Запись прямого эфира: 14.07.2013
* * *
(во время партии Гири – Мамедъяров)
Е.СУРОВ: Разыгран Грюнфельд, как и можно было ожидать, они же делают это часто. И Мамедъяров предпочел сделать шах Qа4.
А.ДРЕЕВ: Очередная попытка борьбы с Грюнфельдом. Грюнфельд сейчас, конечно, страшный дебют для белых, совершенно невозможно с ним бороться, нигде ничего нет. По счастью, не каждый шахматист, играющий черными, его применяет, иначе было бы совсем плохо. Чтобы его применять, нужно иметь хорошую память, потому что варианты счетные. И если что-то забываешь, то это, как правило, плохо кончается. Поскольку это не ферзевый гамбит, где можно что-то забыть, сыграть какую-то другую линию, и ничего страшного не будет. То есть играть по позиции, по собственному пониманию. В Грюнфельде это часто невозможно.
Е.СУРОВ: А давайте вообразим такую ситуацию: вы вышли сейчас на матч на первенство мира с Анандом. Вы изучите Грюнфельда, чтобы черными играть?
А.ДРЕЕВ: Нет-нет, ни в коем случае! Это безумие. Я просто не запомню всего. Это не имеет смысла.
Е.СУРОВ: Из чего я делаю вывод, что Гельфанд занялся безумием.
А.ДРЕЕВ: Ну, все мы способны на безумие. Но мы же не знаем возможности памяти Гельфанда. Я думаю, что они неплохие, раз он такие дебюты играет. И потом, память же не только от возраста зависит. Если она у него была, то даже если она стала хуже – только предположим, я не могу этого утверждать, – то это не значит, что она куда-то совсем исчезла. Мне кажется, что если память есть, то она надолго. Поэтому он может себе позволить такие дебюты играть. Плюс – он многоопытный игрок, знает нюансы, чувствует позиции. Он очень взрывной, динамичный, может быть таким, может быть другим, но он универсальный шахматист, для него это подспорье. Поэтому ничего удивительного в том, что Гельфанд играет Грюнфельда, нет. Это хороший дебют, так что тем, у кого хорошая память, я очень советую.
* * *
А.ДРЕЕВ: Сейчас многие уважаемые комментаторы – не буду называть их фамилии – придумали себе такую отговорку: дескать, любителям, точнее слушателям… Ведь слушатели необязательно любители.
Е.СУРОВ: Все мы любим шахматы и в этом смысле мы все любители.
А.ДРЕЕВ: Да, в этом смысле мы все любители. Так вот, всем им интересно слушать человеческое восприятие комментатора. Мне кажется, что это совершенно неинтересно, какой бы комментатор не был. Тем, кто слушает, интересно знать, что происходит на доске.
Е.СУРОВ: Нет-нет, тут просто надо определиться. Мне кажется, что точка зрения правильная, мысль в правильном направлении: действительно, интересно слышать какую-то человеческую точку зрения, человеческие мысли. Но при этом я не очень понимаю, а почему же нельзя включить движок, чтобы хотя бы от глупостей застраховаться? Если мысль просто ошибочная, и компьютер смеется, и очень громко, над ней, то почему надо тратить десять минут эфира для того, чтобы обсуждать ошибочные версии.
А.ДРЕЕВ: Да, надо определиться: мы смотрим турнир или шоу комментаторов? Так что надо включать. Но иногда это технически невозможно. На некоторых известных турнирах я наблюдал картину, когда при видео-трансляции один компьютер на троих. Видимо, кому-то бывает трудно дотянуться, чисто технически это бывает. Но я сторонник того, чтобы все-таки использовать компьютер.
Е.СУРОВ: А знаешь, почему еще интересно смотреть без компьютера? Нам же интересно побыть в этот момент в шкуре Мамедъярова. Он же сидит там за партией, и у него нет компьютера. И нам интересно тоже посчитать вариант и посмотреть: посчитаем мы лучше или хуже него?
А.ДРЕЕВ: Думаю, что хуже, это же ясно. Но мы мыслим по-разному. Моя-то задача все-таки донести истину в массы. Поэтому я считаю, что я могу использовать компьютер. А если кто-то использует его для тренировки, и ему интересно сравнить свои решения с решением шахматиста…
Е.СУРОВ: Кстати, насчет того, что условный я или любой слушатель посчитает обязательно хуже, – с этим тоже можно поспорить. Конечно, как правило, это так. Но в некоторых интеллектуальных телевизионных играх, во всякого рода викторинах, где задается вопрос и нужно дать правильный ответ, есть такое выражение – думаю, оно и к шахматам применимо, – «вероятность дачи правильного ответа прямо пропорциональна близости человека к собственному дивану». Как это можно трактовать? Если человек смотрит игру, сидя дома, на своем диване, ему ответить намного проще, чем человеку, стоящему или сидящему в студии перед камерой.
