Начало здесь
Очень хочется пить. И очень болит голова. Браслет часов врезался в руку, пояс брюк больно давит на живот. Почему она это все с себя не сняла, когда ложилась спать? И что это с ней - простуда? Дуся разлепила сухие колючие веки и – впомнила. На секунду мелькнула надежда – а вдруг это сон, гриппозный кошмар, бред от высокой температуры? Нет. Дуся лежала в чужой знакомой комнате на чужом знакомом диване, укрытая теплым одеялом. На подушке, но без простыни. Пиджак брошен на соседнее кресло. А на втором кресле, как вчера, возле окна спит... он. Живое подтверждение реальности вчерашнего кошмара. Девушка скосила глаза на часики: почти четыре утра.
Солнце едва освещало соседние дома, по комнате из открытой створки окна тянуло свежестью и прохладой. За окном где-то внизу, на деревьях, радостно переговаривались птицы, планируя дневные дела. Дуся бесшумно сдвинула с себя одеяло и попыталась сесть. Диван скрипнул не громче, чем пичуга за окном. Получилось, хотя стало подташнивать. Значит, и встать получится. Девушка аккуратно поднялась на ноги. Ничего, голова кружится вполне терпимо. Теперь шагать. Как-то нужно дойти до дома, как можно быстрее нужно домой. Бабуля волнуется: у Дуси выключен телефон. Такое иногда случалось, когда Дуся уходила из дома надолго: батарея у аппарата становилась все слабее и зарядки не всегда хватало, а зарядное устройство Дуся постоянно с собой носить ленилась. Хотя бы уж выпила успокаивающие таблетки, что ли, помечтала Дуся. Тогда, когда я приду, она будет спать.
Туфли оказались рядом, возле дивана. Дуся взяла их в руки, аккуратно стащила пиджачок с кресла, тихонько развернулась и, не дыша, едва переставляя ноги, побрела в прихожую. Вот ее сумка. Хорошо. А с телефоном, конечно, придется попрощаться. Девушка тихонько обулась, натянула пиджак, повесила сумку на плечо. Прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Она подошла к двери, осмотрела замки. Не доверяя себе, на секунду отвела глаза и еще раз внимательно осмотрела. Изнутри двери, так же, как снаружи, были только отверстия. Без ключа эту дверь открыть было нельзя.
Дуся прислонилась лбом к двери, чтобы получилось лучше думать. Думать не получалось. Но и стоять бесконечно Дуся тут не могла. Тошнота подступила к горлу очень сильно, и она, не боясь произвести шум, бросила сумку на пол и, держась за стены, прошла в ванную. Закрыла за собой дверь на шпингалет, открыла воду и уперлась руками в раковину. Болото внутри нее взорвалась, спазм пронзил желудок, розовая жижа толчком выплеснулась из рта. Дуся отдышалась и осторожно, чтобы не вызвать второй спазм, прополоскала рот, прислушалась к себе. Стало полегче. Сложив руку ковшиком, она подставила ее под струю воды и сделала глоток. Нормально.
Девушка посмотрела на себя в зеркало. Спутанные волосы, распухшие глаза, по всему лицу серые следы вчерашнего макияжа. Хороша бы она была, придя в таком виде домой! Не раздумывая, девушка сняла с себя одежду, аккуратно повесив мятые брюки на крючок, сделала воду погорячей и влезла под душ. Шампуня в зеркальном шкафчике над раковиной не оказалось, но зато она нашла гель для душа и расческу и с наслаждением намылила голову. Струи воды стекали по лицу, по спине, по груди...
Потихоньку начали просыпаться мысли. Если он меня не убил, думала Дуся, значит, уже не убьет. Потому что только я могу служить тем самым живцом, на который они хотят поймать нужную им рыбу. Только ко мне может придти информация, которой им не хватает. Сейчас был просто фальстарт, они поспешили. Они посчитали, что один из кусочков мозаики – текст письма, в котором есть намек на банк. Если в тексте его нет, значит, есть человек, который знает, что это за банк, и кроме этого не знает ничего. И этот человек придет ко мне, чтобы получить недостающие ему сведения. Или чтобы сказать то, что ему поручили сказать много лет назад. Он должен был сказать это маме, а попробует сказать мне. Вот и все. Как они теперь, интересно, будут выкручиваться? Убить меня нельзя, я – приманка, и при этом я в курсе всего...
