В беседе с Информационным агентством "ТелецентрЪ" советский и российский журналист, американист Михаил Таратута рассказал об истоках противоречий в американском обществе.
— Во время вашей работы в Америке вы чувствовали, что существует некоторая разобщенность в американском обществе? Тогда эта полярность так остро ощущалась как сейчас?
— Нет, конечно. Раскол, который сегодня переживает страна, зарождался в девяностые годы, когда я работал в Америке. Но он не ощущался, просто создавались для этого предпосылки. И одна из предпосылок — это была глобализация. При Клинтоне как раз начинался этот процесс. И чем дальше, тем раскол становился шире и сказывался всё сильнее и сильнее на определенных группах населения, прежде всего, на рабочем классе, промышленности. Очень многие рабочие места уплыли в Китай, Мексику, где дешевле рабочая сила. Это — одна из причин раскола в обществе.
— Вы объездили всю Америку. Сильно ли отличаются центральные штаты от тех, которые на побережье находятся? Одноэтажная Америка, многоэтажная: существует ли такая диаметральная противоположность?
—Конечно это разные штаты! Скажем, на восточном и западном побережье находятся крупные города, которые сконцентрировали большое количество образованных людей. В то время как американская глубинка — это всё-таки люди по большей части только со школьным образованием, ну, может быть, с начальным высшим. Абсолютно разные интересы! В каждом штаты – свои интересы.
Америка – это неоднородная страна, потому что есть разные экономические группы, разные социальные группы. Но проблема еще здесь вот какая. Те баталии, которые мы видим сейчас, преимущественно существуют в больших городах. Все эти погромы, демонстрации, протесты – в основном в больших городах на побережье. А очень многие места в глубине Америке совершенно спокойны. Это как во время шторма: на поверхности – молнии, волны, а под водой относительное спокойствие. Но это пока. Что будет дальше — большой вопрос! Это мы узнаем после 3 ноября.
— Почему получается, что именно центральная Америка и провинциалы, такие большие штаты, как Техас, Юта, выбирают республиканцев, а жители мегаполисов пошли за демократами? Как территориальный принцип повлиял на политические взгляды?
— Дело в том, что образованный класс американский всегда тяготел к демократам и всегда поддерживал демократов. Образованный класс — это выпускники университетов. А университеты — это наиболее традиционные центры либерализма, они воспитывали либеральную культуру, которая отличается идеологически очень сильно от консервативной культуры.
Но последние, наверное, два или три десятилетия эта либеральная культура, которая передавалась студентам или будущим двигателям американской экономики, всё больше левела, переходя в некоторых случаях, как мы видим сегодня, в левый радикализм, в социализм, если хотите, в некоторых случаях даже в марксизм! И на протяжении по меньшей мере одного, а, может, даже и двух поколений воспитывалась такая левая идея, которая сегодня стала доминирующей среди образованного класса. И именно левая идея сегодня движет всеми протестами в Соединенных Штатах.
— Что собой представляют американский истеблишмент и американские элиты, которые отвернулись от Трампа, когда он пришел во власть? И почему они тоже своего рода противостояние сейчас устраивают вокруг этой персоны?
— Дело в том, что Трамп, когда говорил, что хочет осушить вашингтонское болото, вообще говоря, не шутил, он к этому приступил довольно основательно. Что значит осушить вашингтонское болото? Это провести целый ряд реформ, который, безусловно, идет во вред многим элитам. Например, самый очевидный пример — он борется за то, чтобы вернуть рабочие места в Соединенные Штаты. Этому, конечно, противостоит хайтек-бизнес, Силиконовая долина. Потому что их производства в основном находится в странах, где дешевле рабочая сила. Этому противостоит финансовый капитал, потому что его нормальной работы необходимо свободное перетекание по всему миру, он транснационален по сути.
