Гоша Куценко, актёр, режиссёр, продюсер, сценарист
Ксения Любимова, ведущая «Авторадио — Санкт-Петербург»
К.Л.: У многих, кто переболел коронавирусом, даже после выздоровления сохраняются неприятные симптомы. Как у вас?
Г.К.: Подбадривает, что грядёт работа. Целый месяц меня ждали несколько съёмочных групп. Сейчас я здоров, можно сказать, уже восстановился: гуляю, дышу нормально, фактически научился заново ходить. Была дикая слабость в ногах, мышцы за две недели лежания атрофировались. Главное – движение, а так человек восстанавливается.
К.Л.: Рада слышать. Первый раз новости о вашей болезни появились ещё весной, и вот теперь, во второй раз, уже осенью. Это правда, что вы дважды лечились от коронавируса?
Г.К.: Боюсь, не смогу чётко ответить на вопрос. Весной стало можно сдавать анализ на антитела. Их обнаружили в моей крови – якобы я переболел вирусом ещё в декабре прошлого года. К осени уровень антител уже был нулевой. Хоть я и соблюдал все предписания, ходил в маске, подхватил COVID-19. По всей видимости, я общался с носителем коронавирусной инфекции, который перенёс заболевание в лёгкой форме. У меня же, как у человека возрастного, случились осложнения.
К.Л.: Как узнали, что заболели осенью? Какие были симптомы?
Г.К.: Вообще я крепкий орешек, всегда переносил болезнь на ногах. В этот раз, когда поднялась температура, сначала пять дней лечился дома. Как говорят врачи, на седьмой-девятый день примерно у трети больных начинается «цитокиновый шторм» – антитела, которые образуются в нашем организме, атакуют лёгкие. Из-за этого «шторма», когда твоя же собственная иммунная система тебя уничтожает, пневмония так быстро развивается при коронавирусе: за день показатель поражения лёгких может вырасти с 15 до 50 процентов.
Я вовремя понял, что попал в «турбулентность», и поехал в больницу. Там меня уже спасли, применив специальные медикаменты. Среди них лекарство «Актемра» – оно подавляет иммунную систему. Тогда это было необходимо, а теперь приходится её восстанавливать. В общей сложности был в больнице десять дней. Так долго никогда не лежал! А после – ещё неделю дома. COVID-19 – тяжёлое заболевание: оно угнетает не только физически, но ещё и плохо действует на нервы и психику. У препарата «Коронавир» сильное побочное действие, и главное – находить в себе силы справиться с депрессивным состоянием и паникой.
К.Л.: Да, врачи говорят о таком симптоме коронавируса. Вы его почувствовали на себе?
Г.К.: Да! Даже до того, как получил результаты ПЦР-анализа, я почувствовал, что со мной что-то происходит, что во мне живёт чужой. Я стал нервным, ничего не хотел. Когда диагноз подтвердился и начался болезненный ад, я постарался собраться, чтобы найти силы оставаться человеком. Нужно держаться и работать не на COVID, а на своё выздоровление.
Тем, кто не болел, не болеет и, надеюсь, не заболеет, рекомендую дождаться вакцину и привиться. Вакцина ещё не прошла всех традиционных испытаний, она делается налету, но показатели хорошие. Благодаря вакцине, мы сможем получать необходимые антитела на полгода или год. Сам пойду делать прививку весной, когда мои G-тела снова упадут.
Из более бытовых рекомендаций – следуйте рецепту Китая: держите дистанцию, будьте дисциплинированы и носите маску. Она работает в два направления: и ты не заражаешься от кого-то, и другой не заражается от тебя. Если и здоровый человек, и человек с коронавирусом в средствах индивидуальной защиты, то риски навредить друг другу значительно снижаются. Важно взаимное уважение.
К.Л.: Вы сейчас замечаете изменения в человеческих отношениях? В целом – в социальной, культурной сфере? Пандемия повлияла на них?
