ПЕРЕПРАВА.
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН, 04.07.47. ПЕНСИОНЕРКА. Г. ТЮМЕНЬ.
Берег правый, берег левый и так, каждый день перед глазами старого Степана ГаЙ. И стоят надежно на берегах реки его причалы. Фамилия у Гай была древней. От слова «гай», в переводе означало – небольшой лесок. Предки его были все садоводы и высаживали деревья над озерами и рекой. Не только они использовали землю, но и реку. Были среди них и охотники и рыболовы, но был один среди предков, вольных людей - Мефодий, который придумал, как переправлять людей на другой берег реки, так как по объездной дороге на лошадях доехать до моста - нужно затратить пять часов езды, а пешему человеку, нужно было идти до моста - целый день. Нужда гнала, и те тратили столько времени, сколько нужно было, чтобы что – то продать или что – то купить у зажиточных людей на базаре на другом берегу. Все Гай никогда не были крепостными людьми. Степан произошел от колена семьи – Мефодия. Из века в век передавались сказания о предках, хвалили их и говорили потомкам, какие мастеровые были их родственники. На выдумку они были мастера. Предки Степана имели несколько небольших лодок и по два человека перевозили людей на тот берег. Деньги были не большими, но доход в семью был еще от пойманной рыбы в реке. Они привязывали к лодкам сетки – сачки и пока перевезут людей на противоположный берег, то плетенные сачки выгребут рыбу из реки. Около причала стоял человек, забирал рыбу и нес на базар. На другом берегу стояли родственники и, тоже, рыбу забирали, продавая ее на своем базаре. Работа, перевозить людей была до захода солнца, а по договоренности, она была и до вечера. Все знали, где живет семья Гай, люди могли приехать ночью, если срочно им нужно переехать на другой берег. Они оставляли карету, а на том берегу ждала другая карета с извозчиком. Гай были нужными людьми в округе. Река и лес были ничейными, так как никто не охранял их, но по бумагам, они принадлежали зажиточным людям и Гай, пойманные в реке самые крупные рыбы относили в их усадьбу добровольно и с уважением к ним. Последний из старейших, остался Степан Гай, ему было семьдесят лет, как он о себе говорил, что он , мол, человек в рассвете сил. Не кряхтел, не жаловался никому на свою слабость. Продолжал, забытое дело предков. Родился он после войны. По рассказам его матери он знал о том, как много трудов досталось ей, чтобы лечить мужа Ивана, вернувшегося из войны контуженным. Чаще, тот лежал и смотрел в потолок, и реже трудился на благо семьи. Марфа, оставшаяся без детей, проклятая война не дала возможности насладиться мужем, его забрали на фронт прямо со свадебного стола, молодого и красивого жениха, страдала от того, что не зачала перед войной. Она помнила о том, как мать Ивана валялась в ногах у командира.
- Дайте хоть час молодым, побаловаться в мужа и жену. Девкой остается моя невестка. Война войной, а не заводить потомство никто такого приказа не давал. Час всего дайте, пусть дети налюбуются друг другом.
- Не проси мать, поезд ждать не будет. Налюбуются они после войны, когда он вернется с победой, - ответил командир.
Мать Ивана схватила сына за руку и за руку Марфу, потащила их на сеновал.
- Стоять, ты, что не слышишь, уже сигналит машина.
- Прошу тебя, - кричала мать Ивана-. – Пусть хоть сделает ее бабой. Пожалей меня.
- А чего тебя жалеть, старая?- спросил командир.
- Всю войну мне придется отвечать за ее честь. Если провиниться, то с меня спросит сын. Если будет им пробованная, провиниться, так пусть сама отвечает перед ним за себя. Понимаешь?
Командир засмеялся.
- Ладно. Беги Иван и молоти свою бабу.
Командир подошел к машине и сказал шоферу о том, что ему говорила женщина. Старый водитель засмеялся, сказал:
- Мудрая женщина. Подождем десять минут. Успеем к поезду вовремя.
Из хлева выскочил Иван, белобрысый, растрепанный, рубашка на груди была расстегнута. Он бежал к машине. За ним выскочила жена, крича.
- Ваня, ты сапоги забыл надеть.
- Неси сюда.
Марфа в одной полотняной сорочке, подбежала к машине. Ваня обувался и наказывал жене:
- Самое ценное в нашей семье – это лодки. Береги их, сама прикрой их собой, а лодки сбереги и маманю мою не обижай.
