Общество невозможно без той идеологии, которая объединяет все слои этого общества. Царская Россия отчеканила: «Православие. Самодержавие. Народность». Лозунга хватило ненадолго: как только Временное правительство отменило в армии обязательное богослужение, в полковые церкви, отметили гг офицеры, шли считанные единицы. С самодержавием было ещё провальнее: лишь два генерала вступились за династию – хан Нахичеванский и немец Келлер воспротивились отречению Николая, у остальных дальше нетрезвых разговоров о необходимости господам офицерам вступиться за государя дело не пошло. Расстрел семьи за дележом земли и власти прошёл почти незаметно. Народность великой империи тоже кончилась быстро – разбрелись на государства, отделялись, резались на границах, большевики ради сохранения власти над центром хладнокровно уступали окраины, когда немцы, финны, поляки хватали куски.
Сохранили власть. Укрепили. Объявили, что идея – мировая революция. Пели Интернационал, грозя разрушить весь мир насилья. Революция в России воспринимается как первое звено в грядущей цепи революций во всём мире.
В ходе Второй мировой войны стало понятно, что СССР превращается в мирового лидера, которому никакие другие революции не нужны, потому что мы принесём социальное переустройство в те страны, которые освобождаем. Мы выходим на мировую арену как великая держава – отсюда Гимн, прозвучавший в новогоднюю ночь 1 января 1944 года.
Потом долго изживали советскую идеологию, строя новое общество. Отменяли слова гимна, переделывали эти слова, чтобы выразить идею. Какое оно, построенное на обломках социализма общество? Социальное – то есть защита слабых, старых и малых? Капиталистическое – плевать на всё и на всех, кроме моей прибыли? И власти, и обслуге этой власти, то есть историкам, философам, СМИ, требовалась национальная идея, национальная идеология.
Идеология – это тот идеал, который призывает к действию, к достижению значимой для этого общества цели. Но этот идеал должен быть подхвачен самим обществом: ради чего ты будешь работать, прикладывать свои силы, даже рисковать, а понадобится, и жизнью пожертвуешь?
История знает такие идеалы: «Со щитом или на щите!» – это древние греки. «Жить, работая, или умереть, сражаясь» – это французская революция. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» – это испанская гражданская война. «За Волгой для нас земли нет!» – Великая Отечественная. «Родина или смерть!» – это бородачи Фиделя.
Что скажем мы? Что делать? Куда приложить силы? В чём цель жизни? Найти такую работу, чтобы выстроить коттеджик, купить машину, в отпуск ездить на приличный курорт, да не в Турцию, а в Испанию – это наши цели?
Может быть, дело в том, что у нас нет базового основания для идеологии! Время от времени руководители выбрасывают лозунги – вспоминать их жутко: Каждой семье отдельную квартиру! Создадим 20 миллионов рабочих мест к 2020 году! Догоним по уровню жизни Португалию! Удвоим ВВП!
Мы сейчас страна-мираж. У нас есть вещи – иногда очень дорогие. Но нет идеи, нет задачи для всей страны. Чего хотим, как будем выглядеть через 10 лет?
И пока не будет внятно сказано правительством, какова наша перспектива, политическая линия и экономические цели, никакой общенациональной идеи возникнуть не может.
Только почему-то наше руководство (возможно, они все неплохие люди, только почему-то время от времени министров сажают) напоминает пожарную команду из дальнего райцентра: сунули их на пожар в конюшне, все мечутся, кто топором машет, кто из ведра плещет, только машина едва завелась, воды в цистерне нет, гидрант на плане есть, только в жизни никогда и не было, да рукав пожарный кто-то порезал, а брандмейстер после вчерашнего никак отойти не может.
Какая уж тут национальная идея, выжить бы…