Тут снова обратился к нам, уже старый знакомый, Хомяк. Это директор одного хозяйства из Токмакского района, у которого мы работали на минеральных. Полетел я с Мишей Медведевым перегонять наш Ан-2 к новому месту базирования. По маршруту полёта довелось пролетать над теми пшеничными полями у нашего аэродрома, что мы в марте обрабатывали селитрой. Увидел, как отличаются обработанные минеральными удобрениями поля от необработанных. На обработанных уже колосятся густые тёмно-зелёные стебли пшеницы, а на соседних, необработанных реденькие и бледно-зелёные стебли. Но также хорошо видна с воздуха и халтура. Бледно-зелёными полосами виднеются пропущенные участки, или там, где сброс удобрения был выключен раньше. И наоборот, на необработанном бледно-зелёном поле хорошо видны тёмно-зелёные полосы, где сбрасывали остатки удобрения.
Прилетели в село Таврия к Хомяку на, уже знакомые поля. Встретились с самим Хомяком, договорились о работе, об оплате. Снова договорились с ним о работе за наличные.
Начали работу, уже как-то привычно решаем все вопросы с бензином, маслом и прочим. Набрались уже опыта. Агроном командует своей бригадой, заливают в бак воду и химию, я командую своей, совсем немногочисленной. У нас пилот, техник самолёта, водитель нашего бензовоза-МАЗа Казак да я. Оставляем на ночь самолёт под местную охрану и ездим ночевать на аэродром на нашем «резвом» УАЗике. Казак никуда не едет, ночует в МАЗе, заодно и бензин охраняет.
Я, хоть и не берусь «рулить» на Ан-2, химия дело непростое, нужен опыт, но регулярно летаю с Мишей на правом сиденье. И интересно мне, и познаю «химию», да и компанию Мише составляю. Тяжко ему одному целый день в пропитанной «химией» кабине мотаться. Не раз в таких полётах возникали у меня «философические» мысли по поводу работы пилотов-химиков на Ан-2. Какая незавидная роль у них при полётах на этой «химии» - трясётся пилот целый день в жаркой кабине, пропитанной химией, питается как придётся, ночует тоже где придётся. И здоровье подрывали. Не позавидуешь, хоть и платили им по старым временам очень неплохо.
Крайний на сегодня вылет, уже сумерки. Летим с Мишей, я составляю ему компанию, сижу справа. На выходе из гона переваливаем через посадку и вдруг с верхушек тополей вспорхнула стая ворон, усевшихся уже на ночёвку. Всё пространство перед самолётом в чёрных пятнах. Проскакивают слева, справа, вверх и вниз. Тут же обрывается шум мотора. Ясно, ворона влетела в воздухозаборник фильтра карбюратора. Миша тут же отдаёт штурвал от себя и крутит влево, потому как впереди близко очередная посадка, а мы над узким полем молодой кукурузы, поперёк его. Развернулся кукурузник послушно на девяносто градусов и тут же, убрав крен, мягко уселся на поле с ещё совсем молодой кукурузой. Послушно и мягко он это проделал, конечно, благодаря мастерству Миши Медведева, скромному и спокойному пилоту, не раз попадавшему в подобные передряги. Вылезли мы, обошли самолёт, осмотрели. Ничего особенного. Залез Миша на капот и вытащил из воздухозаборника воздушного фильтра остатки вороны – распластанные крылья с головой и, как ни странно – воронье сердце. Всё сухое. Больше ничего. Картина ясная – ворона попала в воздухозаборник, мотор всосал, что смог, а распластанные вороньи крылья перекрыли доступ воздуха в карбюратор. Надо сказать, что на всех «химических» кукурузников воздухозаборник закрыт сеткой, вот от таких случаев, а наш Ан-2 ДОСААФовский, на нём торчащий над верхним капотом обычный воздухозаборник. Тут же без проблем запустили мотор, но уже и стемнело. Замкнули самолёт, оставили его здесь ночевать, а сами поплелись на «точку».
На следующее утро приехали к самолёту, запустили без проблем двигатель, перелетели к месту базирования и продолжал работать наш невозмутимый Ан-2 как ни в чём не бывало.