А.ДРЕЕВ: Я, видимо, еще не очень проснулся, и мне тяжело воспринимать эту глубокую мысль.
Е.СУРОВ: Хорошо, упростим мысль. Сейчас нам, сидя на диване, считать варианты иногда проще, чем Мамедъярову или Топалову, или Камскому.
А.ДРЕЕВ: Ты прав.
* * *
Е.СУРОВ: Я хочу задать нешахматный вопрос. То есть шахматный, конечно, но не связанный с текущими вариантами. Мы сейчас виртуально смотрим на Мамедъярова, думаем о нем. И на Карякина мы тоже смотрим. Это два ярких примера шахматистов, играющих в этом турнире в Пекине, которые за последние несколько месяцев сыграли очень много серьезных турниров на самом высоком уровне. Они оба играли практически нон-стоп в последнее время. И что мы видим? Мы видим, что Карякин, начав турнир превосходно, в последних нескольких турах откровенно «сдулся». А Мамедъяров пока что держится, и держится на первом месте. В связи с этим у меня вот такой вопрос к вам, Алексей, как к шахматисту, не сильно отягощенному участием в супертурнирах в последнее время. Когда тот или иной шахматист, отвечая на вопрос о жестком графике, говорит: «Ну а как же мне отказаться от такого турнира? А как от такого? Это же невозможно! Вот и приходится играть», – то я этого не совсем понимаю. Мне кажется, у каждого человека всегда есть право на выбор. И в данном случае выбор простой: или деньги, или рейтинг, если уже по-простому.
А.ДРЕЕВ: Условие задачи не совсем корректное, я уже с этим не согласен. Зачем мы будем обсуждать?.. Я не согласен с тем, что нельзя играть нон-стоп. Есть пример Каруаны, который не выглядит богатырем, но который прекрасно играет нон-стоп. И почему мы должны верить тому, что кто-то говорит: «Вы знаете, я долго и много играл, я устал» и так далее. А ведь его противники в таком же положении находятся. Здесь все устали, многие тоже играют нон-стоп. И что? Это какой-то странный аргумент. Если мы хотим разобраться в действительно реальных причинах выступления того или иного шахматиста, мы должны правильно поставить задачу. Я просто не согласен с этим.
Е.СУРОВ: Не согласен с тем, что плохая игра связана с беспрерывным выступлением? Правильно я понимаю?
А.ДРЕЕВ: Да. И потом, тут надо разбирать каждый случай в отдельности. Например, что касается Карякина. Где он играл последний раз? В Мемориале Таля?
Е.СУРОВ: В Мемориале Таля, в Киеве в быстрых шахматах.
А.ДРЕЕВ: Киев был до Мемориала Таля.
Е.СУРОВ: Да. Последний раз – в Мемориале Таля.
А.ДРЕЕВ: А лидер турнира у нас кто? Мамедъяров. А он после Мемориала Таля сыграл еще в Женеве труднейший, изматывающий турнир-нокаут. И он сейчас на первом месте и показывает неплохую игру. Сегодня он ошибается, но он имеет дело с компьютерной подготовкой, тут каждый бы ошибся, он же живой человек. Но, тем не менее, он идет на первом месте, а Карякин не идет на первом месте. И что получается? Мамедъяров сыграл на один тяжелейший турнир больше – он, кстати, первое место занял в Швейцарии, обыграв Крамника и кого только еще не обыграв в нокауте. После этого турнира, по логике, надо вообще месяц отдыхать. А он уже лидирует и в этом турнире. То есть все эти стоны я слышал неоднократно. Кто-то говорит: «Я растренирован, поэтому плохо играю», кто-то говорит: «Я переиграл», кто-то говорит: «Я зевнул» или «В цейтнот попал». У каждого миллион объяснений. В случае с Карякиным у меня тоже есть свои версии, почему он неудачно играет, но не знаю, стоит ли их озвучивать.
Е.СУРОВ: Ну, раз уж сказали, так, я думаю, всем интересно будет услышать.
А.ДРЕЕВ: Я скажу только два слова. Образно говоря, я бы посоветовал ему снять пиджак. И пусть каждый думает, что имеется в виду. И тогда у него появятся результаты. Тем более, тот результат, на который он имеет право рассчитывать в силу своего шахматного таланта.
* * *
Е.СУРОВ: Алексей, а как объяснить временами и в конкретных партиях действительно слабую игру? Аниш Гири сегодня играл хорошо до того момента, пока он помнил дебютный вариант. А как только закончилось, он просто ну очень слабо сыграл эту партию.
А.ДРЕЕВ: Слабо сыграть все могут. Все мы играем слабо, да и ты, Женя, иногда тоже не лучшие ходы делаешь.
