в Министерство Обороны (или как оно тогда называлось) рапорт с просьбой перевести его на службу в Хабаровск, где проживает престарелый, больной, нуждающийся в уходе отец (по правде говоря, дед в то время был крепким, здоровым и чрезвычайно вредным стариканом).
К удивлению отца, Министерство довольно быстро откликнулось на его слезный рапорт и издало соответствующие документы на перевод отца для службы в Хабаровске.
Итак, наша бродячая семейка в сорок девятом году пересекла всю Среднюю Азию, Западную и Восточную Сибирь, проехав родную Баду в обратную сторону, и на пять лет осела в Хабаровске.
Поначалу мы остановились у деда в его деревянном доме в поселке Кругосветка, где проживали какое-то время. В это время дед строил неподалеку новый дом, а старый обещал оставить сыну с семьей. Однако настоящие родственные отношения у нас так и не установились. Только на Пасху наступало видимое перемирие, сопровождаемое приличной снедью вместо жареной картошки, которой мы обычно питались. Особенно я любил топленый варенец с коричневой пенкой на верху.
Что касается дарения дома, то старый скряга отцу отказал и предложил убираться подобру-поздорову.
Отцу пришлось перебираться в военный Волочаевский городок, где мы после некоторых мытарств получили две комнаты в трехкомнатной квартире одноэтажного кирпичного дома, неизвестно какого века постройки, без намека на какие-либо удобства.
Так начиналась наша жизнь в Хабаровске.
В пятьдесят втором в городке была открыта школа-десятилетка, в которой я и учился до самого отъезда из Хабаровска в пятьдесят пятом. Это были самые счастливые годы детства и отрочества. Жизнь была насыщена разными интересными и, более того, приятными событиями. Мы дважды ходили в походы в тайгу под началом нашего замечательного военрука Свиридова Василия Александровича. Первый раз с девчонками, что вызывало некоторые трудности, особенно при штурме дебрей уссурийской тайги, которые не уступят самым непроходимым тропическим зарослям. Второй раз мы пошли группой ребят, с которыми дружили и кучковались в школе (помнятся Алик и Валера Еньковы, Саша Гребенюк, Костя Скворцов, Борис Калашников, Вадим Орлов). Это был замечательный, спортивного класса поход. Представьте себе ночной марш-бросок в семьдесят километров с одним небольшим привалом, с учетом довольно приличной вещевой нагрузкой на группу (рюкзаки по 40-45кг, армейская десятиместная палатка).
Все это было летом, но и зимой мы не скучали. Наш дом стоял на краю ложбины, которая тянулась далеко, постепенно углубляясь и вливаясь в разветвленную сеть оврагов. Таким образом, мы имели прямо перед домом прекрасные горы на любой вкус и успешно обрабатывали их лыжами всю зиму, не оставляя без внимания естественного происхождения трамплины. Кроме того, мы постоянно ходили на каток, заливаемый на городском стадионе.
Были интересные внеучебные занятия и в школе. Я играл в двух спектаклях: сцена «бойцы на привале у костра» (вентилятор и красные тряпки) и роль Оптимистенко в пьесе Маяковского «Баня» (смешно вспоминать).
Но вот настал пятьдесят пятый год. Отец, отслужив положенные двадцать пять лет, вышел в отставку, и родители стали думать, как жить дальше. Суть раздумий была проста – остаться и окончательно обосноваться в Хабаровске (Лариса тем временем поступила в Хабаровский педагогический институт) или податься на более милый сердцу Запад, учитывая наличие в Москве многочисленных родственников по материной линии. Кстати, когда отец получал отпуск, он непременно ездил в Москву, привозя детям сладости, которых в Хабаровске не было.
После недолгих раздумий решено было перебираться на запад, конкретно в Москву, оставив Ларису учиться в Хабаровске. И в декабре пятьдесят пятого года мы вновь пересекли всю Россию с востока на запад...
Продолжение следует
#архив #архивы #история россии #советская история #автобиография #хабаровск #мемуары #воспоминания #воспоминания из детства #воспоминания об ссср