- Как это? Не налюбовались мы с тобой всласть. Так быстро все произошло.
- Гляди не гуляй ни с кем. Вернусь… Насладимся еще, спешить надо. Беги к мамане. Только ее слушай, своих родственников не слушай, ты уже для них отломленная краюха хлеба. Моя ты.
- Иван, заскакивай в кузов, - кричали новобранцы.
Народ, стоял и смотрел на рубашку Марфы.
- Глянь, какое пятно. Девкой оказалась, а брехали люди, что они с Ванькой шашни уже давно крутят в шалаше, в горах.
- Бесстыдницы, машина уже отъехала, а вы о моей невестке судачите. Помашите своим мужьям рукой, Ваня, Ванечка, - закричала мать Ивана и побежала за машиной. Она поравнялась с остолбеневшей невесткой. - Плачь, чтобы все видели, как ты жалеешь своего мужа.
Марфа заголосила и с матерью Ивана уже бежала за машиной. Опомнилась и толпа. Они выли и выкрикивая имена своих сынов и мужей., бежали по пыльной дороге, вслед уезжающего грузовика.
- Прибавь газу,- сказал командир водителю.
- Это мы можем.
Из кузова неслись слова Ивана:
- Марфа, ты моя. Приеду, проверю. Ты моя!
Марфа остановилась и заплакала от сердца, не по приказу, то плакала и страдала ее душа от разлуки с мужем.
В начале сорок пятого года Иван вернулся домой контуженый и раненный в легкое. Маленький осколок застрял, где то – в груди, и он не желал делать операцию.
Домой Иван вернулся весь в орденах, дошедший до окраины Берлина, на вид был тихим человеком и долго смотрел на Марфу.
- Ты какая – то не такая, как я тебя оставил.
- Не гуляла она, как некоторые солдатки. Верна она тебе была, вот тебе крест. Все годы под моим присмотром она была, - сказала мать сыну.
- И - то хорошо, что я живой вернулся домой. Слабый я. Порой у меня припадки, после контузии. Не противоречьте мне.
- Ничего, сынок, выходим мы тебя , главное для нас - ты вернулся живой, а от Петеньки ни слуху не духу не слышно. Может…
- Ничего не может, пока я добирался к вам, наши войска уже в Берлине. Значит уже конец войны. А, Петька не любит писать. Будем ждать. Угораздило меня попасть под бомбежку, иногда, я плохо слышу.
В начале июня стали возвращаться в деревню мужики, раненные и целые, но загрубевшие на дорогах войны. То там, то тут спьяна мужики гоняли своих жен, по чьей – то ухмылке, по наговору вдов, которые не дождались своих мужиков. Мужики были в деревне на вес золота, и каждая вдовушка просила зайти и починить забор или крыльцо. Половину деревни, молодые женщины ходили в интересном положении. В том числе и была беременной Марфа. К ее удивлению вдова соседка, у которой Иван чинил ворота, пока Марфа была на ферме, тоже, понесла ребенка.
- Настя, а Настя, Похоронку на мужа получила в сорок втором году, а уже на сносях. Как это? - спрашивала соседку Марфа.
- Чего, пусть рождается ребенок, коль Бог мне послал его. Тебе повезло, хоть и немощный Иван, но свое предназначение на земле сделал. Скоро рожать тебе, Марфа?
- Думаю, что в марте рожу, а тебе когда?
- В феврале.
- Кто отец ребенка?
- Кого Бог мне послал, тот и отец.
К концу зимы, когда изредка вьюжила пурга, первый раз после войны у Ивана случился припадок.
Он уставился на жену и прорычал.
– Знаю, что ешкалась с председателем.
- Он же однорукий, побойся Бога Ваня, я верно тебя ждала.
- И что однорукий, другая рука…., - не договорив, Иван упал на пол и стал биться в конвульсиях, а потом затих.
Напуганная Марфа постучалась к соседке, пока мать, пыталась привести в чувства сына.
- Настя, беги за подводой к председателю, Ивана в больницу будем вести.
- Куда мне… Живот уже сполз на колени, вот - вот я рожу. Пригляди Марфа за моим сыном, пока я буду рожать. Митька бегом к председателю и скажи ему, что Ваня помирает, а я рожаю.
- Сейчас, маманя.
- Так ты от нашего председателя зачала? – спросила Марфа.
- Прости, меня Марфа, худо мне, не до разговоров сейчас…
Охая, Настя хваталась за живот. Марфа побежала в свой дом.