Е.СУРОВ: Ну, иногда и я тоже…
А.ДРЕЕВ: Есть некий стереотип в шахматах. Молодой – значит, хороша тактика и хорошо считает варианты. Что мы здесь видим? Молодого видим. Тактику видим? Не видим. Варианты хорошо считает? Плохо считает, просчитывается каждым ходом. Пошел на безнадежную позицию. Более того, объективно плохую позицию он даже не попытался изменить. Он пошел по той линии, которая приводит к полному коллапсу, который мы сейчас видим на доске. То есть получается – вроде как молодой, вроде как с тактикой все хорошо должно бы быть, а на деле все по-другому. То, что он играет плохо, – это с каждым может случиться. Но я против подобных стереотипов. И вот это – типичный пример развенчивания мифов: мол, только молодые могут просчитать варианты, а другие уже не могут, и старый не может атаковать. Может он атаковать, и еще как!
Е.СУРОВ: Вывод какой? Не надо приглашать Гири в такие турниры? Расстрелять просто!
А.ДРЕЕВ: Нет, я так далеко не захожу. У Гири есть другие качества. Может быть, он как раз более позиционный шахматист. Почему же, его надо приглашать, он вполне соответствует всем параметрам человека, которого надо приглашать. Просто, возможно, он не счетный шахматист. Я же беру чисто шахматные моменты, я не хочу решать, кого приглашать, а кого нет. Об этом Сутовский написал, он лучше знает, кого приглашать, а кого нет. Тем более, что я никого никуда не приглашаю, не имею таких возможностей. Но я считаю, что все, кто сейчас здесь сидят, достойны приглашения. Более того, соглашусь с Сутовским, есть класс шахматистов, на которых тоже было бы интересно посмотреть. Тут не о чем говорить, это очевидные вещи.
* * *
(при анализе партии Гири – Мамедъяров)
Е.СУРОВ: Если бы сейчас здесь был Евгений Свешников, он бы сказал, что ферзь – это страшная сила, и при любом раскладе можно с ферзем что-нибудь создать на доске.
А.ДРЕЕВ: Да нет, ферзь – это вообще одинокий… Вы поймите, ферзь же страшно одинок. Вы не понимаете значение ферзя! Слона – два, коня – два, ладьи – две. Одинокие кто? Король и ферзь. У них своя судьба в шахматах. Почему ферзь одинок, и почему это плохо? Потому что он не может два удара создать. Почему, когда две ладьи выходят, они на него набрасываются и начинают, как волки, терзать кого-то большого – лося, например. Или лучше зубра, он пострашнее. Лось какой-то нестрашный, хотя бывают и лоси страшные. Так вот, эти волки-ладьи терзают зубра-ферзя, потому что у него один бой, а у тех два. У них две пасти, если образно выражаться. А у него одна. Большая, но одна. Ферзь большой, но одинокий. А Свешников, мне кажется, вот это одиночество ферзя не очень хорошо чувствует, поэтому и дает такие, на мой взгляд, неправильные ориентировки: дескать, ферзь что-то может. Ничего он не может, он одинокая личность. Сильный большой объект, но одинокий. Никто ему не помогает, кроме коня. Вот ферзь и конь – это страшная сила.
* * *
Е.СУРОВ: Алексей, нас слушает еще один гроссмейстер, правда, женский, – Мария Манакова. Она не удовлетворена твоим ответом на вопрос о Гири. Если ты помнишь, вопрос был о том, почему у шахматистов случаются такие дни. «Так вот, – пишет она, – очевидно, что Гири играл сегодня на уровне кандидата в мастера. Явно черный день. У меня на каждом турнире есть такой черный день. Почему эти дни бывают, и как себя вести, если ты понимаешь, что это – черный день? А если играешь с не очень сильным соперником? Не ничью же предлагать».
