Вслед за ренессансом виниловых пластинок как музыкальных носителей, которые люди хотят покупать, а производители издавать, в Россию возвращаются бобины. Кто издает и слушает такие записи? Разбирался "Новый проспект".
МОСКВА. НИКОЛАЙ КАЗАНЦЕВ И ЕГО ДОЧЬ МАРИЯ. МОСКОВСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ZAVALINKA RECORDS
Как вообще возникла идея делать тиражи плёнок на катушках?
Николай: Я этим занимаюсь всю жизнь, такими магнитофонами. Уже больше 40 лет. Первый сделал своими руками, когда мне было лет пятнадцать, ибо купить в то время было довольно дорого. А к изданию релизов мы пришли в 2017 году. Я тогда начал писать живые концерты на плёнку и подумал, что было бы правильно оформлять это в виде продукта, который можно предложить желающим. Скажу честно, повлиял пример подобной фирмы в США, которая уже лет десять этим занимается. Они выпускают релизы на лентах, и они были первыми, кто начал это снова.
Какой в этом смысл, если CD — это «эталон звука»?
Николай: Всё дело в этих самых кавычках вокруг термина «эталон звука». Формально это считается возможным, но на самом деле совсем нет этого и близко. Аналоговый звук, а в частности профессиональные записи на лентах, по сию пору эталон непревзойдённый. Даже самые современные цифровые форматы вроде DSD (с его помощью создаются диски в формате Super Audio CD — SACD. — Прим. «НП») всё-таки проигрывают ленте. Это хорошие цифровые форматы, но когда слушаешь ленту, особенно длительное время, слышна разница. Если запись изначально сделана на ленту, она живая, и это слышно на хорошей аппаратуре. С цифрой всегда есть мертвечинка.
Мария: Достаточно одного раза послушать. Когда ты сравниваешь сам, а с ушами всё нормально, разница очевидна. Много теории тут не надо, которую обычно любят всякие аудиофилы.
Николай: Тут есть два подхода. От науки, математики, физики с выкладками цифр. Люди доказывают часто, что современные цифровые форматы должны быть лучше аналога. Но когда включаешь, слышишь прямо противоположное. (Смеётся.)
Мария: Мы отличаемся тем, что мы идём от музыки в первую очередь. От содержания записи, а не от способа её коммерческого тиражирования в других более доступных форматах.
Кто сегодня заказывает тиражи своей музыки у вас в формате Reel-to-Reel?
Николай: Никто не заказывает. Тут обратный процесс. С нашей стороны это такая продюсерская деятельность. Мы выбираем, предлагаем музыкантам. Всё за наш счёт.
Мария: В этом и интерес процесса. Мы не то чтобы бизнесмены, которые ждут каких-то заказов, которые пишут всё что угодно. Эта история идет в первую очередь от нас самих. У нас музыкальная семья: и я долго занималась музыкой, и у папы родители музыканты, дедушка композитор, а мама преподаёт в музыкальном училище. И мы ищем музыкантов, которые нам самим нравятся. Обидно, что не все музыканты понимают, насколько важен звук, насколько здорово иметь запись на ленте.
Николай: Если говорить про конкретных музыкантов, которые уже получили такие свои издания, то помимо сборника «Браво» «Конечно, Вася», о котором вашему изданию уже рассказал Евгений Хавтан, у нас было ещё четыре релиза в серии «Коллекция русского рока». Первый — сольный альбом Евгения Маргулиса «7+1» 1998 года.
Какова себестоимость одной копии? Тиражи?
Николай: Тиражи небольшие. Обычно около 50 копий. Вникать во все нюансы не хотелось бы. Бизнес небольшой, но международный. Я в Москве, Маша в Италии. На выходе одна копия стоит около $300, но это зависит от релиза. Например, есть лицензионные релизы. Мы выпустили записи Фрэнка Синатры, там лицензии нам обошлись очень дорого. Боюсь, что никакой прибыли мы на выходе не увидим. Но это имиджевая вещь. Как раз перед «Браво» он вышел. Пока тиражи 50 штук. Может быть, со временем станет больше. Какое-то движение вперёд во всём мире есть в этой сфере, всё больше появляется компаний. И мы всё это выпустили сравнительно быстро, всего за полтора года.