Голосила мать над сыном, упрашивая Ивана открыть глаза, заголосила и Марфа.
Затарахтела подвода колесами по каменной дороге. Остановилась. Председатель приехал с женой, Марией, она была фельдшер. Мария наклонилась над Иваном.
- Не тормошите его, Вера Ивановна, умер Иван.
- От контузии не умирают.
- Не от контузии он умер, осколок тронулся и передвинулся к сердцу, повредил аорту , видишь в уголках рта алая кровь.
В соседнем доме кричала от потуг Настя. Повитуха еще не пришла к ней, фельдшер Мария побежала в их дом, по зову шестилетнего Митьки.
Ребенок у Насти лез, на свет Божий, ногами. Председатель колхоза , оставив мертвого Ивана с родными, зашел в соседний дом.
- Господи, хоть бы эта не умерла. Что там у нее?
- Ребенок не правильно лежит.
- Так переверни его правильно, - пробасил Николай Петрович.
- Сейчас уже поздно. Ребенок настроился выходить ногами.
- Ну, так в подводу ее нужно положить и в район отвести, - сказал председатель жене.
- До ближнего моста три часа ехать, - ответила Мария.
- Были бы лодки, можно было в райцентр отвести ее через реку.
- Зачем, посадил старого Гай перед войной в тюрьму? - спросила жена мужа.
- Частным извозом людей занимался, не положено было, брал харчами, и деньгами.
- И за это - пять лет?
- Мало дали ему. Подрывал экономику колхоза.
- Коля, брось. Он с дедом на лодках сначала перевозил несколько деревень, а потом, паром на плоту был у него и поэтому не спешили ремонтировать за двадцать километров мост.
- Обещали выстроить мост, за десять километров от нас. К соседней деревни будет ближе к нему, спустился три километра и уже на мосту, но, когда это будет? Ну, тащи ты, наконец – то ребенка, а не болтай со мной.
- Не могу. Поезжай за повитухой, сама я не справлюсь, я же не акушер. Коля, а не твой там ребенок. Жалел многих вдов, я об этом знаю.
- Я инвалид.
- Инвалид, иди уже, а то чего доброго и Настя помрет.
Настя стонала, она слышала разговор между мужем и женой.
- Не угробь меня, это не его ребенок, - сказала она сквозь слезы Марии.
- Не важно. Ты не первородка, попробуй подуться еще раз, может он выскочит.
- А, - кричала Настя. – А - а- а – а.
- Кричи и сильнее дуйся.
Под столом кто – то запищал.
Мария откинула скатерку, под ним сидел Митя и зажав рот рукой, плача подвывал маме.
- Не плачь, сынок, как- то мама тебе сестричку родит. Иди к соседям, не надо тебе всего этого видеть.
- У соседей плачет тетя Марфа.
- Да, там тоже не сладко им сейчас. Тогда, сиди под столом и тихо плач.
- Хорошо, я рот рукой закрываю.
По дороге, затарахтела повозка.
В дом вбежала повитуха.
- Ну, что с ней?
- Ребенок неправильно лезет на свет Божий.
- Ну – ка подвинься.
Повитуха осмотрела Настю, положила руку на живот.
- Потуги прекратились.
- Вот бы стимулировать ее чем – то, так нечем.
- Водочки нужно дать, чтобы она взбодрилась, - сказала повитуха.
- Ты, что, мышцы совсем расслабятся. Это зуб рвать, тогда можно и выпить, а тут потуги нужны.
- Не довезем мы ее в район, далеко.
- Тут, одно из двух или мать спасать или дите.
- Не смейте дите убивать, - слабым голосом сказала Настя. – Пусть живет. - Позовите соседку Марфу, сказать я ей чего – то хочу. Иван умер?
- Да. Николай сходи за Марфой.
Марфа нескоро пришла, увидев, как слабо рожает Настя, вернулась обратно к двери.
- Постой, - сказала повитуха, она все время тебя зовет. Подойди к ней, может, что – то важное тебе она хочет сказать.
- Почему она такая слабая?
- Двойня у нее, - сказала повитуха.
- Один крупный ребенок. Не придумывай Семеновна лишнего. Думаем ей разрезать… Ладно это не твоего ума… Настя, пришла Марфа.
- Выйдите все, - тихо сказала Настя
Фельдшер и повитуха вышли в сени.
- Какие секреты, чтобы мы не знали. – сказала Мария.