А.ДРЕЕВ: Это не шахматный вопрос. На самом деле, мы исходим из того, что люди часто считают себя неким совершенством. Кто-то считает себя красивым, кто-то – умным, кто-то – хорошо играющим в шахматы. И часто со всеми этими утверждениями можно поспорить. И вот такие якобы нелепые поражения – это некая неизбежность. Мы можем и у великих шахматистов найти ошибки, и от этого они не становятся менее великими. Но в принципе это некая данность. И если даже с Машей Манаковой, сильной шахматисткой, случается такая беда, то она должна философски на это смотреть. Это – неотъемлемая часть ее жизни, такие вот поражения. Потому что к поражениям мы относимся вот так очень внимательно, но вспомните, сколько бывает незаслуженных побед. Так что… Если вы помните, я сказал, что Гири играет плохо, но о причинах я ничего не сказал. Я акцентировал внимание на другом: что есть мнение, что молодые шахматисты – а Гири безусловно к ним относится – они непременно счетчики, непременно тактики и так далее. Так вот, и в счете, и в тактике сегодня был сильнее Мамедъяров, который, по сравнению с Гири, не так молод. Вот с этим заблуждением я хотел бороться. А то, что со всеми случается – так я тысячу раз говорил, что и со мной в лучшие годы, да и сейчас, такое сплошь и рядом происходит, и бывают такие нелепые ошибки. Это нормально, на этот счет не надо печалиться. Конечно, когда это происходит на каждом турнире и в каждом туре, тогда да. Но если это не всегда происходит, как в случае с Гири, то бить в колокола не надо. Вместе с тем, конечно, обратить на это внимание его тренеру имеет смысл. Все-таки ошибки ошибкам рознь. Потому что бывают ошибки цейтнотные, бывают на пятом часу игры – они все разные бывают. Тут не цейтнотные и не на пятом часу. Правда, он играет в другом часовом поясе – может, это как-то на здоровье сказывается? Я пытаюсь ответить на вопрос.
Е.СУРОВ: Вопрос уточняется: что делать в тот день, когда понимаешь, что – да, это черный день? Видимо, имеется в виду, до партии. Что делать? Включить песню «Не надо печалиться, вся жизнь впереди»?
А.ДРЕЕВ: Это не поможет. Надо вспомнить слова Бронштейна. Если не ошибаюсь, именно он говорил: «Если я во время расчетов вариантов зеваю один раз – во время расчетов! – делаю какую-то нелепость, то я предлагаю ничью. Потому что сегодня не мой день». Это как раз, отвечая на вопрос уважаемой шахматистки.
Е.СУРОВ: Видишь ли, в чем дело. Бронштейн играл, а сейчас гроссмейстер 2600+ играет в круговом турнире, где можно самим предложить ничью. А Маша играет в швейцарке – вот сейчас будет чемпионат Европы. Играет в третьем туре. И если предложит ничью, то в следующем туре попадет во вторую половину таблицы и со дна уже не выберется.
А.ДРЕЕВ: Я тебе больше скажу. Если она ничью предложит, то ей ноль поставят, потому что до сорокового хода этого нельзя делать.
Е.СУРОВ: Вот! Тем более!
А.ДРЕЕВ: Ну что я могу сказать? В общем, не советую оказаться на месте Маши. У нее вообще какая-то безвыходная ситуация, похоже. То есть когда наступают такие дни, то никакого спасения нет, и даже ничью не дадут сделать. Ей совсем тяжело. Но пусть ее утешает мысль, что всем тяжело, и не одна она в такой ситуации. Хотя всех жалко по-своему. Я думаю, что я как-то более-менее ответил на этот вопрос?
Е.СУРОВ: Неутешительный ответ.
А.ДРЕЕВ: К сожалению, это правда жизни. Со всяким могут такие вещи случиться. Поэтому если Гири сыграл сегодня ужасно, как нам кажется, – что объективно так и есть, – то это совершенно не значит, что он не проведет следующую партию блестяще, поскольку в принципе он шахматист хороший.
Е.СУРОВ: Кстати, он же тоже не мог предложить ничью? Он мог ее лишь каким-нибудь образом форсировать.
А.ДРЕЕВ: Вполне возможно, что он просто физически мог устать, все, что угодно, это же живые люди. Хотя, повторюсь, ошибка была слишком рано сделана, по выходе из дебюта, но и такое бывает. Значит, у него сегодня тот самый так называемый черный день. Они могут быть по разным причинам. Можешь себя даже чувствовать физически хорошо, и все равно такое будет происходить. Пути Господни неисповедимы. А может быть, звезда Шахрияра сейчас настолько сильно влияет на все остальное, что все эти дебютные разработки Гири и его тренера просто не имеют значения, поскольку работают другие факторы. Допустим, звезды сказали: «Мамедъяров должен занять первое место и, соответственно, выйти в президенты». То есть в претенденты. Хорошая оговорка! Сначала в претенденты, а потом, может, и в президенты. Ну, в президенты ему еще рано, а вот в претенденты уже вполне можно. И вот с этим фактором бороться невозможно. Есть некий знак судьбы – и все. Сколько партий он выиграл таким образом, как сегодня! Совершенно невынужденные ошибки! Да, он создает проблемы, и в этом ему не откажешь, но почему-то они все эти проблемы не могут решить. Тот же Карякин – много раз Шахрияр давал возможность нашему российскому гроссмейстеру как-то уйти от наказания – имеется в виду, наказание за плохую игру – и сделать ничью. Но он ни разу этим не воспользовался до конца, в итоге – победа Шахрияра. И сегодня то же самое. Возможно, это просто… Ведь люди все через себя воспринимают: «Почему у меня все плохо? Почему у меня что-то не так?». А надо за две стороны мыслить. Не у тебя все плохо, а у него все хорошо. Вот что я хочу сказать. Настолько сильная энергетика сейчас, может быть, идет на победу Шахрияра, что этому нельзя помешать. Это некий замысел Божий. Может быть.