Дуся жирно намазала мужским гелем для душа спину, грудь, руки, ноги... Воняет, подумала она. Как же воняет противно! Вроде бы известная марка, женской серией по уходу за телом Дуся и сама как-то пользовалась, но этот мужкой гель был просто из рук вон плох. Снова встав под воду, Дуся отчетливо представила, что мужчина по ту сторону двери уже проснулся, увидел в прихожей ее сумку, возможно, проверил карманы своих брюк – не пропало ли чего, и теперь сидит, не сводя глаз с двери ванной комнаты и напряженно прислушиваясь к шуму воды. А Дуся, еще вчера днем Дуся собиралась за него замуж. Сразу стало нечем дышать, сердце растворила тупая боль... Стоп, жестко сказала себе Дуся. Ты не будешь об этом думать. Никогда. У тебя полно других дел.
Девушка насухо вытерлась, причесала волосы чужой расческой, оделась. Еще раз посмотрела на себя в зеркало. Они будут ждать этой информации вечно, к тебе никто никогда не придет, сказала она себе. И деньги эти будут лежать где-нибудь в швейцарском банке до тех пор, пока существует сам банк, лежать так же, как, говорят, тщательно хранятся где-то деньги царской семьи. Потому что если бы был на свете человек, который знал про деньги, он бы уже давно объявился. А ты, что же, ты просто будешь продолжать жить под их колпаком. Так же, как жила последние полтора десятка лет. Просто до вчерашнего дня ты этого не знала. Дуся прислушалась к себе, нашла внутри себя тонкий стальной стержень. Вот так. Она глубоко вздохнула и вышла из ванной. Она их больше не боялась.
Дмитрий не просто сидел на кухне: пахло свежесваренным кофе. Дуся испугалась, что ярость, поднявшаяся в душе, не даст ей сказать ни слова, однако рот раскрылся нормально и звуки получились нужного тембра:
- Ты знаешь, - сказать «дружок» или «Дима» все же не получилось, – мне срочно нужно домой. Отвези меня, я не могу идти по улице в таком виде. И верни мой телефон. Он выключен со вчерашнего дня, у меня бабушка волнуется.
Мужчина чуть не выронил из рук сахарницу, которую в этот момент держал в руках. Он оторопело посмотрел на Дусю:
- Ты... э... помнишь, как ты вчера тут оказалась?
- Очень плохо. Кажется, тебя интересовало, что я знаю о последнем задании отца. Насколько я понимаю, ты убедился, что я не знаю ничего. И знать не хочу. А посему... – Дусе удалось даже усмехнуться, – Я с удовольствием займусь дома делами. Побыстрее, - продолжила она уверенным тоном, – у меня нет ни минуты. Телефон.
Дмитрий с уважением посмотрел на Дусю, сунул руку в карман брюк и молча протянул ей мобильник. Девушка взяла телефон, спокойно повернулась и пошла в прихожую. Подняла с пола сумку, повесила на плечо. Выжидательно взглянула на мужчину,вышедшего за ней прямо с сахарницей в руках. Кажется, он даже восхищен. Слушать сообщения, пришедшие на автоответчик в течение вчерашнего вечера, в его присутствии не хотелось. «Дома прослушаю, - решила Дуся. – И так я ему за эти дни о себе много чего рассказала. Хватит, много чести». Она сунула телефон в сумку и посторонилась, чтобы мужчина открыл дверь. Сахарницу он оставил прямо на калошнице.
Они молча сели в машину, молча доехали до Дусиного дома. Когда автомобиль остановился у подъезда, Дмитрий несколько удивленно спросил:
- Ты ничего не хочешь спросить?
- Ничего, - устало ответила Дуся, которую в дороге опять затошнило. – Ни спросить, ни сказать... Хотя, пожалуй, попробую тебе сказать: знаешь, я никогда не лезу в чужие дела и в чужие секреты. Попробуй это понять...