- От мужа Марфы она понесла. От Ивана. Ой, будут еще скандалы, - сказала повитуха.
- Иван умер.
- Достал все – таки его осколок.
- Да.
Дверь открылась и в сени вышла Марфа с каменным лицом, держа руки на груди.
- Идите к ней, спасайте ее.
Марфа вернулась в дом.
- Что там, у Насти, - спросила Вера Ивановна.
- От Вани она понесла ребенка.
- И что теперь будет?
- Ничего. Идите к ней.
- Не пойду я к этой паскуднице, - сказала Вера Ивановна.
- Там ваш внук или внучка на свет Божий проситься. Помогите женщинам роды принять, - сказала Марфа и отвернулась от свекрови.
Стояла так до тех пор, пока не закрылась дверь за Верой Ивановной. Она не подошла к кровати, где лежал мертвый Иван, больше не плакала, а легла на кровать свекрови, повернувшись к стенке. Она отгородилась от всего мира. Зашевелился тихо ребенок у нее в утробе.
- Все будет хорошо, сынок. Ты часть меня, мы единственные в этом мире, которые имеют одну плоть, а остальные – чужие, которые обидели сильно меня.
Утром вернулась свекровь.
- Чего не спросишь, как Настя?
Марфа молчала.
- Настя двойню родила. Повезли ее полуживую в район. Митька и дети остались одни, чай не чужие они, дети на Ивана похожи. Нужно забрать их к нам в дом. Пока они спят, я пришла. Как будем жить, Марфа?
- Сынок, в животе бушует, - сказала Марфа.
- Рано тебе еще рожать. Может быть, красавицу носишь?
- Нет, сына.
- Сына, так сына. У Насти родились две дочери.
- Дочери? Будут всегда напоминать мне Настю.
- Она еще не умерла, подлечиться и приедет, а пока соседке нужно помочь.
- Позор какой, я не могла долгое время забеременеть, а она…. Он к ней ходил сразу, когда приехал… Не хочу никого видеть.
- Я внучек не оставлю. Не оставлю, так и знай. Сама этого не ожидала…. И не подозревала…. Я же почти все время была дома.
- Ему, кабелю, хватило вашего «почти».
- Ваня, еще не похоронен, а ты его уже ругаешь.
Свекровь жила в доме Насти. Денег особенно не было, люди из деревни помогали ей, чем могли, приехала из другой деревни бабушка погибшего Антона, мужа Насти. и стало немного легче жить Вере Ивановне. Настя не вернулась в деревню, умерла от заражения крови в больнице и после ее похорон, Митя, сын Насти как – то сразу повзрослел. Он из дома не ходил к одногодкам сорванцам, а помогал во всем старой бабушке. Стирать пеленки, была робота за ним, и никогда он не отказывался от работы по дому. Ближе к марту месяца, Марфа занемогла и попросив соседей, чтобы те помогли старой бабушке с детьми Насти, Вера Ивановна на автобусе отвезла Марфу в районную больницу.
- Да, скоро будет рожать. Конечно, положу я ее на сохранения. Езжайте Вера Ивановна домой. Если Марфа родит, то я позвоню председателю колхоза. Как ваши внучки от второй невестки?
- Не невестка она мне, а внуки мои и так в жизни бывает, - ответила Вера Ивановна, смахивая слезы рукой.
Марфа в положенный срок родила сына богатыря и, не советуясь ни с кем, она назвала его Степаном, в честь своего брата который погиб на фронте. Жили они уже одной семьей. Не вернулся после войны младший сын Веры Ивановны, Петр, пропал без вестей. Как не было трудно, в то время, они выжили, трое малышей, две женщины и малый мальчик. Марфа полюбила близнецов девочек и считала их своими. Девочки подрастали, как и Степану им было уже по шесть лет, они были оставлены на попечения старшего брата и немощной старой бабушки. Мите, в ту пору было уже двенадцать лет. Бабушка и мама Марфа трудились на ферме в колхозе. В выходной день, кто – то постучал в дверь. Марфа подумала, что соседка и не причесавшись, открыла дверь.
- О, кто же поселился в моем доме, - спросил бородатый мужчина.
- А, вам кого нужно? Кто вы?
- Марфа, это Антон, муж Насти. Внучок мой дорогой, где ты пропадал? Война уже давно окончилась.
- Потом расскажу… А ты, козявка Марфутка? Уходил я на войну, так ты была стебельком, а сейчас, вон какая вымахала. Это все твои дети?