Е.СУРОВ: Алексей, ты говоришь страшные вещи. Потому что когда понимаешь, что тебе плохо, то это одно дело. Но когда понимаешь, что еще и соседу хорошо при этом, то этого уже не пережить.
А.ДРЕЕВ: Это с возрастом проходит. С этим можно смириться. Я стал спокойно к этому относиться. Просто я развиваю эту мысль со всех сторон, чтобы понять, почему действительно так бывает. Бывает и такая некая мистическая составляющая – твоему противнику это нужно! Я об этом думал. Нельзя сказать, чтобы часами. Но бывали случаи, когда сам ну такое сделаешь – просто немыслимо! Думаешь: ну как же такое могло произойти, просто невероятно! Кто хочет убедиться в этом, может мою партию с Домингесом посмотреть из испанской лиги. У меня был рейтинг, по-моему, 2711 на тот момент, а текущий был 2735, то есть я еще вполне мог разыгрывать из себя бодрого старичка – то есть рейтинг мог быть не хуже, чем у молодых шахматистов. И вот эта злосчастная партия, после которой у меня все покатилось по рейтингу в минус. Просто посмотрите. Вот после нее у меня возник вопрос: а что случилось? Как это объяснить? И вообще, объяснимо ли это? Если партию Гири еще хоть как-то можно объяснить, то мою партию с Домингесом объяснить невозможно – ее просто нужно посмотреть. Представить, чтобы там была ничья, совершенно невозможно. Это нужно быть каким-то совершенно законченным оптимистом. Но представить, что ее можно проиграть – это надо быть уже совершенно оторванным от реальности человеком. Тем не менее, это произошло. И я задумался: а почему? Видимо, звезды вот так легли. Получается, что это не твой черный день, а его счастливый день. Почему так вопрос не ставится? Понятно, что меня сейчас тут будут осмеивать, но есть в шахматах некие мистические моменты. Как говорил один более чем известный шахматист, иначе чем мистикой – дальше он еще кое-что говорил, но это не для эфира, – это не объяснишь. Так что шахматисты это и раньше подмечали уже.
Поэтому ответ на вопрос Марии Манаковой мне давным-давно совершенно ясен, я его себе уже не задаю. Может быть, и она себе в будущем тоже перестанет задавать.
Е.СУРОВ: Как по-вашему, шахматы – справедливая игра?
А.ДРЕЕВ: Нет, конечно, несправедливая. Опять же, память отсылает к партии с Домингесом. Конечно, несправедливая. Есть некая высшая справедливость, но… Если имеется в виду шахматная игра как игра в целом, то да, глобально она, может, и справедливая. Но шахматная партия несправедлива. Но если партию рассматривать в глобальном смысле слова, как игру, как жизнь, то да, наверное, справедливая. По крайней мере, я много раз замечал, что люди, которые обладают какими-то хорошими для шахмат качествами, от этого выигрывают в жизни. Или наоборот, обладают плохими жизненными качествами, и они проецируются на шахматы. Игра это высвечивает. Кто смелый, тот играет смело, кто трусливый, тот играет трусливо – все это можно увидеть. То есть в шахматах характер человека очень виден. В этом смысле шахматы – справедливая игра в целом. Но в какой-то отдельной партии могут быть вещи, которые трудно принять. Бывают очень несправедливые вещи. То есть шахматист, который играл очень плохо, совершенно бездарно, тем не менее, выигрывает. И сколько таких партий было! И выигрывает у более сильного, который заслуживал победу, но который где-то чуть-чуть промедлил, попал в цейтнот, или еще случилась какая-то странная вещь.
* * *
Е.СУРОВ: Алексей, у меня к вам такой вопрос. Я все время слышу «читерство, читерство, надо что-то делать, надо что-то делать». У меня один вопрос: что с этим делать?
А.ДРЕЕВ: А где вы это слышали?
Е.СУРОВ: Все говорят, что читерство – это проблема номер один или, по крайней мере, входит в тройку главных проблем. И пока еще никто не предложил конкретный метод борьбы с читерством.
А.ДРЕЕВ: Наверное, не буду слишком остроумным, если скажу, что с этим бороться невозможно, как и с другими вещами в жизни. Просто возникла некая проблема, с которой нет способов борьбы.
Е.СУРОВ: То есть все, что сейчас делает ФИДЕ, АШП, Европейский шахматный союз – все это они делают впустую?