Она вышла из машины и, не оглядывась, пошла к дому. Автомобиль сзади нее тронулся и уехал, а Дуся все стояла на ступеньках подъезда, роясь в сумке непослушными руками, и никак не могла найти магнитный ключ от замка, запирающего дверь в подъезд. Та вдруг запищала металлическим звуком и открылась, выпустив сначала огромного ротвеллера, жившего прямо под Дусей, а потом и его заспанную хозяйку, тянувшую на себя упругий поводок, прикрепленный к ошейнику собаки.
- Здравствуйте, Светлан Иванна... – растерянно пробормотала Дуся и прошмыгнула в дверь, пока та не закрылась.
- Здрассьте... – соседка постаралась рассмотреть Дусину спину, но тяжелая металлическая дверь медленно прикрылась, щелкнув магнитным замком. – А строим из себя невесть кого, - сказала она собаке, выжидательно смотревшей ей в глаза. – А от людей не скроешься, да, Доба? – Светлана Ивановна отстегнула поводок от ошейника пса. - Гуляй.
Ротвеллер радостно бросился к песочнице посреди двора.
...Дуся как можно тише открыла дверь своей квартиры. Дома было как-то непонятно. Пусто, очень пусто было дома. Черная точка за грудиной разлилась ужасом по всему Дусиному телу, но девушка, не обращая на нее внимания, быстро прошла в комнату. На секунду остановилась, отказываясь верить глазам. Бабуля, ее бабуля, сидела в инвалидном кресле возле окна, склонив голову на плечо и некрасиво раскрыв рот, глядя в окно ничего не видящими глазами. Дуся бросилась к Евдокии Романовне и затрясла ее за плечо.
- Бабуль!!! – Плечо оказалось жестким и холодным. – Бабуля, как же так... – Дуся опустилась на колени перед сидящим телом и уткнулась лицом в родные колени. – Бабулечка, ну я же пришла, ну что же ты, бабуля... Ба-бу-ля... – Коляска чуть отъехала назад, и рука старушки, сжимавшая лист белой бумаги, дернулась.
- Бабуль, я сейчас! Бабуль, не умирай! – Дуся вскочила с места и бросилась к телефону.
- Алло, скорая! Пожалуйста, приезжайте, здесь человеку плохо! Что? Без сознания... Да... Сколько лет? Семьдесят, - соврала она. Бабуля всегда считала, что семьдесят лет – это очень мало. – Дышит? – Ей показалось, что бабуля дышит. – Да, дышит... Пожалуйста, поскорее!
Дуся бросила трубку, подхватила Евдокию Романовну на руки и положила на кровать поверх покрывала. Ноги старушки так и остались согнутыми, и Дуся с усилием распрямила их. Она не дышит, поняла девушка. В таких случаях делают искусственное дыхание, вспомнила Дуся и, набрав полные легкие воздуха, плотно прижала свои губы к холодным и твердым губам старушки, сильно выдохнув ей в открытый рот. Воздух не шел. Дуся пробовала еще раз, еще и еще, после каждого выдоха заглядывая в безжизненные глаза. «Давай, бабуль! – мысленно просила она, - дыши, ну дыши же!»
В прихожей тренькнул звонок домофона, и Дуся бросилась открывать дверь. Лифт ехал целую вечность. Оттуда вышли две усталые женщины в белых халатах и мятых чепчиках, одна, пониже ростом, держала в руках прямоугольный металлический чемоданчик.
- Куда? – спросила вторая, и Дуся показала им рукой, куда идти.
- Девушка, вы что нам тут впариваете? – Та, что постарше, прикоснулась к бабуле и возмущенно повернулась к Дусе. – Она умерла часов пять-шесть назад.
- Нет, нет! – Дуся прижалась спиной к дверному косяку. – Она рукой шевелила...
- Ну вот что... – врач оглядела Дусю с ног до головы, потом так же внимательно оглядела тело бабули. – Почему она в тапочках?
- Она... – Дуся заспешила. – Я только что пришла, а она в коляске сидит возле окна. Без сознания.
- Она у вас инвалид была, что ли?
