"Наш мир захвачен. Надежды нет."
Нет, это не мои слова. Эти слова были выбиты на одной из стен башни, в которой я уже с десяток лет живу. Тут тихо, война почти не застала эти места. Тут холодно, ничего толком не растёт, деревень и городов почти нет, а сейчас уж точно.
Хорошо хоть животные обитают в здешних местах. Иначе было б совсем туго. Я, конечно, предостерёгся и пересадил из леса кустов с двадцать ближе к своему жилищу. Поступить бы так и с зайцами, да вот только не было ещё такого, чтобы я поймал двух, да ещё и разных полов хотя бы за месяц, а покушать-то вкусно хочется, праздник устроить небольшой. Больше радовать себя тут нечем. Врагов сюда уже не заносит последние лет пять. Раньше бывало хоть еда какая у них была с собой, да вино с медовухой.
Давно я уже не ходил за территорию своей башни. Сижу тут, охраняю никому уже не нужный форпост. Я действительно чувствую важность этого дела. Наверное мне легче так жить, по сути, без смысла, ведь с шестнадцати лет я в армии и прошёл, пожалуй, все ужасы былой войны. Я сражался ещё до того как нас окончательно разбили, поэтому к основным сражениям, которые вернее было бы назвать мясорубкой, я был более менее готов: около полусотни убитых мною, стрел с десяток влетели в меня за то время, две из которых могли отправить меня на тот свет, но что-то не задалось. В те времена лучников было гораздо больше у обеих сторон, и сражения часто решались издалека.
Во времена последней войны ранения у меня были только от оружия ближнего боя - раздробили плечо, чуть не отрубили ногу ниже колена; да и много раз было странных ситуаций когда всадник по каким-то непонятным мне причинам промахивался копьём, если бы попал - убил. Вражеская кавалериях обходила пехоту и влетала в ряды лучников. Это уже потом мы рыли ямы и ставили копья чуть ли не по всему нашему периметру - очень многих мы в начале потеряли из-за таких вылазок конницы. Из ста человек после битвы оставалось около двадцати. Потери были огромными и восполнять наши обескровленные дивизии было уже некем. Расползались слухи о несметной армии врага. Но нам, кто был на передовых позициях было всё и так понятно - мы бьём врага, остаёмся еле живые, а они присылают всё новые и новые подкрепления. От всего этого люди начали постепенно убегать вглубь страны. Меня тоже надолго не хватило - когда ушёл и наш офицер - для меня это стало последней каплей. Сил у нас не было уже ни на что, даже страха уже не было. Мы ушли потому что не видели смысла помереть тут. Да, мы ещё тогда в глубине души все надеялись что что-то произойдёт и мы отгоним врага назад, засядем в леса, соберём новую армию. Так и было, но лучше бы мы сразу ушли ещё дальше в леса и запретили бы себе надеяться на сопротивление.
Покинув передовую, я присоединился к новой формирующейся армии, куда входили уже все подряд: и женщины там встречались и старики, дети тоже повсюду бегали, помогали чем могли. В то время столица ещё не была захвачена. Люди верили что если отстоим её, враг отступит и всё будет потихоньку налаживаться.
Враг знал, что мы собираем свои силы. Мы готовились к битве несколько месяцев. Укрепляли позиции, каждый день мы тяжело работали, копая бесконечные линии рвов, вкапывая колья, строя стены. Все были измучены, но у людей была вера в глазах, нам казалось, что вот он край, дальше хуже уже быть не может, мы обязательно победим.
И мы победили. В той битве мы сражались отчаянно, на смерть. Битва длилась два дня. Нам прорвали основную оборону и в какой то момент абсолютно все ринулись в бой: раненые, врачи, лучники достали мечи.
Я и мой отряд из двадцати лучников всё время были в движении - мы били врага вблизи. Мы были не одни, таких отрядов было ещё много на передовой, а сзади были менее опытные лучники, стрелявшие вверх, над нашим войском, по врагу. Несколько раз до прорыва обороны нам приходилось сражаться вблизи, пока пехота не закроет брешь. У меня были хорошие доспехи, вблизи меня было тяжело ранить, что не сказать про остальных воинов из отряда - на них не было доспехов вообще.
В последний момент было уже всё равно - я снял с себя всё что мог из брони - так было легче и, пусть одна ошибка и я покойник, убивал я раза в два больше врагов. Мне почему-то просто везло.
Когда всё закончилось, тел было столько, что изначальный пейзаж был неузнаваем - горы трупов повсюду. Приходилось расчищать проходы между телами. Зрелище было ужасным.
Нас осталось раз в десять меньше чем до начала битвы. Я не знал закончилось ли всё на этом. Откуда-то слышались радостные возгласы, но чаще - стоны и слёзы. Раненых было больше чем тех, кто может им помочь. Через день смысла помогать раненым уже не было.
Всё стало понятно по одному единственному звуку - марширующему вдалеке войску. В тот момент мы все переглянулись. Выражения лиц у нас было просто никаким, будто бы мы все вдруг умерли. Почти все кто был молча собрали какие-то необходимые припасы и ушли. Остались те, кто не хотел бросать раненых и те, кто, видимо, уже ничего не хотел - они просто сидели наклонив вниз голову.
Спустя примерно год я набрёл на эту башню. Тут я не увижу армию - территория эта не для чего непригодна. Небольшие отряды попадались мне на глаза. Бывало находил трупов в своих ловушках, пару раз пришлось сразиться - ещё два ранения - в живот копьём - повезло что надел тогда нагрудник, и полщеки рассекли так, что по началу думал, что придётся есть наклонив голову, чтобы не высыпалась еда из раны. Кое-как зашил потом - пол-лица перекошено.
С утра каждый день я обхожу территорию - надеюсь что попалось что-нибудь съестное. Но далеко я не ушёл - к моей башне шёл нехилый такой отряд тяжело вооруженных воинов. Раньше мою башню обходили почти всегда - ведь она выглядит как нежилая. Но тут они шли прямо на меня.
Я надел свою броню, экипировался полностью. Взобрался на часть разрушенной стены и начал стрелять по ним из лука. Они стали идти быстрее. От их брони стрелы просто отлетали, а попасть в уязвимые места было невозможно. Я не терял веры и делал то, что умею. Один из них всё же упал и больше не поднимался - попал в щель для глаз. Когда до меня им оставалось метров с десять, я выхватил клевец и щит и пошёл на них. Первому я сразу ударил в шею и рванул на себя. Остальные налетели на меня и принялись бить без остановки. Я укрывался щитом и кое как отбивался. Из них я уже больше никого даже не ранил, а меня били и в ноги и в бока, я чувствовал как кровь сочится по моей одежде и как темнеет в глаза и движения становятся всё тяжелее. В какой то момент я увидел как один из них замахнулся своей булавой, когда я был раскрыт - что-то сделать уже не было возможности, отбиться или как-то увернуться я бы уже не смог. В голове пронеслось: "Всё". Удар, темнота.
Сколько я пролежал я не знаю. Я достаточно легко поднялся и удивился, что как после удара булавой по голове от того громилы я так хорошо себя чувствую, да и вообще куда они все делись? Местность вокруг башни изменилась почему-то в лучшую сторону - стало больше гораздо растительности, я услышал пение птиц. Я взглянул на свою башню - Она стала такой, какой, наверное, была в древности, когда её только построили.
Всё вокруг стало таким приятным для взора. Стало гораздо теплее, будто я в центральных районах нашей страны. " Я всё ещё на службе." - подумал я и зашагал к башне.