Покупатели и слушатели бобин XXI века — это такие дяденьки, которым за 50, из тех, кто заработал и дальше может себе позволить дорогую игрушку?
Николай: Система для воспроизведения должна быть приличной. Это стоит денег. В основном это действительно люди средних лет, состоятельные и живущие по всему миру. Но у нас есть знакомый в Германии, молодой парень, и он очень глубоко в этой теме. И он небогатый, однако способы изыскивает, сам восстанавливает старые магнитофоны. То есть очень большое значение имеет желание самого человека, отнюдь не только ресурсы.
Мария: Но в это дело активно втягиваются и молодые. Я не думаю, что это всегда будут взрослые слушатели. Ситуация меняется.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. МАКСИМ КОНДРАШОВ, ШЕФ ПЕТЕРБУРГСКОГО ЛЕЙБЛА MASCHINA RECORDS
Максим, как вы пришли к тиражированию музыки на катушках?
— Когда тебе самому интересно, когда ты сам собираешь магнитные ленты, издаёшь музыку на других носителях, идея сделать тираж на катушках рождается сама собой. Это для многих странно, но до сих пор есть люди, которые слушали ленты на старых магнитофонах. Был пример иностранных издательств, которые заново этим занялись несколько лет назад. Изначально это всё было распространено в конце 60-х. До начала 80-х такие релизы продавались, особенно активно — в Америке. Ты мог в коробке с полноценным оформлением это купить. И сейчас те релизы стоят очень больших денег. И лет десять назад тема вернулась, для особо посвящённых. А дальше вопрос ориентированности таких издающих лейблов. Есть форматы бытовые, а есть профессиональные. Мы в Maschina Records выбрали для себя линейку именно бытовых форматов.
Ваш ответ на очевидный вопрос моего поколения: какой в этом смысл, если CD — это наилучшее качество звука бытового формата?
— Это неправда. Как раз плёнка — эталон звука. Плёнка лучше виниловой пластинки. Она честнее, прямее компакт-диска. Потому что в принципе в каждой студии звукозаписи мастер любого альбома до 1990 года делался именно на ленту. Лента — первоисточник. Соответственно, компакт-диск, сделанный с первоисточника на ленте, — это сравнительно небольшие потери качества. Виниловая пластинка, пусть это прозвучит для фанатов скандально, это ещё большие потери. Для издания на виниле требуется отдельная работа над частотами записи в сторону их ухудшения, чтобы это можно было просто записать на пластинку. Те, кто тиражируют на виниле те же фонограммы, что и для CD, без специального мастеринга, не очень хорошие ребята.
То есть современный альбом, который записан на компьютер, не имеет смысла тиражировать на ленте?
— Конечно, какое-то приятное нечто бобина и пленка дадут такой записи, но, естественно, запись не станет лучше. Однако слушатели ждут новинок, в том числе на бобинах.
Кто сегодня заказывает тиражи своей музыки у вас в формате Reel-to-Reel?
— И в нашем случае, и в случае всех остальных известных нам издателей лент это решает не исполнитель. В первую очередь это решение издателя. Тут нужно понимать, сможешь ли ты это продать. В случае с Maschina Records 80% продукции — это издание старой музыки. Только 20% наших релизов — это музыка, записанная в наше время, и то это музыка групп, которые состоялись не сегодня. Мы в 2019 году издали новый альбом группы «Альянс» «Хочу летать» на катушке.
Каковы тиражи и себестоимость производства? Тот же «Альянс» 2019 года в магазине у вас либо за 2 тыс., либо за 3,5 тыс.
