Небольшая история в дополнение ранее написанной статье «Аленький цветочек».
О жизни Алевтины в Крыму известно очень мало. Только в общих чертах: работала в госпитале, ждала любимого мужа Данечку. Подруг у нее особо не было, но всё же одну девушку Аля потом часто вспоминала. Знакомы они были всего месяца два, не больше, но вот ведь! О втором муже Алексее Аля практически никогда не говорила, считала, что у нее было только два мужа – первый, Данечка, и второй – Иван. Когда же в рассказах вдруг возникал Алексей, и внуки спрашивали: «А это кто?», то Алевтина недоумевающе смотрела на них и говорила: «А, это тот, который меня в Якутск привез». Я никогда не кину в нее за это камень, ведь никто не знает, что было между этими двумя на самом деле. Да, были венчаны, да, она приехала с ним на другой конец земли. Но если не хотела вспоминать, то это ее личное дело, и не нам ее судить.
Так вот. Девушку ту звали Лизой. Появилась она в их госпитале в августе 1920-го. Кто она и откуда, Аля не помнила, а может и вовсе не знала. Просто – была Лиза, милая девушка, одинокая, работала в госпитале. Через месяц после своего появления выскочила замуж за выздоравливающего офицера и еще через месяц вместе с ним покинула Россию. Казалось бы, пустое знакомство, мимолетное, каких много. Но…
Алевтина дала Лизе адрес своих родных. Ведь отец оставил ее, будучи уверенным, что младшая дочка умерла от тифа. Доктор ему так и сказал, мол, до утра не дотянет. А Алевтина не то, что выжила, но даже замуж вышла! Вот и попыталась дать весточку родным хотя бы через такую случайную оказию.
В 1937 году в Советском Союзе появилась Инюрколлегия, орган, занимавшийся наследственными делами советских граждан, получивших наследство за границей. И если до войны таких дел было относительно немного, то после работы существенно прибавилось.
То ли в конце 1940-х, то ли в начале 1950-х годов, Алевтина вдруг получила извещение, что умерла ее мать и оставила ей наследство. Женщину вызвали в МГБ, настойчиво рекомендуя вступить в права. Но жизнь Алевтину столько раз била, что она решила прикинуться дурой.
- Какое наследство? Нет, ошибка какая-то! У меня фамилия по первому мужу, наверное, перепутали. Если бы и правда мать моя была, то искала бы меня по девичьей фамилии. Нет, не буду я чужое брать!
Уперлась, и все тут. Муж, Иван, поддержал:
- Не к добру это! Все равно отберут, так зачем нам эти лишние проблемы? Да и родственники за границей в наше время это очень опасно.
На том бы дело и закончилось, но это было не так.
Уже умер Иван, уже Алевтина уехала в Крым и встретилась с Данечкой. И тут пришло письмо из-за границы, почему-то из Франции. Писал некто Стефанио с незамысловатой итальянской фамилией [не стану указывать]. Письмо было довольно сухое, практически полуофициальное, но в конце его стояла приписка на русском языке: «Друг мой, Аленька, почему-то я искренне верю, что это ты и ты жива».
Алевтина, получив письмо, расплакалась:
- Это он, братик мой, Степочка! Его в честь отца назвали, Степан Степанович он, значит. Стефанио! Надо же! Он у нас такой манерный был, называл нас, старших сестер, именно так «друг мой Настенька», «друг мой Зоенька» и «друг мой Аленька».
Она ответила, завязалась переписка. В середине 1970-х они встретились в Ленинграде, куда Стефанио приехал на экскурсию. Очень долго разговаривали, конечно, ведь им приходилось рассказывать всю свою жизнь.
- Папа приехал один. Зою случайно застрелили, просто оказалась не в том месте не в то время. Он сильно сдал, болел, постоянно сокрушался, что вас троих не уберег. А потом появилась Лиза. Отец был так счастлив, что ты выжила! Даже вроде на ноги встал, хотел за тобой ехать. Но силы быстро ушли. Он недолго прожил, всего четыре года был с нами, перед смертью велел нам с матерью уезжать во Францию, в Италии как раз пришел к власти Муссолини, и отец, как всегда, оказался прав.
- А Лиза что?
- Отец дал ей денег, и она уехала. Больше никогда не слышали о ней. А тебя я искал, и по нашей фамилии, и по той, которую Лиза сказала. Когда мне ответ из СССР пришел, что есть только одна женщина по имени Алевтина Степановна и с твоей фамилией, но она отказывается от наследства, я сразу понял, что ты жива. У нас тогда в газетах много писали о нравах в Советах, поэтому я и не стал настаивать. Вложил твою долю по своему усмотрению, ты уж прости, но деньги должны работать. Так что, друг мой Аленька, ты теперь миллионер.
- Мистер Твистер?
- Прости, не понял?
- Да не обращай внимания, недавно с внуками читали, «владелец заводов, газет, пароходов, мистер Твистер, бывший министр, мистер Твистер, миллионер». Это стихи такие…
- Газет нет, а вот по поводу заводов и пароходов почти в точку. Я хочу, чтобы мы с тобой оформили все документы как положено. Мы стареем, вдруг умру невзначай.
- Степочка, ну зачем мне все это? Мне 75, мы с Данечкой счастливы, у нас домик у моря, курочки, коза. Внуки и правнуки приезжают, не забывают непутевую бабку, влюбившуюся на старости лет. Не стоит, тебе там в твоих заграницах деньги больше пригодятся.
- Ну уж нет, умру, отец мне на том свете уши надерет. Ты не беспокойся, у меня адвокаты, они подскажут, как правильно оформить. Тебе не нужно, так детям твоим. Сколько, говоришь их у тебя? Живых семеро? А у меня всего двое…
Когда в 1989 году Алевтина Степановна умерла, оказалось, что она владеет значительными иностранными активами. Дети ее были уже люди в возрасте, младшему сыну было 55 или около того. Ехать во Францию никто из них не захотел, наследство было отдано на откуп внукам. В начале 90-х имущество распродали, половину денег поделили поровну между собой, а половину отдали дальним родственникам, у которых был больной ребенок и на его лечение требовалась огромная сумма.
Их родственник, сын Стефанио, был в ужасе:
- Кто же так поступает?! Только вы, русские на это способны! Так продешевить, так бездарно всё профукать!
А тому мальчику, которому помогли, в этом году исполнится 33 года, хотя когда-то ему давали 2 шанса против 98, что он вообще будет жить…