03.11.2014
Евгений Гик
Сегодня, 3 ноября знаменитому советскому и российскому драматургу, писателю и знатоку шахмат Леониду Зорину исполнилось 90 лет. Солидный возраст! Но это не мешает ему и сегодня писать романы и пьесы, печататься в журналах, издавать книги.
Наверно, не всем читателям довелось видеть пьесы Зорина, восхищавшие публику в ХХ веке: «Варшавская мелодия», «Дион», «Декабристы», «Царская охота», «Коронация» и другие, но наверняка вы не раз смотрели его фильм «Покровские ворота». Более трех десятилетий эту веселую лирическую поэму о Москве и москвичах крутят по телевизору чуть ли не каждый месяц.
Примечательно, что Леонид Зорин – единственный из современных писателей-классиков, который постоянно обращался к шахматной теме, он автор множества эссе о шахматах, а также сценария фильма «Гроссмейстер», одного из самых популярных, посвященных шахматам. В свое время Зорин был чемпионом Центрального Дома литераторов и регулярным посетителем всех крупных турниров в столице.
Поздравляем Леонида Генриховича с юбилеем, желаем ему - для начала - благополучно продержаться до ста и создать в предстоящем десятилетии новые яркие литературные произведения, в том числе о шахматах!
По случаю юбилея - три забавные истории из «шахматной» биографии Зорина.
Странная история
Судьбы людей порой переплетаются самым удивительным и неожиданным образом. Давным-давно на сцене Азербайджанского театра оперы и балета шла опера «Сигнал», либретто которой написал семнадцатилетний Леонид Зорин, а музыку… дед будущего шахматного короля Гарри Каспарова, отец его отца, известный бакинский композитор.
Как истинный бакинец, Зорин, где бы ни находился, не забывает о городе своей юности. И вот в его биографическом рассказе «Ночь в Приене» (события в нем происходят в Турции) именно семья Каспаровых всплывает в памяти писателя. С позволения автора расшифрую имя мальчика, героя одного из эпизодов рассказа. Дымок – это Ким, будущий отец чемпиона мира.
Мой город не первый раз проделывал подобные трюки. Помнится, я посещал один дом, хозяин был много старше меня, но нас связывали общие интересы. В доме господствовал десятилетний Дима – родители звали его Дымок, - выдающийся сорванец, минуты не мог усидеть на месте.Вскоре я уехал в Москву, прошло больше двух десятилетий, и однажды ко мне подвели женщину с мальчиком. Она сказала мне, что вдова Димы рассказывала, как встретилась с ним, как счастлив был брак, как любил он мальчика, а тот нетерпеливо вертелся рядом, еще один непоседа Дымок, десятилетний сын десятилетнего отца, потому что представить Диму взрослым человеком, главой семьи, никак не удавалось. Передо мной все время мелькали два мальчика, два одногодка, точно этот, переминающийся рядом, раздвоился, и один из них был мужем этой женщины, а другой приходился ей сыном.Странная история – я долго не мог вернуться к реальности и чувствовал себя не в своей тарелке.
Решает одна буква, один ход
Литературная судьба Зорина была нелегкой, в советские времена ему то и дело приходилось вести борьбу с цензурой не на жизнь, а на смерть. Многие из пьес подолгу залеживались в письменном столе, иногда из них вычеркивались целые сцены. Случалось, что цензоры попадались очень «квалифицированные», умудрялись исказить смысл написанного, изменив всего одну букву! Подобно тому, как один ход меняет результат партии, так одна буква полностью переворачивает смысл сказанного. Вот два примера, которые Леонид Генрихович рассказал мне в одном шахматном интервью: в первом примере буква была добавлена, во втором, наоборот, вычеркнута.
Герой «Варшавской мелодии» Виктор вынужден расстаться со своей возлюбленной Геленой, поскольку браки на иностранках были тогда запрещены. А спустя десять лет он оказался в командировке в Варшаве. Виктор женат, замужем и Гелена, но их чувство все еще живо. Гелена предлагает Виктору скрыться от всех на одну ночь. «Нельзя, я же не один», - отвечает он с опаской, явно намекая на то, что находится под бдительным оком.
Но цензор на стрёме и делает тонкий ход - к слову «же» добавляет всего одну букву «у», и получается: «Я уже не один». Смысл полностью искажен, теперь Виктор – просто верный семьянин. Редактор доволен - всё в порядке, беспокоиться не о чем.
А в пьесе «Римская комедия» Дион призывает Ювенала: «В добрый путь, мальчик! Ничего они с нами не сделают!» Во времена застоя ни у кого из зрителей не возникло бы сомнений, кто такие «они». На сей раз цензор вычеркивает всего одну букву - «и» из слова «они». Появившийся «он» по смыслу римский император Домициан. Сделает ли «он» что-нибудь с «нами» или не сделает, влиятельных чиновников уже волновать не будет…
Кто чемпион?
В 1981 году на матче-турнире сборных команд страны (первой, второй и молодежной) в партии на первой доске между действующим чемпионом мира Анатолием Карповым и будущим чемпионом Гарри Каспаровым присутствовали Леонид Зорин, чемпион Центрального дома литераторов, и его друг гроссмейстер Марк Тайманов. Забавный эпизод, единственным свидетелем которого явился автор этих строк, произошел на двадцать третьем ходу. Зорин подошел к Тайманову и, глядя на демонстрационную доску, задумчиво заметил:
- По-моему, Карпов собирается двинуть вперед пешку b.
Ход выглядел не слишком убедительно, и Марк Евгеньевич снисходительно улыбнулся. Ответ его прозвучал своеобразным афоризмом:
- Этот ход не может быть сделан, потому что не может быть сделан никогда!
Тайманов стоял спиной к демонстрационной доске и не мог видеть, что как раз в этот момент коневая пешка белых переместилась на одно поле вперед. Когда гроссмейстер развернулся на 180 градусов и взглянул на доску, он усмехнулся и скромно заметил:
- Вот почему я не чемпион мира!
- Это понятно, - согласился с ним Зорин, - но почему же чемпион мира не я?!
* * *