- Да.
- А где Настя, жена моя разлюбезная.
- Настя умерла.
- Митя?
- Вере Ивановне помогает на ферме.
- Вы из – за Мити переехали в мой дом? – спросил Антон.
- Он больше нашего. Мы уедим.
- Где ты столько лет был? Похоронка на тебя была, - сказала старая бабушка..
- В плену у немцев был около три года, а потом лагеря, так как … Не важно. Шесть лет на лесоповале… Меченный я, бабушка.
- Какой ни есть, а свой, родной. Хорошо, что вернулся домой.
- Почему не писал?- спросила Марфа.
- Запутанная история со мной. Не мог писать. Пойду, пройдусь по деревне, может встречу кого – то. Нужно отметить мое возвращение, а тут - бабский коллектив.
- Иди, внучок, погуляй… Бедный ты мой.
Антон, бросив котомку под лавку, вышел.
- Бабушка, что теперь будет, если ему расскажут, как умерла Настя. Галя и Лена ему чужие дети.
- Он не дурак, повидал многое, поймет. Нам ничего не грозит от него, а Насте, тем более.
Месяц Антон гулял свой приезд, а потом отсыпался на сеновале. Старая бабушка корила его.
- Стыд – то какой, скоро уборочная пора, а ты не заявился в кантору. Ты же тракторист, танкист…
- Был и весь вышел.
- Приходил участковый, сказал, что вашего Антона посадит за пьянство. Позор, какой детям.
- Ты мне брось, старая. Только Митя мой, а остальные дети не мои. Заберу Митю и уеду на стройку.
- Выспись сначала…
- Какой позор мне Настя принесла, стыдно в глаза людям смотреть.
- У нас в деревне многие бабы от ветра понесли дите и что? Мужиков их на войне убило, а на тебя похоронка пришла. Три года Настя во вдовах ходила, а тут Иван, молодой, правда он был контуженный. Ну, случилось такое. И чего теперь делать? Никто не попрекает этих женщин, а кто только заикнется, так они дулю припасенную в кармане держат и вмиг люди перестают их осуждать.
- Да, ну тебя, старая. Плохо мне.
- Плохо тебе без бабы. Любая вдова готова за тебя пойти. Выбирай. Не теряй себя, Антон. Ты же мужик или нет?
- Кому я нужен такой измученный…
- А ты приглядись к Марфе.
- Десять лет разница.
- И побольше было и люди жили - душа в душу.
- Что я ей скажу.
- Скажи так, ты одна и я один. А то Вера Ивановна белит уже в своем доме потолки, хотят они с детьми перейти туда жить, чтобы ты на сеновале не ночевал. Сначала поговори с Верой Ивановной, так мол, так, хочу семью создать с Марфой.
- Подумаю.
- Перестань пить и иди в кантору, устраивайся работать и не теряй себя в водке и в кроватях чужих женщин.
- Подумаю.
Антон пришел к соседке в дом.
- Что Вера Ивановна? Дашь благословение Марфе, чтобы, та, замуж за меня пошла.
- А чего не дать? Ты справный мужик был до войны, а теперь наши дети всех повязали и что тебе скитаться? Говорил с Марфой?
- Нет.
- Я сама поговорю с ней. Она придет вечером ко мне печь белить.
Марфа возмутилась, когда Вера Ивановна заговорила о втором замужестве.
- Ты, девка, не балуй, Антона враз бабы подхватят и ты снова будешь без мужика.
- Не люб он мне.
- Отлюбила свое с Иваном, а теперь для детей и для семьи выбирай. Не люб, - передразнила ее свекровь. – А кто кому люб, если работаешь на ферме по десять часов в сутки. Что будет с Леной и Галей, а они мои внучки. Сходись с Антоном, все вас поймут.
- Не люб.
- Ну, помру я, и старая бабушка помрет и что будет с тобой и детьми без мужского приказа. Мой наказ такой, сходись с Антоном. Понимаю, что кроме Вани мужиков не знала и думаешь, что Антон чужой, а ты же любишь Митю, как своего сына, так он его отец, полюбишь и его.
- Кому скажешь, не поверят, что свекровь мне выбирает второго мужа.
- Заметь, умная свекровь. Что мне ответить Антону?
- Пусть сам заговорит о замужестве со мной….
Антон получил трактор в колхозе и осенью они сыграли в узком кругу свадьбу.
