В глуби океана, под снежным покровом,
А может и в чаще зеленого леса,
Шагает повсюду, в пустыне, и к месту
Где все мы, когда-то, но вновь не живем,
А смотрим, как праздник ушел насовсем...
Немая, но шепчущая, малая стрелка...
Обиделся я на торжество Нового года, которое и вовсе не было торжеством, а, словно волк в овечьей шкуре, пришло, чтобы надуть нас всех и посмеяться над нами в то время, когда мы осознаем эту прозрачную, трепещущую пустоту. Дни не тянулись, как это было когда-то. Они прыжками цепляли сознание, оставляя меня в недоумении. Раз - и праздник. Два - и все. Завтра перешло во вчера, утро в день следующего дня... Я поставил елку, нарядил, и она будто срослась со стеной, и больше я ее не видел. Нежданно, негаданно ко мне пришла каляда. Но моими стараниями дверь была с шумом закрыта, а эта языческая память благополучно сыгнорирована. Еще один прыжок дней - и я открыл глаза как раз в тот миг, когда зеленую красавицу, некогда сияющую и переливающуюся разноцветными огнями в пространстве, уже схватили и собирались выносить. Пока я полностью осознал происходящее - елка уже была в дверях.
«Оставьте елку! Я хочу посмотреть на нее! На сияние цветных огней, на блеск ярких шаров, на дождик, тот, что постоянно льет над зимним деревом, на вату под ним, в конце то концов! Поставьте ее на место!» - сказал я, сел и поник. Дерево все равно вынесли. Правильно, кто меня еще слушать-то будет... И тишина, перешептываясь с пустотой, вновь вошли в меня, и я думал...
Кто-то, по-видимому еще более опечаленный зимой, нежели я, бросил в низкое, шедшее на убыль солнце камень, и разбил его на множество осколков, освещающих город в ночной темноте. За окном завывал ветер, разнося сыпкий, мерцающий снег. Кое-где еще горел тусклый, вечерний свет в окнах, а куда-то уже пришел "Закрой глаза".
Тем временем часы, этот неумолимый механизм, продолжали отыгрывать уже наизусть знакомую, но каждую секунду новую, мелодию своего хода... «Если бы даже они и остановились, - подумал я, - это были лишь одни часы, наместники, по сути пустого, но наполненного людскими чувствами и действиями времени. А что если остановить все часы в мире? А лучше спрятать их. И люди тогда забыли бы о времени и перестали его замечать. День бы также сменялся вечером, и все по порядку, но время то в таком случае не шло?»
На этом я и уснул. Шло время, и я сквозь сон все четче и четче стал ощущать, будто меня кто-то волочит по снегу. Открыв глаза, я увидел, что моя тень, тепло одевшись, идет по улице. А я то тут, то там, в зависимости от света фонарей и луны, повторял все ее движения. Тень быстро перебирала ногами по хрустящему снегу, ворча что-то невнятное.
- Агхм... ум... хм... тащишь меня повсюду за собой при свете дня... Агхм... а мне, может, это... анхм... совсем неприятно... Теперь моя очередь...
- Эй! Ты куда это собралась то, а?! - крикнул я.
- Эм... Замолчи! - отозвалась тень - Если бы я каждый раз у тебя спрашивала куда ты идешь, куда меня тащишь... Не твое дело!
- Значит так, быстро говори куда идешь, пока фонариком не засветил!
- Агрх... Угрожает он... хм... Ну слушай, значит-с...
"Когда мороз настигнет крепкий, и мысли поглотят тебя о жизни скоротечной, легкой, и бой часов, не зрящих дня, вдруг оживит тебя, ступай по тропам, вникни в сердце и выйди там, где пустота, и полночь вечно нагнетает свои законы... "
-Эгхм... ам... Дальше не помню... - закончила свой рассказ тень не прерывая путь.
Я думал, волочась по дороге, не прикладывая к этому никаких усилий. "... и выйди там, где пустота, и полночь вечно" ... "Тень реальна, а стало быть, ни в какую небылицу не заведет, - логически рассуждал я. - А направляется она во вполне реальное место... Где полночь вечно... "
Тень подходила уже к аэропорту. Открыла дверь и вышла из него. Я оглянулся, пытаясь понять что произошло, и увидел знак, на котором отдыхали большие буквы, совместно составляющие одно название "ПЕТРОПАВЛОВСК - КАМЧАТСК" .