- Господи, да что же вы расспрашиваете! Делайте же что-нибудь! – Дуся была в отчаянии от того, что они теряют время.
- Валь... – врач устало посмотрела на напарницу.
- Девушка, - вторая врачиха взяла Дусю за запястье и усадила на стул, стоящий рядом. – Ваша... Это ваша бабушка? – Дуся кивнула.
- Ваша бабушка мертва. Она умерла несколько часов назад.
- Несколько часов назад? – Дуся поверила. Она, как будто со стороны, увидела лежащую на неразобранной кровати бабулю, сжимавшую в руке лист бумаги. Письмо. Бабуля нашла на холодильнике письмо. Значит, у Дмитрия была копия. Бабуля прочитала письмо и у нее поднялось давление.
- Вы с ней живете или пришли навестить?
- Живу...
Врачихи переглянулись.
- Ну что ж, бывает, - равнодушно вздохнула та, что постарше и повыше. – Раз уж мы приехали, давайте сделаем вам укольчик...
- Не надо укол! – взвилась до этого беспомощная Дуся.
- Валь, тогда накапай... – женщина достала из кармана халата блокнот. – Паспорт дайте. Бабкин паспорт. Ага. – удовлетворенно сказала она, когда Дуся положила перед ней на стол паспорт бабули. – Ну ничего себе! – удивленно посмотрела она на Дусю и осеклась. Молча, не садясь на стул, записала все, что ей было нужно, и сунула блокнот обратно в карман. – Мы поедем, - она еще раз внимательно взглянула на Дусю, - а к вам приедет другая машина и заберет тело, мы сами позвоним. В тридцать шестую.
- Что в тридцать шестую? – Дуся досадливо отодвинула от себя протянутую к ней руку с мензуркой, наполовину наполненной пахучей жидкостью. Невысокая врачиха вздохнула и залпом выпила содержимое.
- В тридцать шестую больницу. Там морг и погребальный зал есть, - объяснила она. - А вы держитесь, - посочувствовала она Дусе. – Дожить до таких лет – уже подвиг, при нашей-то жизни. Отмучилась ваша бабушка.
Врачи ушли, а Дуся, закрыв за ними дверь, подошла к бабуле. Когда врачи успели закрыть ей глаза? Дуся разжала холодные пальцы и вынула из них мятый листок. Это несправедливо, стучало в мозгу. Это несправедливо, молча сказала она бабуле. Ты мне как раз сейчас очень нужна. Как я теперь буду жить без тебя? Как? И какая разница, по чьей вине погибла мама? Ты неправа. Дуся расправила страничку и сложила ее по старым изгибам. Поискала глазами конверт, не нашла. Почему-то убрать письмо именно в тот конверт было очень важно. Дуся обнаружила его лежащим на кухонном столе. Убрала письмо в конверт, а конверт положила обратно на холодильник. Дуся не помнила зачем, но зачем-то письмо должно было лежать именно там.
Домофон снова тренькнул, снова Дуся вышла к лифту и проводила незнакомых ей людей с носилками, на этот раз мужчин, в квартиру. Санитары что-то спрашивали, Дуся им прилежно отвечала, они так же, как врачи «скорой», записали Дусины ответы в какую-то ведомость, прикрепленную к пластиковому планшету, затем положили бабулю на носилки, накрыли с головой серой проштампованной во многих местах простыней и понесли на лестничную площадку. Дуся шла следом, ей было очень важно, чтобы бабулю аккуратно несли по лестнице, чтобы не задели дверью...
На улице перед подъездом уже собрались соседи, гадая, к кому приехала «труповозка».
- Ну точно! – громко прошептала Варвара Павловна, соседка с первого этажа. – Слава богу, к кому же еще! У нас больше не к кому!
- И я вам говорю, она утром пьяная пришла, - не понижая голоса, так, чтобы и санитары, и Дуся слышала, сказала Светлана Ивановна, соседка снизу. – Поди, бабка что-то не так сказала, она ее и прибила. У них все время ругань стоит, уж я-то слышу. Каждый день орут, слов не разобрать, но бу-бу-бу, бу-бу-бу... И коляска эта все время по голове ездит, Доба то и дело голову к потолку поднимает...