Жизнь шла своим чередом, дети подрастали, работы уже стало меньше в часах и каждый вечер они ужинали в большой дружной семье. Старая бабушка не могла нарадоваться, глядя на внука, который и лицом посветлел и поправился в теле. Антон стал привыкать к сыну Марфы и к двум дочерям Ивана. С годами он уже забыл о нанесенной обиде его первой женой, все дети стали родными и дорогими людьми. Тихо ушла из жизни старая бабушка. Вслед за ней умерла и Вера Ивановна. Митя, окончив школу на оценки «хорошо», уехал пробивать свою дорогу в столице. Прошло время, подросли и одногодки. Девчонки в восемнадцать лет вышли, почти одновременно замуж в районном центре, и уехал к брату Мити Степан. Марфа и Антон остались одни.
- Говорила я тебе, что нужно еще одного ребенка родить.
- Да, ошибочка вышла. Думал не сдюжаем. Помнил то, как ты мне сказала о том, что выходишь замуж не по любви, а по обстоятельствам.
- С Иваном жила и не знала ничего. Любила я тебя, боялась, что бросишь меня, вот и капризничала.
- Ну, мать, теперь нужно ждать внуков от наших дочерей.
Годы летели быстро, стали уже Антон и Марфа дедушкой и бабушкой. Митя редко писал из Москвы, стал он писателем, когда выходила его новая книга о жизни простых людей, то все гордились. Степа, тот еще реже писал им, где – то ездил по большим стройкам и только высылал открытки старикам, мол, строю завод в таком – то городе. Они знали, что, тот, был дважды женат и оба неудачно. Третья жена его была беременной и обещала приехать к ним. Хотелось ей посмотреть на Алтайские горы. Жена Дмитрия была москвичкой и вовсе не желала ехать на периферию. Собрала смерть Антона всех детей под одной крышей. Антон долго болел и все – таки его болезнь победила, от которой еще не придумал никто лекарства.
- Тебе уже пятьдесят лет, Митя, а ни разу не привез внуков.
- Не интересуются они родными, в кого они удались такими, наверное, в меня. Прости мама, что не приезжал, когда болел отец. Все думал, допишу трилогию и приеду с внуками к вам.
- Тем же, Митя, ответят тебе твои дети.
- Знаю, мама. А Степка, таким стал строителем, что всю Россию обмотал дорогами.
- Он больше похож на старовера, такой бородатый, жуть, - сказала Галя. – Только мы и проведывали папу и маму и дети наши любят бывать у стариков.
- Прости нас, непутевых сыновей, мама, - сказал Степан. – Выйду на пенсию, оставлю все жене и вернусь сюда старость доживать.
- Я бы, тоже, хотел здесь пожить, - сказал Митя.
- А чего тебе здесь не жить. Два дома рядом, стоят. Выбирай любой. Приезжай и пиши свои романы здесь. Тут легко дышится, - сказала Лена, обнимая брата.
- Да, - сказала старя Марфа.
- А перестроить можно?
- Какой хочешь, такой и перестраивай, если у тебя деньги есть, - сказала Галя.
- Все отдаю жене и детям, себе оставлю. тридцать процентов, хватит денег, на постройку нового дома, - ответил сестре Дмитрий.
- Здорово, а то наши семьи не очень богаты. Копим деньги на новые машины, - сказала Галя.
- Только на похоронах отца познакомился я с вашими мужьями.
- Олигархи они.
- Чем занимаются?
- Пять точек на рынке. Общие точки, все доходы делим пополам, Галя за ними строго следит. Она же бухгалтер. Я, тоже, помогаю им, зря окончила техникум. Не пригодился он. Мотаюсь по договорам, привожу одежду из заграницы.
- Ну, какие же вы молодцы.
- Мама гордиться всеми детьми.
Степану уже исполнилось шестьдесят лет, и он ушел на пенсию. Месяц спустя, после оформления пенсии, с ним заговорила молодая жена .
- Прости, я полюбила другого человека, - сказала Она.
- Вот, так просто?
- У тебя еще две жены было, с кем – то из них встретишь свою старость.
- Где будешь жить с сыном?
- Пока, сниму квартиру.
- Оставайся в этой, ради нашего сына, отдаю ее.
- Я не одна буду жить.
- Перепишу на сына квартиру.
- А ты куда?
- К матери поеду, старая она. Живет одна.
- Прости.
- Чего прощать? Ты же на двадцать пять лет моложе меня. Этого следовало ожидать. А те жены, не примут меня, они давно уже замужем.