А.ДРЕЕВ: Конечно. Ну, одного поймали – десять сидят дальше, это же очевидно. Подозрение когда возникает? Когда какой-то малоизвестный шахматист начинает всех громить. И в этот момент общественность начинает что-то подозревать. Не знаю уж, с основаниями или без оснований. По крайней мере, есть некоторое удивление, и оно перерастает в подозрение. Хотя возможны случаи, когда человек действительно прибавляет рейтинг.
Е.СУРОВ: Скажу больше. Подозрения возникают уже тогда, когда шахматист вдруг начинает играть чуть лучше, чем на свой рейтинг.
А.ДРЕЕВ: Да, но это когда новые люди приходят, тогда на них внимание обращается. Есть еще такие случаи, на чемпионате Болгарии какая-то история была. А если вплоть до того, что просто сильный шахматист начнет играть чуть-чуть сильней? Его же вообще никогда не вычислишь. Мы все под этим ходим, и просто надежда на какую-то порядочность. В нашем кругу, в нашем маленьком мире слово «порядочность», как ни странно… Она плохо понимается в других серостях человеческой жизни. Но в шахматах она еще присутствует, слава Богу. И именно поэтому те персоналии, которые играют в шахматы, они в принципе относительно спокойны пока что. Потому что они знают, что многие их коллеги играют честно. Это просто очевидно. Может, кому-то и неочевидно, а мне очевидно. Между людьми есть доверие. И пока это доверие есть…
Е.СУРОВ: А что значит «доверие есть»? Например, на втором этапе Гран-при в Цуге Морозевич просил усилить античитерские меры. Я не знаю, с тех пор усилилось что-то или нет, но, во всяком случае, такая просьба прозвучала.
А.ДРЕЕВ: Значит, и там не все спокойно. Но мы же говорим о чем? О том, можно ли с этим бороться? Я ответил, что невозможно. Но пока ситуация не слишком драматичная, поскольку есть некое доверие. Я понимаю, что в отдельных случаях оно мешает, но в целом оно есть. Пока во все колокола не бьют, хотя все больше и больше эта тема звучит. И дальше так и будет продолжаться. Потому что приходит новое поколение шахматистов, которые слово «мораль» не очень изучают в школе, им не очень понятно, что это такое вообще и о чем идет речь. И поскольку таких людей становится все больше, идет смена поколений, естественно, эта проблема будет увеличиваться. Не потому что молодое поколение все плохое, а старое всегда лучше, нет. Просто вообще есть такая тенденция в обществе, что мораль очень часто отходит на второй план. Может, кто-то со мной и не согласится, но у меня есть такое ощущение. И поэтому данная проблема будет только возрастать. И уже есть случаи, подтверждающие это. Но кто-то ведь следит за этой проблемой. Мы видим, что среди молодежи читерство сейчас более распространено, чем среди шахматистов среднего возраста, а тем более пожилого. Хотя и там бывают проблемы. Но эта тенденция больше у молодежи. Потому что, опять же, им труднее объяснить некоторые вещи, которые только с возрастом понимаются. Я не знаю, прав я или не прав, но моя мысль такая: бороться с этим невозможно.
Е.СУРОВ: Я напоминаю, что у нас в эфире Алексей Дреев, который уже ответил на вопрос Марии Манаковой «Что можно сделать?» – «Сделать ничего нельзя», ответил на вопрос о читерстве «Что можно сделать?» – «Сделать ничего нельзя». Будем консультироваться с ним и о дальнейших проблемах.
А.ДРЕЕВ: Есть ситуации, когда ничего нельзя сделать, ни в шахматах, ни в жизни. И не надо этому удивляться. Мы все время думаем, что у нас есть какие-то решения. Нет решений! На данном этапе развития технологии, человечества и так далее решения нет. Вот такая неразрешимая задача. Эта проблема может в принципе шахматы убить. Не компьютер убьет шахматы, а читерство. Проблема очень серьезная. Потому что когда начнется атмосфера всеобщего недоверия, и она будет увеличиваться в разы, тогда будет все. И правда, и фантазия смешаются, обстановка страха и подозрительности будет все больше и больше. Станет жутко! И что с этим делать, я ума не приложу. Я просто не верю в это.
* * *
Е.СУРОВ: Я считаю, что в любом случае мнение гроссмейстера о том, что он думал во время партии, гораздо более ценно, чем, условно говоря, мнение любого, смотрящего со стороны, независимо от рейтинга и звания.
А.ДРЕЕВ: Некоторые просто не говорят, о чем они думали.
Е.СУРОВ: Это другой вопрос.
А.ДРЕЕВ: Они умеют шифроваться под дурачка, чтобы не раскрываться. Многие понимают, что очень важно не раскрывать не только дебютные наработки, но и способ принятия решения. То есть мышление свое не раскрывают. И часто просто валяют дурака. Я опять же не хочу приводить примеры.