- Да, по нынешним временам со стариков глаз спускать нельзя, вот и приходилось девке терпеть. У нас на работе женщина одна свекровь свою оформила в дом инвалидов, так после смерти оказалось, что та свою долю квартиры этому инвалидному дому-то и отписала... – невпопад ответила ей тетя Рая из двенадцатой квартиры. – Теперь вот судятся, а что толку? Все по закону...
Носилки с телом Евдокии Романовны задвинули в машину, санитары громко захлопнули двери, сели в кабину и уехали. Дуся стояла на тротуаре, глядя вслед «пикапу», увезшему бабулю и, как сквозь вату, слышала пересуды соседей.
- Так она у нее еще в своем уме была, - Варвара Павловна вздохнула. – Повезло девке.
- Мы не знаем, в своем или не в своем, - отрезала Светлана Ивановна, - а только как приходила с работы, так и до самой ночи: бу-бу-бу, бу-бу-бу...
- Ну как же не в своем, я к ним на прошлой неделе заходила, - вступила в разговор тихая Люда, женщина неопределенных лет, всегда приветливо здоровавшаяся с Дусей. – Надо было опять в ЖЭК звонить, Евдокия Романовна пообещала, что будет звонить каждый час, чтобы свет в лифте починили...
Дуся беспомощно посмотрела на соседей.
- Дусь, надо чем помочь? – соболезнующе спросила тетя Рая. – Или ты, поди, уж давно все приготовила? Сколько лет ждала, сколько мучилась!
Дуся пыталась понять, что они говорят. Говорят о ней и о бабуле. Зачем они тут стоят? Чтобы ей помочь? Чем ей теперь можно помочь? Она побрела домой, чтобы никого не видеть. Чтобы лечь, накрыться с головой и уснуть. И проснуться от этого кошмара, и чтобы было все как раньше и все хорошо. Хотя бы еще немного.
Дуся вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и по привычке прислушалась. Пусто. Как же пусто на всей земле! И как теперь жить Дусе? Для чего ей теперь жить? Хотя... надо еще по всем правилам похоронить бабулю. Как-то так само собой считалось, что перед смертью бабуля обязательно сначала заболеет, и тогда, была обоюдная договоренность, Дуся немедленно вызовет священника, чтобы бабуля исповедовалась и ушла на тот свет безгрешной. «Какие у тебя грехи! – когда заходил об этом разговор, подшучивала над ней Дуся. – Сидишь дома, не воруешь, не прелюбодействуешь!» «Ты не понимаешь, - всерьез доказывала бабуля. – А гордыня? Сказано: «возлюби ближнего своего как самого себя», а я не могу. Знаешь, сколько народа я презираю!» «А ты возлюби да и не мучайся так,» - искренне советовала Дуся, жалея бабулю. «Не буду! Не буду я их любить! – Евдокия Романовна каждый раз начинала возмущаться не на шутку. – Как можно возлюбить эдакое быдло! Я лучше перед смертью покаюсь да и все!».
Будильник показывал почти двадцать минут одиннадцатого, и Дуся вспомнила, что сегодня рабочий день. Что нужно было делать? Составить Дмитрию план рекламной кампании. Сбросить почти такой же план в немецкий концерн. Надо предупредить, что она опаздывает. Дуся сняла трубку телефона, подумала и положила ее на место. Разговаривать с Ларисой она не хотела. Достала из сумки мобильный телефон, включила его. Ах, да, там же теперь не Лариса, вяло пролетела запоздалая мысль. Там эта приятная женщина. Ну ладно, уже включила.
- Алло, Олег...
- Дусь, что происходит? – голос Олега был преувеличенно спокойным. – Ты где? Почему у тебя все время включен автоответчик?
- Олег, у меня бабуля умерла...
- Когда? – Тон Олега не изменился. – Вчера умерла? Почему ты мне сразу не сказала?
- Да нет, сегодня умерла. Увезли.
- Так. Дусь, я сейчас приеду. Что тебе нужно? Деньги нужны?
- Ничего, спасибо. Ничего не нужно. Спасибо, Олег.