- Можно, Егор к тебе на Алтай будет приезжать, когда подрастет.
- Все ему можно.
Они расстались, и Степан уехал к старой матери.
- К сестрам бы поехал в гости, - сказала старая Марфа
- Еще успею.
- У тебя же машина была.
- Сыну старшему переписал, а среднему сыну переписал большую дачу, а малому - я отдал квартиру.
- Гол, как сокол?
- А пенсия? Спасибо государству позаботилось обо мне. Проживем мама. Димка будет помогать.
- Чего же вы такие у меня несчастливые мальчики. Ты третий раз был женат, а Митя раз женился, что –то не идет ему книга в голову, жена запилила его, чертова балерина. Жалуется, что пожертвовала своим искусством ради семьи. Теперь, он не приносит доходов в дом и пенсия у нее маленькая, да и у него, тоже, не большая.
- Ему шестьдесят шесть лет, пусть к нам он приезжает, вон, как подремонтировал дом, может быть, и балерина за ним приедет – не молодая она.
- Может быть, и твоя последняя жена приедет, Степа?
- Моя не приедет, ей еще сорока лет нет, все молодиться Не спрашивай мама ничего у меня о ней. Про свои ошибки, не хочется ни с кем говорить.
- Чем займешься, сынок?
- Деньги еще остались у меня, думаю приобрести лодку и как мой дед, старый Гай переправу сделать на тот берег. Сам приезжал через новый мост. Далекие старые мосты развалили. Всего шесть километров и уже в районном центре. Шесть до моста и шесть до районного центра, уже двенадцать километров. Деревня разрослась, кто – то будет опаздывать, а я своим плотом за пятнадцать минут их перевезу на тот берег.
- Запретят тебе перегораживать канатом реку.
- Зачем канат. Я веслами буду грести, и плот за собой тащить с лавками. И каждый день рыбу тебе буду приносить, а ты найдешь продавщицу, и она будет ее продавать на базаре. Хватит мне денег и на моторную лодку.
- И - то польза будет, Митя весной обещал приехать. Хочет развеяться, покинула его какая – то Муза. Наверное любовницу завел.
- Здорово. Спасибо, мама, что поддержала меня. Завтра куплю лодку с мотором и сделаю ей гараж на берегу, потом, займусь плотом. Доски хорошие нужно привести и зятья с племянниками мне помогут причал сделать, на том берегу. Живем мама. Стану я паромщиком, как мой дед и прадед.
В начале лета, приехал Митя с двумя взрослыми сыновьями, Иваном и Антоном.
- Может быть, останетесь, мальчики здесь жить? Корни ваши здесь. Гай вы. Ваш дед так и не переписал Вашего отца на свою фамилию. Некогда ему было, работал с утра до вечера.
- Нам нравиться наша фамилия. Гай!!! Мы уже москвичи, бабушка. Семьи у нас там. Приехали на несколько дней, чтобы с тобой познакомиться, а папа останется здесь. Будет писать новую книгу, - сказал Иван.
- Между домами выстрою свой дом, и все дома соединю, - сказал Митя. - И Степа мне в этом поможет.
Старая Марфа стала похожа на свою свекровь, такая же молчаливая, но если ее обидит кто -то из соседей, то она героически даст отпор.
- Старею уже, не могу глотнуть обиду, - бурчала Марфа.
И снова семью Гай знала вся округа.
Братья оформили частное предприятие по перевозке людей по реке. Однажды в ожидании переправы. молодая семью ругала своих детей за непослушания.
Старый Степан отозвал родителей в сторону, сказал:
– Ничего не добьетесь оскорблением детей, они ожесточаться. Зачем ударил сына?
- Так едем на свадьбу к сестре, а он уже новые туфли замочил, вот и дал я за это подзатыльник ему.
- Ну, замочил. Тебе надо спросить его, как ему в мокрых туфлях. Если хорошо, то это его выбор, если плохо, то на следующий раз он не полезет в воду, так как будет его тело помнить, что в мокрых туфлях неуютно ноге, париться она.
- Вас дедушка, не били в детстве?
- Нас не били. Сами понимали, где помочь маме, а где побаловаться, чтобы не запачкаться, так как сами свое белье стирали с раннего детства. Не били нас родители и все выросли порядочными людьми. Даже среди нас есть писатель.
- Ну, не знаю, нас родители били и не облезли мы.