Заканчиваем работу в Таврии и собираемся улетать со всем имуществом на свой аэродром. Остаётся один вылет. Пока самолёт выполняет очередной полёт, собираем всё своё имущество, готовимся загрузить его в самолёт после посадки, заполнить бак и по пути домой обработать последний участок. Вот после посадки, Миша, наш пилот, побежал перекусить, а мы грузимся и заполняется бак.
Всё, самолёт готов. Распрощались с агрономом, рабочими. Ждём Мишу. Тот почти бегом занимает левую чашку, я сажусь справа. Миша запускает мотор, выруливаем. Смотрю, собирается Миша взлетать в сторону посадки тополей, это в направлении нашего аэродрома. Так путь домой короче, хотя в обратном направлении взлёта дистанция больше, взлетать гружёному было бы спокойнее. Ну, думаю, Мише видней. Разбегается кукурузник по полю не очень резво, понятное дело – загружен имуществом, бак полный. Оторвались, набираем высоту, тополя приближаются, а высота набирается как-то медленно. Смотрю, Миша суетится, РУД вперёд толкает. Штурвал на себя тянет. Тополя всё ближе и ближе. Миша чего-то сильно серьёзный. Переваливаем верхушки тополей, кажется, цепляя ветки. Миша аж выдохнул, прибрал газ, крутит штурвал в сторону нашего аэродрома. Я ему: - Миша, нам ещё один участок надо обработать. У него падает челюсть, делаются квадратными глаза: - Так у нас, что, бак залит? Я киваю. Миша немного помолчал и выдал: - Если бы я знал, что у нас полный бак, мы бы тополя не перетянули…
Партизаним мы потихоньку на «химии». То одно хозяйство нас пригласит, то другое. Их привлекает наша цена, а мы за «это» берём с них наличными и сразу. Все довольны. Параллельно с нами работают иногда и самолёты «Универсал Авиа». Встречаемся изредка с экипажами, узнаём «авиационные» новости. Стараемся работать недалеко от своего аэродрома, но иногда нас «заносит» и подальше. Однажды попали в Мелитопольский район. Работаем по-тихому, но вести про нас разносятся вокруг быстро. Приезжает как-то на площадку к нам агроном из соседнего села, просит срочно обработать одно кукурузное поле, рядом появилась саранча, а кукуруза у него какая-то элитная, жалко потерять. Поехали мы с ним на его УАЗике посмотреть то поле, да выбрать место для базирования. Едем по пыльной дороге вдоль посадки и видим впереди поперёк дороги какую-то тёмную полосу. Подъезжаем ближе и наблюдаем, как пересекает дорогу просто нескончаемый поток каких-то крупных тёмно-серых кузнечиков, догадываемся, что это и есть саранча. Поток шириной метра три, шевелится и движется из посадки через дорогу на соседнее поле. Не останавливаясь, УАЗик переезжает этот поток, давит колёсами саранчу, которая никак на это не реагирует, продолжает «течь». Посмотрели место, куда планируем завтра рано утром перелететь, определились с планом работы.
Вечером заехал к нам тот агроном и сказал, что прилетать завтра не надо, саранча уже сожрала его элитную кукурузу.
Работаем в разных хозяйствах, разными препаратами, в разных условиях. Всё больше вникаю в авиахимработы. Взял у Миши книжку «Технология выполнения АХР», читаю, познаю. Дошло до того, что в новых для нас хозяйствах, «консультирую» агрономов, каким препаратом лучше работать, в какие сроки, какой дозировкой, у нас же уже опыт работы в других хозяйствах. Часто общаюсь с разными агрономами, узнаю много полезного. В основном, работы проводятся против клопа-черепашки. Я про него раньше и не слышал. А он, оказывается, сильно знаменитый. Этакий небольшой жучок, похожий на колорадского жука, только серый. Пилоты-химики его называют «кормильцем» и всегда отпускают на «волю», если тот залетает в кабину.
