– Слышь, Артур — сказал Меря, – трубы горят…
Меря давно уже бродяжил, это сразу видно по лицу. Оно, как паспорт бродяги. Алкоголь, холодный ветер, кулаки ментов придают ему особую форму. По всем этим шрамам, морщинам, выщербинам, выпавшим зубам можно с точностью до месяца определить стаж. Лицо Мери было похоже на старый полуразрушенный дом из почерневшего кирпича, в котором они ночевали. А дом тот, говорят, строили ещё при царе. Впрочем, что ещё ждать от человека, который и свое настоящее имя потерял вместе с паспортом?
-Трубы горят… – повторил Меря, глядя куда-то поверх Артура.
– Заткнись, без тебя тошно… – отозвался Артур, тяжело ворочая языком. Трубы горели не только у Мери.
– Может это… Лом какой поищем? – жалобно сказал Меря. Его мутные глаза слезились.
– Да где ж возьмешь? Тут одна ржавчина — отозвался Артур.
– А помнишь, нас вчера менты согнали?
– С площади? Помню… – угрюмо отозвался Артур. Он бродяжил не так давно, как Меря. И каждое унижение отзывалось в нём болью, которую нельзя заглушить ни куревом, ни бухлом.
– А на площади, помнишь, там дура такая… – не отставал от него Меря.
– Ну?
– Чё ну? Там наверху железка торчит!
-Да ты чё! Она же в бетоне!
– Ты же сильный! Я сам видел, как ты арматурину согнул! Ещё хвастался что КМСом был! Или напиздел?
Артур хотел двинуть Мерю по его беззубой выщербленной роже, но сдержался. Можно сказать единственная душа, которая не воротит от него носа. Он выдохнул, посмотрел на свои огромные руки. Они слегка дрожали. Лицо неприятно горело, требуя очередной дозы спирта.
– А пошли! – сказал он.
Над площадью маленького панельного города нависала темная ночь. Здесь не было неоновых вывесок, даже фонари светили робко и, в основном, возле городской администрации. Здесь же, на площади, где высился постамент погибшим героям войны, было темно. И это играло на руку Артуру и Мере.
– И как я туда влезу? – шепотом спросил Артур, глядя на бетонную громаду.
– Я подсажу… а дальше по буквам…
– Каким буквам?
– Ну вон тем… я уже забыл их все…
Артур поднял голову. СЛ…А ГЕ…ЯМ. Наверно когда-то это была надпись «СЛАВА ГЕРОЯМ». Буквы большие, массивные, вполне можно зацепиться. Только малохольный Меря вряд ли сможет его даже приподнять. Артур, хоть и сильно схуднул, но рост и широкую кость никуда не денешь.
Меря крякнул, и с неожиданной силой поднял Артура, тот ухватился за букву «Г». Хорошая, твердая буква. Артур потянулся к «С». Но она, предательски-округлая, не давала зацепиться, как следует, рука скользила. К тому же ладони покрылись неприятной холодной испариной. Артур давно уже не боялся ментов, если они их накроют и отпиздят, по крайней мере ночь, а может и недели две они проведут в изоляторе на государственном харче. Не так плохо. Хотя нет. Там не будет бухла. Столько времени без бухла! Ну, нахер! Артур дернулся, схватился за «Л» в остроконечном варианте написания. Острие больно впилось в ладонь. Есть! Вот его рука уже зацепилась за край постамента. Рывок, и он наверху, небольшой прямоугольной площадке.
Меря внизу издал радостное «Ыыыыы». Испереживался, бедолага. Но самое трудное было впереди. В центре площадки была та самая железяка. А точнее меч, который уходил в бетон острием вниз. Здоровый массивный меч. Конечно, бетон вокруг него потрескался и искрошился. Но кто его знает, насколько глубоко он там в нём?
Меря то нетерпеливо потирал руки, то чесал своё выщербленное лицо. Он не сомневался в успехе. Зашипели покрышки по асфальту, Артура ослепил свет. Машина! Он пригнулся, слился с постаментом. Машина прошуршала мимо. Снова стало темно и тихо.
Артур встал перед мечом. Тот был ему почти по грудь. Скорее всего бронза или ещё какой цветмет. Он взял его двумя руками за перекладину ниже рукоятки, выдохнул, потянул. Ничего. Артур весь покраснел, мышцы его напряглись, даже лицо исказилось.
– Давай! Давай! Давай! – в его голове отчетливо послышался голос его бывшего тренера, Родиона Константиновича.
Нет, не выходит. Артур тяжело дышал, виски стучали, словно молоты. Противно ныл зуб в верхней челюсти. Он давно шатался после последней встречи с ментами и видимо, скоро выпадет окончательно. Зуб… Зуб! Ну, конечно! Артур снова взялся за перекладину, только в этот раз стал раскачивать меч из стороны в сторону. Меч зашевелился. Так! Ещё немного…
– Давай… Давай… Давай — свистяще шептал Меря, смотря на него слезящимися жалостными глазами.
Артур снова рванул меч вверх. Противный хруст то ли бетона, то ли костей Артура… Есть!
Он стоял на постаменте, словно памятник. В его руке был меч. Артур оглядел площадь. На мгновение ему показалось, что она сейчас заполнена тысячами людей. В едином порыве они кричали, хлопали в ладоши, подбрасывали в воздух свои шапки.
– Ар-тур! Ар-тур! Ар-тур! – скандировали они.
Артура слепили вспышки от фотоаппаратов и радостные улыбки девушек. Почти, как тогда, на областных выступлениях. Только Родион Константинович нахмурился и спросил:
– Эй, чего застыл?
Артур потряс головой. Он, казалось, целую вечность, стоял на постаменте, с поднятым над головой мечом, словно новый памятник. Меря внизу нервничал.
– Артур, давай, слазь!
Артур посмотрел на меч в его руке. На его лезвии было написано «СЛАВА ГЕРОЯМ-ПОБЕДИТЕЛЯМ!».
-Тут килограмм десять, не меньше! – крикнул Артур вниз Мере.
– Ух, и погудим завтра! – отозвался Меря.
Лицо Артура горело, но уже не от желания выпить. Это была радость, чистая, ничем не омраченная радость.