- То – то не облезли, даже приятно выглядите, оболочка, а что у вас внутри, сейчас показали.
- И что мне делать?
- Ломать себя. Запретить руку подымать на детей. Договариваться нужно с ребенком.
С тех пор пошел по деревне слух, что старый Гай, лодочник, паромщик, может дать бесплатно дельный совет.
-Дядя Степа, как мне быть, невеста глазки строит моему другу?
- Зажми в кулак свое сердце, найди другую невесту. Эту не исправишь, порода у нее сучья. В итоге будет плохой женой и матерью будет плохой, все будет соревноваться с дочерями, кто прекрасней, она или ваши дочери.
- Деда Степа, что делать, муж мой гуляет на стороне.
- Тут с двух одно. Нагуляется и вернется.
- А если он долго будет гулять.
- Долго будешь молчать и ждать.
- А, если не поможет?
- Тогда, вставь ему спицу.
- Куда?
- Образно. Езжай в отпуск сама и там заведи курортный роман.
- Поможет?
- Еще как. С двух одно, или будешь молчать или разведешься.
- А как же дочь?
- Она с рождения живет своей жизнью, не твоей, а своей беспомощностью ты ей обязана помочь подняться на ноги, а дальше - она будет выбирать свой путь. Не твой путь, а свой, так как своя рубашка всегда ближе к телу.
- Так, что мне делать?
- Для начала: иди и пописай в туалете. Моча в голову стучит и дурные мысли лезут тебе в голову. Потом сделаешь правильный выбор, а мне пора перевозить людей.
И так каждый день, Степан уже привык советовать всем делать выбор для себя, а не в угоду другим.
Левый берег, правый берег два причала и живая вода вокруг Степана.
Старик Митя пошел дальше в бизнесе, он свой катер превратил в прогулочный и вся молодежь района и деревень свадебный десяти километровый маршрут делала на белом катере деда Мити. Работа была в входные дни, а остальное время Митя писал свои романы. Окончил его и отвез в Москву в редакцию. Однажды он вернулся со своей женой, которая согласилась свою глубокую старость встретить в Алтайской деревне.
Бабушке Марфе было уже девяносто семь лет и ее правнуки, дети сестер Степана и Мити возили на причал в коляске. Ставили ее под зонт, а сами загорали на песке. Степа перевез людей в районный центр, вернулся назад. Мама прозрачными глазами от старости смотрела на сына.
- Мама, чего тебе дома не сидится под яблоней? Лина, жена Мити хорошо ухаживает за тобой.
- Сегодня воскресенье. Сегодня свадьба сына директора школы, а ведь я еще знала его, как он ребенком был. Его прабабке после войны, ветром надуло сына, отца его. И какой хороший парень получился, и внуки у него хорошие. Хочу увидеть, как по реке будут уезжать молодые. Красиво ведь. Племянницы с самого утра украсили катер Мити. И Митя будет в белом кителе. А, Степа? Тебе тоже белый китель пошел бы.
- Нет. Я свой выбор сделал.
- Правильный сделал выбор. Казалось, что Митя должен давать советы, а не ты, путешественник. Он же писатель. Так нет, люди тянуться к тебе за советом. Прости, старая я стала, все время гундю себе под нос.
- Я, мама, в пути много повидал, так что могу всем советы давать. А, Митя живет в своих фантазиях. Смотри из - за колена реки выплыл белый катер, да не один. Это сопровождающие жениха и невесты.
- Как много разноцветных шариков.
Бабушка Марфа подумала; « Какой я правильный выбор сделала, когда вышла замуж за Антона. Какие хороших детей я приобрела с ним. Теперь, нет такой многочисленной семьи в деревни, когда вся родня собираться за длинным столом и всегда, во главе стола сижу я – Марфа Гай. Кто меня заменит, когда я умру. Одна из дочерей, думаю, что Галя, она с твердым характером женщина. Все Гай нужные люди оказались».
Громко звучала музыка над рекой, невеста в белом платье, жених в черном костюме. Они машут рукой, стоявшим на берегу людям и уплывают вдаль.
- И мне пора, народ уже собрался на пароме. Я скоро вернусь, мама, жди.
Катер отплыл от берега , увозя за собой паром с лавками, сидящих на них людей. Шарики взметнулись вверх на катере жениха и невесты. Все на пароме закричали «Ура!». Был праздник в душе и у них. Жизнь на Земле продолжалась во Времени для хорошей и большой семьи Гай... и жителей деревни.