Е.СУРОВ: Кстати, а иногда это заметно.
А.ДРЕЕВ: Так что имейте в виду, когда кто-то широко и удивленно открывает глаза – это все может быть игрой для того, чтобы заработать лишние пол-очка в будущем. Шахматисты такой народ, им верить нельзя. И вообще никому нельзя верить. Надо стараться иметь свое мнение, а не слушать, что там скажут. Ну что он может рассказать? То, что это интересно, – да. Но тот, кому нужна абсолютная истина, пусть лучше включит свой компьютер и проанализирует партию. Конечно, большинству интересно послушать, почему шахматист ошибся. Но для меня это не очень интересно. Иногда я смотрю дебютную часть, но про всю партию мне неинтересно слушать. Потому что я знаю, что компьютер скажет гораздо быстрее и гораздо правильнее, чем все эти судьи.
* * *
Е.СУРОВ: Вопрос из Твиттера: «Какие книги вы бы посоветовали для перворазрядников?».
А.ДРЕЕВ: Это все-таки зависит от возраста. Первый вопрос: умеет ли перворазрядник читать?
Е.СУРОВ: Хороший вопрос! Сейчас такие перворазрядники пошли…
А.ДРЕЕВ: …что еще и в школу не пошли, а уже гроссмейстеры. А есть перворазрядник, который уже плохо видит. И тех, и других уважаю за любовь к шахматам и за любовь к шахматным книгам. Но просто чтобы ответить серьезно на этот вопрос, надо действительно понять, о каком перворазряднике идет речь. Допустим, у меня тесть тоже перворазрядник, но он как-то не стремится читать такие книги.
Е.СУРОВ: Ну а если мужчина в расцвете сил, от 30 до 40 лет, богатый бизнесмен?
А.ДРЕЕВ: Богатым это точно не нужно. Шахматы – игра бедных.
Е.СУРОВ: В общем, уходите от ответа, я так понял.
А.ДРЕЕВ: Нет, просто ответ очень длинный. Какие книги? Хорошие, в первую очередь. А хороших книг достаточно много.
Е.СУРОВ: Кто-то сказал, что в жизни надо прочитать десять книг. Вы спрашиваете, какие? Так для того, чтобы ответить, нужно сначала прочесть десять тысяч книг.
А.ДРЕЕВ: Чтобы быть приличным человеком, достаточно прочитать не десять книг, а десять заповедей. И не забывать их. Этого достаточно. Ну а уж если ты еще и десять книг прочитаешь, то это будет совсем хорошо! Но десять тысяч – это уже что-то запредельное. Я бы все-таки какую-то программу-минимум установил, десять заповедей для начала. Но для тех, кому это интересно, отвечаю на вопрос «какие книги?». Дебютные книги. Есть хорошие книги, прекрасных авторов. Книги Константина Сакаева очень рекомендую. Конечно, в каждой книге можно найти какие-то неточности, ошибки. Я сам три книги написал, вот последняя моя книга была по Бенони, а до этого были более глобальные темы – московский и анти-московский вариант, меранский и анти-меранский, что-то такое. Еще была книга «100 избранных партий». Наверное, многие видели эти книги. Неплохие, скажу честно. Но сказать, что там нет никаких неточностей, конечно, нельзя. Но явных ошибок там точно нет, потому что варианты сложнейшие. Могу вот и свои книги порекомендовать. Но не только. Вот недавно читал книгу Сакаева «Славянская защита» – хорошая книга! Может быть, что-то надо усиливать, анализировать, понятно, что теория не стоит на месте. Но получить представление о довольно сложных вещах можно сравнительно быстро и за небольшую цену. Эта книга написана серьезным шахматистом, написана грамотно и по-честному. Есть же масса книг, которые пишут просто так, чтобы заявить о себе, и больше ничего. Таких книг очень много, я не буду сейчас примеры приводить. Еще по дебютам, я слышал, книга Авруха неплохая. Там серьезная группа шахматистов работала, наверное, так оно и есть. Но сам я не читал.
Е.СУРОВ: Мне почему-то кажется, что книга Дреева по Бенони тоже неплохая. Я не читал, но одобряю.