К концу июня заканчиваются наши работы. Возвращаемся на аэродром, снимаем химаппаратуру и бак, моем самолёт. Но запах «химии» уже полностью не исчезает, приходится с этим мириться. Ставим снова троса для парашютных прыжков. Денег мы заработали не бешенных, как считали, многие наши недоброжелатели, кои всегда почему-то находятся, но всем хватило на зарплату, на наши текущие клубные расходы и, чтобы рассчитаться за тот «кредит», что мы брали у Володи К. на «химаппаратуру». Рассчитались мы раньше срока, процентов набежало меньше, поэтому к нашей радости, отдавать пришлось существенно меньшую сумму, чем мы собирались. Кредитор наш, как мне показалось, не разделил с нами этой радости. Но все остались довольны.
Снова возвращаемся к парашютным прыжкам. Планируем на ближайшие выходные, оповещаем всех потенциальных участников, всё время присоединяются новые парашютисты из других городов. Мало где на Украине проводятся парашютные прыжки. Подъезжают и из Днепра, и из Харькова. Июльская погода позволяет ночевать на аэродроме. Даже редкие дожди не проблема, в той же самой столовой у нас может разместится не один десяток человек.
Регулярно проводим прыжки, начал и я подлётывать на Ан-2, сначала с Володей Дмитрийчуком в качестве инструктора на правом кресле, откуда он мне подсказывал и подправлял мои действия штурвалом. Потом полетали по кругам, где Володя сидел справа, старался не вмешиваться, подстраховывал.
Вначале непривычен мне был штурвал, до этого я летал только на самолётах с ручкой управления. Всегда в правой руке была ручка, а левая была всегда на РУДе. А тут обе руки надо держать на штурвале, за РУД браться вообще следует периодически. Только, чтобы изменить режим. Особенно это всё проявляется на посадке, когда выравниваешь. Уже была привычка на выравнивании брать ручку на себя и одновременно убирать обороты двигателя РУДом. А тут РУД надо убирать заранее. Взлёт на Ан-2 довольно простой и скорость небольшая, весь процесс происходит, можно сказать, неспешно. Посадка тоже несложная и размеренная. Ан-2 летучий, садится не хочет, упирается, что говорится, «рогом». Больше проблем на пробеге, при малейшем боковом ветре, ведь парусность большая, норовит развернуться. приходится и педалями работать и элеронами. Торможение тоже имеет свои особенности.
В полёте Ан-2 хорошо слушается рулей, хоть и ход у них довольно большой. Бывает и усилия прикладывать приходится, ведь никаких бустеров, усилителей здесь нет. Но зато хорошо чувствуется самолёт, на штурвале всё время ощущаешь обтекание воздушным потоком рулей.
Есть интересная особенность у Ан-2 на снижении. Снижается он плохо, большая парусность, тормозит всем не очень изящным «телом». Разгонятся не хочет. В воздухе, если тянуть штурвал на себя и потерять скорость, то он просто на 60 км/час начинает парашютировать с задранным носом. Если ещё задрать нос, то Ан-2, в отличии от всех других самолётов, не теряет скорость и не сваливается в штопор, а опускает свой тяжёлый, за счёт двигателя, нос и разгоняется на снижении. Володя рассказывает училищную «байку», что загнать в штопор Ан-2 умудрялись только самые нерадивые курсанты. И, что даже лётчики-испытатели приезжали в училище, чтобы узнать, как им это удаётся.
Как-то столкнулся я с «андвашным» юмором – сидели в кабине после очередного полёта, болтали о чём-то. Машинально я стал крутить «андвашную» эмблему в центре штурвала, а сидел я в левом кресле. Эмблема эта легко открутилась и внутри её был сложенный листок. Развернул я его. Не успел прочитать, а уже все ржали. Там было написано: - «Открути себе яй..а!» Такой вот незатейливый авиационный юмор. Вложил записку обратно и закрутил эмблему на место…
Выполнил я ещё пару полётов под присмотром Володи Дмитрийчука, как инструктора. И по кругу, и на выброску парашютистов. Потом стал летать и сам, то есть один в кабине. И в Армии, и в Гражданской Авиации на Ан-2 с некоторых пор запрещено летать одному лётчику. ДОСААФ остаётся верным своим принципам! На выброску парашютистов стали летать с Володей по очереди.
03.04.2020 – Севастополь.
* - на фото: - Миша Медведев – классный пилот - 02.06.1997г.
Фото автора.