Г.К.: Здесь палка о двух концах. С одной стороны пандемия безумно ожесточает людей, растёт уровень агрессии, у многих происходят личные маленькие финансовые катастрофы. Болезнь оголяет наши слабые места. С другой стороны есть те, кто используют коронавирус как шанс вырасти духовно и нравственно, посмотреть на мир и людей с другой стороны.
Когда выходишь из больницы, побыв два дня в реанимации, радуешься любым проявлениям жизни. Кажется, что вопреки всему, позитива в тебе добавилось. Но надолго ли? Нужно заставлять себя любить жизнь, ведь без любви мы превращаемся в обезьян с палкой. Посмотрите, какие чудовищные войны спровоцированы человеческой озлобленностью. Мне кажется, мы участники большого эксперимента на Земле. И куда приведёт этот новый коронавирусный виток эволюции пока неясно.
К.Л.: Можно ли сказать, что опыт болезни оказался для вас полезным в профессиональном плане? Сегодня стартует третий сезон сериала «Скорая помощь».
Г.К.: Нет, мы ведь закончили снимать сериал в феврале, когда всё только начиналось. Мы хотели доснять «ковидную» серию, но решили не делать этого. Честно говоря, надеялись, что к моменту выходы третьего сезона пандемия будет существовать только как воспоминание. С одной стороны сейчас бы у сериала была острая актуальность, если бы мы приняли другое решение. А с другой – это и к лучшему, зритель сможет отдохнуть от коронавирусной истерики. У нас и без COVID хватает приключений. Этот сериал – рассказ о современных героях, о врачах. И о пациентах – ведь они, кто справился с болезнью, тоже герои, как мне кажется.
Подготовка к роли была серьёзной. Нас консультировали врачи. Мы спасали людей вместе с ними, принимали роды, реанимировали сердца, и изумлялись труду медиков. Когда началась ковидная эпопея, когда я полежал в «красной зоне», увидел, в какой амуниции работают врачи, я окончательно убедился: это совершенно особые люди. Я спрашивал у девочек-медсестёр: «Вы хоть отдыхаете, снимаете этот костюм? Вы же взмокли, маска запотела» Они отвечали: «Нет, нам некогда ходить туда-сюда, а в зоне нельзя». А смена – по 12, а то и по 24 часа! Они мне рассказывали: «Когда мы выходим из зоны, проходим через рамку – как будто под дождиком из антисептика. И вот в этот момент наступает удовольствие». Честно, я плакал, когда это слышал. Как они в этом выживают, как выдерживают это? Они достойны наивысшего уважения. Мне кажется, что после пандемии многие сегодняшние дети и подростки захотят пойти в медицину. Я бы очень хотел, чтобы обе мои девочки стали биологами.
К.Л.: Вы с ними уже говорили об этом?
Г.К.: Да, я им рассказываю всё, что узнаю сам от учёных. Пока они немного в ужасе от картинок, которые им показываю.
К.Л.: Как у вас сейчас с работой в театре, с живыми выступлениями?
Г.К.: Пусть залы поредели, зрители в масках, но мы играем. Театр как будто снова стал редким искусством, и мы получаем очень особенное наслаждение – как будто ты часть чего-то элитарного, не для всех.
К.Л.: Тем не менее, доходы упали. И не только у артистов. Как вы переживаете кризис?
Г.К.: Да, тоже сидим без денег. У меня такая философия: когда у самого ничего нет, помоги из последних сил другому. Тогда, может, кто-то поможет и тебе. Многие мои друзья поменяли отношение к деньгам, после того, как вышли из реанимации. Сейчас часто звонят, спрашивают: «Как ты? Помочь?» Но это не значит, что нужно сидеть сложа руки и ждать манны небесной. Да, у меня слетели гастроли, но я придумал весной сериал, снял его, сидя дома, жил на эти деньги. Выход найдётся. Идёшь по привычной тропинке, а перед тобой поставили забор. Ну ничего, обойду и прогуляюсь лесом, полюбуюсь природой. Человек не возможен без оптимизма и лирических чувств.