А.ДРЕЕВ: Меня нет смысла рекламировать – мне проценты за продажу не платят. А то я бы ее сейчас так нахвалил! Тем не менее, первая книга, которую я написал, «100 партий» – она даже заняла второе место в конкурсе шахматных книг в Англии. Хотя я был настроен достаточно критично, и боялся, что не понравится. Но вот, понравилась. Иногда ты не можешь объективно оценить то, что делаешь. В данном случае это со знаком в другую сторону. Хуже, когда ты думаешь, что это хорошо, а это плохо. Но тут получилось наоборот. В принципе, я небольшой специалист по книгам, потому что по шахматам я не очень много читаю и не всегда доверяю. Потому что они пишутся не всегда теми, кем подписываются – еще и такая проблема есть. И довольно известные книги так написаны. И это меня немножко смущает. Но то, что мог, посоветовал. Аврух, Сакаев. Неверное, это не все, кто-то еще должен быть. А по обычным книгам… Наверное, наиболее качественные – это книги Дворецкого. Их уже так много, что все невозможно вспомнить, но в любом случае Дворецкий – это знак качества. Естественно, это не касается дебютной части, тут надо признать, что он никогда не был специалистом. Но во всех остальных шахматных аспектах, конечно, его мнение интересно. У него материал, безусловно, качественный, полезный. Другое дело, что, может быть, не всем подходит такой метод обучения. Но для большинства, даже если этот метод не подходит – есть такие люди, которым метод Дворецкого не подходит или кажется недостаточно интересным, таких людей мало, но они есть, – им это тоже будет не вредно прочитать. Метод все-таки есть. Другое дело, что мы используем одни и те же инструменты – доску и фигуры. В этом смысле у Дворецкого тоже все на доске происходит. Но он все-таки много деталей подмечает, не все способны эти детали заметить. И если кто-то заметил, у меня проскальзывает иногда тяга к шахматной истине, чисто аналитическая.
Е.СУРОВ: Сказывается влияние Дворецкого.
А.ДРЕЕВ: Я думаю, что да, это неспроста. Хотя у меня это было с самого детства, но, может быть, Дворецкий дополнил. Так что его книги, я думаю, интересны в первую очередь. Потому что от них практическая польза. А это уже немало, уже хватит. Ну и потом надо смотреть творчество сильных шахматистов, самых великих.
…А насчет того, что надо для перворазрядника… Заниматься шахматами надо, и как можно больше. Но опять же, непонятно, о ком идет речь? О человеке, который играет в шахматы для удовольствия или который хочет стать профессионалом?
Е.СУРОВ: А я бы так вопрос поставил: для человека, который хочет играть не для удовольствия, а на профессиональном уровне, в каком возрасте надо понять, что выше определенного потолка ты не прыгнешь, и задуматься над тем, надо тебе это или нет? Для мужчины, например.
А.ДРЕЕВ: Это невозможно понять. Вы просто наступаете на горло собственной песне. Любой человек считает себя талантливым, гениальным, и он никогда в жизни не признается себе, что ему уже пора заканчивать. Он придумает тысячу причин, но останется в шахматах. У нас только один случай такой произошел, когда человек мужественно признался: да, я не считаю себя талантливым, я лучше буду чем-нибудь другим заниматься. Это очень мужественный поступок, я считаю. Конечно, необязательно было этим с кем-то делиться, но раз поделился, то это тоже нормально.
Е.СУРОВ: Я просто поясню: он поделился, потому что я спросил об этом. Не то что он кричит об этом на весь мир.
А.ДРЕЕВ: Вот, собственно… Но это же буквально один случай. А все остальные у нас кто? Великие люди, великие шахматисты. Разве не так? Конечно, большинство напрасно играет в шахматы. К сожалению, это так. Нет, если они для удовольствия, то пожалуйста. В любом городе и в любой стране это поощряется. Но если человек играет в шахматы, думая, что он станет профессионалом, например… А с чего ты так думаешь? На каких основаниях? Совершенно непонятно. Только потому, что ты обыграл какого-то там дядю в девять или в восемь лет? И что? А многие умиляются: такой маленький, а обыграл дядю! Ну и что? Ну, обыграл дядю, потом сам стал дядей. Какие у тебя основания так думать? Только специалист может разглядеть какие-то там… Если вы придете к Дворецкому или к Долматову, или даже ко мне и скажете: я хочу стать профессиональным шахматистом, что вы скажете? Вот эти люди, и даже я, скажут, стоит ли вам заниматься шахматами. Но я не могу вот так заочно это определять. Я могу сказать: вам не надо заниматься. Это тяжело говорить, это как больному сказать, что он умирает – что ты не талантлив, и тебе не надо играть в шахматы. Конечно, такие вещи трудно говорить, но тем не менее. Тогда вы поймете, если прислушаетесь. Но вы можете все равно решить: это просто он так думает, а на самом деле не так, он просто меня плохо знает, да и вообще у него самого уже осень на дворе. Могут не поверить и все равно будут заниматься. То есть отговорить от этого невозможно. Но все равно, мне очевидно, что очень многие имеют в шахматах неоправданные ожидания. Есть такие люди, есть. Особенно это видно в юношеских шахматах, где часто бывает ажиотаж на ровном месте. Те, кто поиграли лет двадцать-тридцать, уже более сдержанные в оценках. Но молодежь часто завышает свой потенциал.
Послушать интервью можно на нашем сайте.
* * *