- Так вот оно! Где полночь то всегда! .. И что я тут забыл?.. Эй, тень, ну пришла ты, и что дальше?! Воротись давай быстро назад!
Но тень молча брела по дороге. Улицы были как улицы, заставлены домами, ларьками, столбами, небо обшито проводами... Но все это было пусто. Гонимый ветром снег пересыпался по ночным улицам, словно моряки по кораблю во время шторма. Я вглядывался в каждую деталь местности, пытаясь понять что же все таки тут не так, как вдруг тень легонько стукнула меня по плечу и указала на городские часы, после на часы аэропорта, после на электронные часы мимоходящего магазина, и в итоге на мои часы, которых у меня никогда не было. Эврика! Все они замерли на отметке "12.00", кроме электронных магазинных, которые вообще показывали какую-то несуразицу.
- «То место... - прошипела тень, - где время остановилось... Вечный покой, тишина, темнота... И главная над тобой здесь я...» - голос ее изменился, и теперь он уже не был невнятным обрывистым. Он был шепчущий, простирающийся над самой землей, по-видимому, не желающий разбить этот хрустальный шар, что создавала атмосфера окружающего.
- «Но но но! Попридержи-ка лошадей! Давай для начала все обсудим!» - попытался оборвать ее я, но тень уже меня не слушала. Она побрела далее. И насколько я понял, всю эту вечность в ночной пустоте, она так и собирается пробродить по этим улицам. Меня такая перспектива совсем не устраивала, и уже возле первого поворота, за которым скрылась тень, я отстал от нее и сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее побежал в сторону аэропорта. На ходу сбив входную дверь, я оказался в широком зале, освещенном тусклыми огоньками свечей, которые стояли везде и повсюду. Было очень шумно. Вальс - маскарад! Люди кружились, люди крушились, разбивались о стены, но появлялись новые. Все вертелось, все вращалось. Музыка громогласно разлеталась над залом. Я видел как один, неистово смеясь, связывал людей веревкой, и люди плакали, не в силах выбраться из сети. Тогда к ним подходил другой и развязывал, и сбрасывал с них путы, и люди радовались, но через несколько минут отгоняли его и вновь поднимали веревки и старались запутать себя, а тот, первый, помогал им. Другие люди жрали, вместе со скатертью все содержимое огромного стола. Они набивали полное брюхо и кричали, и жаловались на боль, но как только недуг чуть спадал - они снова хватали продукты и запихивали их себе в рот, и жрали, и вновь жаловались... Третьи ругали предыдущих, ругали, попрекали, а минуту спустя сами жрали и связывались, а чуть отойдя снова ругали. Четвертые напивались пьяные и были похожи на баранов, безумных! И говорили уже не они, а вино говорило в них, и голоса и дела их были одинаковы. А протрезвев - во всем совершенном они винили всех окружающих, представляя себя эталоном чистоты и порядка. Шум, вихрь, крики - все перемешалось в моей голове, и я понял, что я один из них... Я, сам не замечая того, наблюдая всю эту картину, сам творил все то же самое, что и эти люди. А когда понял – все равно продолжал все это делать, и жаловался, и плакал от боли, а когда становилось чуть легче - все повторялось снова... И я не выдержал, и упал на пол, грязный, заплеванный... И отполз в угол. И сидел, схватившись за голову. И было больно, и было противно от всего этого. Улыбки больше не было на мне. Люди же смеялись, кружились, подходили ко мне и спрашивали, что случилось, почему я не веселюсь в столь светлое время?..
Было время, когда отключали свет, музыка стихала, люди замирали. И в те мгновения я радовался тишине, я радовался безмятежью... Либо при свете чистому месту на полу... И кто видел это - обвиняли меня в безумии...
Опомнившись, я огляделся. Это был один из тех дней, в котором мне так и не довелось пожить. В доме было все также пусто, мама еще не пришла с работы, кошка спала, гирлянда на елке переливалась яркими огоньками. "Бред?" - подумал я. "Увы, реальность", - отозвалось эхо...