— Когда мы берём заказ для бытовых форматов, то это цена виниловой пластинки, и маржинальность там примерно такая же, как в случае с изданием на виниле. А разница в цене конкретной записи на катушках объясняется использованием разных типов ленты. 2 тыс. рублей — это лента «Славич», так называемая «новая, с сохранения». Эта плёнка была произведена в 1990 году. Когда мы начинали ленточные релизы, попробовали ее использовать. Но те запасы плёнки, которые у нас есть, скоро закончатся, и мы эту советскую ленту докупать уже не будем для новых изданий. Будем использовать только новую французскую ленту, которая сейчас в продаже по 3,5 тыс. Производителей плёнки в мире сегодня два: бывший BASF во Франции и в США. Того, что делают эти два производителя, хватает на весь мир.
Zavalinka продаёт свои катушки за 20 тыс. рублей, вы — в 7–10 раз дешевле. Почему?
— Со «Славичем» сравнивать бессмысленно. Сравниваем с нашими релизами за 3,5 тыс. И у них, и у нас лента с одного завода — Франция. Но у нас бытовой формат: скорость 19 сантиметров в секунду и четыре дорожки. А они делают 38 сантиметров и две дорожки — профессиональный формат. То есть когда у них уходит один рулон ленты, у нас уходит треть рулона. У нас один рулон режется на три релиза. Соответственно, у коллег только одной плёнки в себестоимости получается тысячи на четыре. Плюс катушка, на которую всё это намотано. Коробка, в которую всё это сложено. Это всё штучное производство. Они, насколько я знаю, используют коробки от производителя лент. Мы извратились и сделали свои коробки. Ну и парк бытовых магнитофонов гораздо больше, чем парк профессиональной техники. Сейчас многие достают свои аппараты с антресолей, привозят с дач, делают профилактику, возвращают в строй. Людям просто интересно иметь какие-то релизы на ленте. Понятно, что можно записать самостоятельно. Но многим важно иметь нечто «фирменное» от «уважаемой компании». Что касается тиражей: 50 копий — предел. Наша музыка узконаправленная, ограничена территорией страны. Это русская музыка. Но если релиз интернациональный, то можно рассчитывать на 100 копий.
У вас в каталоге есть иностранцы, а катушек с ними нет. Тот же Александр Бард из Army Of Lovers с его сольником Barbie. Почему нет бобин?
— Потому что сложности с лицензией. Когда ты обращаешься в западную компанию и говоришь, что тебе нужна лицензия на несколько десятков копий на ленте, этот контракт просто не начнут рассматривать — им это будет просто неинтересно. Во-вторых, если релиз зарубежный, ты можешь купить на него лицензию, но саму фонограмму в профессиональном размере тебе не дадут для копирования. Копию с мастер-ленты не даст никто на ленте. Это такие скрижали, конечно, если мы не берём современную запись, которая сделана не на плёнку изначально. Архив группы «Кино», который мы реставрируем и издаём сейчас, это именно студийные мастер-ленты в исходнике. При этом именно «Кино» мы делаем в двух вариантах. Можно записать ремастированный релиз с цифры либо с мастер-ленты ровно так, как оно сохранилось — со всеми дырками и со всеми огрехами.
Именно эти фонограммы у нас используются для компакт-кассет. Хочешь кассету — получаешь вторую копию с мастера. У нас сделаны копии с мастера, которые дальше и используются при тиражировании. Никто в здравом уме не будет для тиражирования гонять через магнитофон старинную оригинальную студийную ленту. Её вообще лишний раз стараются не трогать.
Как выглядит ваш покупатель и слушатель бобин?
— Молодёжи точно в этом сегменте нет. Я лично знаю человек пять моложе 35 лет, кто любит катушечную технику, слушает музыку на катушках. Обычно это от 40 и старше.
Полностью материал читайте на нашем сайте по ссылке: https://newprospect.ru/news/new-dk/bobiny-dlya-kollektsionerov-ili-chelovek-zarabatyvaet-ne-khodit-na-futbol-ne-bukhaet-no-poluchaet-ud/