Киноклассика, рассказаная языком киноклассика
Функция режиссера, как творца, сводится, опуская все техничесские нюансы, к собственному прочтению истории. Режиссер, который обладает собственным узнаваемым кинематографическим языком, называется великим. Пять минут экранного времени, и ты понимаешь, что перед тобой Нолан, Малик, или, прости Господи, Тарантино. Если не понимаешь - ты либо не то смотришь, либо совершил своё маленькое локальное открытие.
Возможно именно по этому, услышав о новом фильме условного фон Триера, мы летим в кинотеатр. Радость узнавания вызывает зависимость. Зависимость требует удовлетворения.
Мне интересно смотреть на мир глазами великих мастеров. Иногда я кладу широкими мазками краски любимых режиссеров на избитые сценарии и как будто заново открываю их для себя.
Ну так вот, при всем уважении к нетленке, мне кажется, "Рэмбо первая кровь" должен был снять Алексей Балабанов. Ну представьте: где-нибудь, скажем, в Кемерово мусора принимают на улице солдата срочника, только что демобилизованного с первой чеченской, даже не потому что тот смахивает на бродягу, а просто потому что могут. У парня ПТСР. Поза "ласточка" и провода, прикрученные к его мошонке и мизинцу левой ноги, напоминают ему об армейских буднях и личном зиндане замкомвзвода, вырытом в целях повышения дисциплины, и его триггерит.
Дальше рассказывать бессмысленно, лучше Балабанова такую нашу жизнь все равно никто не снял бы. Ну и, само собой, Баширов, Серебряков, Гаркуша где-нибудь в эпизоде. Безысходность, грязь, мертвечина и алкогольное безвременье.
Композитор Юрий Лоза. Куда без него.
Этот мысленный эксперимент я повторяю раз за разом с новыми и старыми фильмами, и каждый раз меня аж подкидывает. Пойду напишу Терренсу Малику, что это он должен был снять Войну и Мир для BBC.