- Дусь, держись. – Олег отключился.
Девушка присела на бабулину кровать. Сообщений на автоответчике было четыре. Она нажала кнопку прослушивания.
- Дуся, - раздался спокойный голос бабули. – Жаль, что ты в метро. Я звоню тебе сказать, чтобы хлеба купила. Батон в холодильнике позавчерашний, а пирожки второй день подряд печь не будем, я тесто в морозилку убрала.
У Дуси закружилась голова. Она включила следующее сообщение.
- Дусь, ты не могла бы мне перезвонить? – Голос Олега был недоуменным. - Тут что-то не совсем мне понятно. Звонила помощник директора из «Парадиз-М», эта дама говорит, что им что-то не подошло в твоем плане. Ты скидки хорошие дала? Или им предложили лучшие условия, или я совсем ничего не понимаю в нашей работе. Вопрос, кто их у нас уводит? Это нужно быстро выяснить и утрясти, иначе они точно уйдут. Жду.
Дуся вздохнула. Значит, когда они сидели на кухне у Дмитрия, Анна уже звонила в агентство и отказалась от Дусиных услуг. Лучше бы он сразу меня убил, чудовище, безразлично подумала она, прямо у себя на кухне убил. Она снова нажала кнопку.
- Дуся, - голос бабули был тревожным. – Уже семь часов, а ты все не звонишь. И никто не сидит под окнами. Я жду еще час и звоню в милицию.
Бабуля, смотревшая все сериалы про питерских милиционеров, была твердо уверена, что сейчас милиция действительно занимается спасением населения.
- Дуся! – Снова бабуля. Последнее сообщение. – Дуся! Немедленно позвони! Немедленно, слышишь?
Это, видимо, уже после того, как бабуля встала на ноги, что очень редко делала, встала затем, чтобы убрать вчерашнее тесто с нижней полки холодильника в морозилку. И увидела конверт. Дуся ткнулась лицом в подушку. От подушки шел запах родной и живой бабули, запах защищенности, запах дома, запах, от которого всегда становилось легко и спокойно. Всегда, сколько Дуся себя помнит. Постельное белье собиралась менять, подумала девушка. И еще есть какие-то дела. Да, кажется, уборка на кухне. Как это все... не нужно. Она потянула на себя плед, лежащий под подушкой, накрылась с головой и свернулась калачиком. Олег придет, мелькнула вялая мысль, а я в таком костюме. Ничего, попыталась оправдаться Дуся. Я чуть-чуть посплю и переоденусь.
Домофон. Раз, другой, третий... Наверное, это Олег. Дуся заставила себя проснуться. Прямо в пледе прошла в прихожую, нажала кнопку. Непослушными руками открыла дверь. Прислонилась лбом к холодной створке, чтобы не упасть. Олег вышел из лифта, взглянул на Дусю, молча прошел мимо Дуси на кухню. Дуся закрыла дверь и поплелась следом. Огонь под чайником уже горел, и Олег деловито копался в шкафу, читая надписи на банках и баночках.
- Где у тебя чай? – обернулся он к Дусе.
- Чай в черной банке. Нет, не в этой. Да, в этой. – Дуся села на табуретку, завернув плед поплотнее.
- Мед, мята, лимон в доме есть?
- Нету... Хотя мед, знаешь, где-то был...
- Таблетки пила какие-нибудь? – Он спрашивал, не поворачиваясь к Дусе.
- Нет, зачем мне таблетки...
- Ну вот что. Сейчас ты выпьешь крепкого чаю и ляжешь.
- Олег, мне надо погребение заказать... И отпеть в церкви надо обязательно...
- Дусь, все будет. Я тут по дороге купил... – Олег достал из кармана пачку, прочитал по слогам: - до-нор-мил... Без рецепта не хотели давать, еле уговорил даму в аптеке...
Он налил воды в бабулину чашку, вынул из баночки две прямоугольные таблетки и положил их на стол перед Дусей:
- Давай, подруга. А потом чай.
Дуся послушно сунула таблетки в рот и запила водой. С надеждой посмотрела на Олега.
Продолжение здесь