Реформы Трампа противостоят интересам многих групп. Например, он противник того, чтобы постоянно давать субсидии, пособия, всякие льготы цветному населению. Да, конечно, эти льготы были необходимы, скажем, первые 5-10 лет после отмены сегрегации, введения антидискриминационных законов. Действительно, цветным, прежде всего, мы говорим об афроамериканцах как самый большой группе на тот период, эта помощь была необходима, потому что они находились в положении отсталости и экономической, и социальной. Им необходимы были и социальные лифты, и экономическая помощь: пособия, бесплатное или субсидированное жилье, талоны на питание. Все эти пособия, которые сейчас получает необеспеченная публика, в первую очередь, афроамериканцы. Это может происходить 5 лет, ну, 10 лет, но не 50 лет! В результате только 40% афроамериканцев воспользовались этими льготами и возможностями.
Есть льготы при приеме на работу, при приеме на обучение в университеты. Отдается предпочтение при всех равных цветным, но, в первую очередь, афроамериканцам. Но 60% так и не воспользовались этим! И всё равно 60% афроамериканского населения живет в бедности. Дело в том, что часть этих 60% развращена пособиями. Зачем работать? Образования у них нет, мотивации учиться нет, работать мотивации тоже никакой, потому что папа-мама были на пособии, бабушка и дедушка были на пособии, тети, дяди, друзья — все на пособии! Это культура пособий, культура профессиональной безработицы, понимаете? И мотивации у этих людей идти дальше в общем-то нет. И это довольно большая группа. Кстати, именно эти люмпены в первых рядах, когда громят магазины, — можно пограбить, что-то такое унести.
— Когда вы работали в США, вы наблюдали когда-нибудь, чтобы американцы выясняли отношения друг с другом на улицах? Были ли предпосылки к тому, чтобы протестная волна вылилась на площади?
— Разумеется, нет. Дело в том, что раскол американского общества проходит сейчас по очень многим линиям.
Я работал в девяностые годы. Только зарождались вот эти линии раскола, они не чувствовались, не были заметны. Это сейчас ретроспективно мы видим, что всё начало проявляться тогда. Понимаете, по каким линиям идет раскол? Вот мы говорили, что по линии экономической, допустим, виновата глобализация. Очень серьезный гендерный раскол — противостояние феминистского движения мужскому полу. Безусловно, проблема есть, она всегда была и во многих странах существует, и у нас в стране она, может быть, еще более серьезна. Это проблема домогательств. Это проблема мужского доминирования. Всё это есть. Но любой вопрос можно довести до абсурда. И сейчас мы видим такую ситуацию: презумпция невиновности в вопросах обвинения мужчины в домогательствах или в других сексуальных преступлениях отменена. То есть достаточно сейчас обвинения женщины, чтобы разрушить жизнь мужчины. Это еще и отражает борьбу за власть.
Есть раскол географический между мегаполисами и глубинкой. Тот самый вашингтонский истеблишмент – такая самовоспроизводящаяся машина, которая работает сама на себя. Она не обеспечивает интересы разных групп. И глубинка, маленькие города, сельские районы чувствуют себя забытыми, чувствуют себя оставленными. И противостояние глубинки истеблишменту и поддерживающему этот истеблишмент образованному классу чувствуется.
Основой сегодняшних проблем может быть и идеологический раскол. Раньше было две партии — республиканцы и демократы. В партиях есть разные крылья: более левые, более правые. Очень далеко от центра, который отделяет их идеологически, они не отходили, и поэтому была возможность нахождения компромиссов. Наиболее правые с левой стороны и наиболее левые с правой стороны о чем-то могли договариваться. Так достигался консенсус, достигались компромиссы, и страна шла вперед. Но в последние лет 20 партии стали отходить всё дальше и дальше от центра. У них стало всё меньше и меньше возможностей договариваться друг с другом. И сегодня мы наблюдаем удивительную картину – конгресс стал практически дисфункционален. Потому что ни о чем не могут договориться политики. Конгресс разделен проходом посередине: с одной стороны сидят республиканцы, с другой демократы. Если раньше это был просто проход, то теперь там появилась стена. Если выступает с чем-то одна партия, другая автоматически против.
Фото находится в свободном доступе