Ксения Грициенко
Литературный критик, автор телеграм-канала «Жуткое»
«Южная готика живет и здравствует. Это не просто жанр, это образ жизни», — считает американский писатель Грег Айлс. И все же южная готика — это, скорее, способ — способ одновременно и пережить историческую травму, и обнаружить ее через введение в сюжет безумных проповедников, убийц-некрофилов и детей, забивающих бродячую собаку камнями. Макабрические романы обнищавшего Юга разбросаны по всему двадцатому столетию: от Уильяма Фолкнера и Фланнери О’Коннор до Теннесси Уильямса и Харпер Ли. Среди всех сопряженных с хоррором и мистикой жанров южная готика выделяется не только размахом — фактически это жанр, родившийся исключительно из области национального и локального. Это всегда определенные штаты и определенные декорации: опустевшие фермерские поля, болотные топи, обветшалые дома, заборы с потрескавшейся краской и заколоченные окна. Это всегда поверженные конфедераты — безумцы и фрики, пасторы и мудрые ветераны, — которые не могут смириться с исходом Гражданской войны даже спустя полвека. Но самое главное — готические романы Юга почти никогда не обходятся без мрачной интонации, мистического чувства и обыденных кошмаров.
Сейчас южная готика в большей степени перешла из большой литературы в кино и сериалы: визуальные паттерны легко воспроизводятся и накладываются на любую удобную историю. Столетний жанр так глубоко пустил корни в литературном поле и разросся штампами, что по современным текстам сложно понять — действительно ли это южная готика? Например, современный писатель М. О. Уэлш вспоминает рецензию на свой роман My Sunshine Away и удивляется, что критики и читатели видят в нем нового амбассадора жанра. В действительности жанр переживает постмодернистский кризис: вместо памяти о былом Юге появляется мифологическая мешанина — реконструкция былого Юга, вспоминавшего былой Юг. К тому же классическая южная готика сейчас заметно оторвана от реальности: уровень религиозности падает даже в пограничных штатах, тоска по Конфедерации едва ли уместна спустя сто лет, оккультные убийства множатся только в сериалах, а романтизация рабовладения сулит обернуться полным кэнселлингом. Условная знать давно переехала в центр, оставив в маленьких городах ностальгирующих родителей да чудаков из трейлерных парков, а место аристократов заняли консервативные политики. Поэтому, пока певцы Юга сокрушались об утраченной власти, экранизацию «Унесенных ветром» снабдили дисклеймером: «Смотреть фильм может быть неудобно, даже болезненно».
В США интерес к южной готике не угасает уже целый век. Меняются авторы, сдвигаются ориентиры, но писатели продолжают создавать идейные тексты, стилизованные под знакомый антураж. В России же ситуация неоднозначная: можно сделать скидку на плодовитость работающих в этом жанре американских писателей, однако многие базовые тексты остаются не переведенными, а интерес к современным произведениям возникает разве что в случае их громкой экранизации. Тем не менее в этом году имеет смысл обратить внимание как минимум на четыре опубликованные в России новинки — конечно же, о пугающей человеческой жестокости.
Пару дней спустя он начал подбирать сбитых на дороге животных: собак, кошек, енотов, опоссумов, сурков, оленей. Трупы, которые уже окоченели и не кровоточили, он развешивал на крестах и ветках вокруг молельного бревна. От жары и влаги те быстро гнили. Отец с сыном едва сдерживали тошноту от вони, пока взывали на коленях к милости Спасителя. С деревьев и крестов, как корчащиеся капли белого жира, сыпались личинки. Земля вокруг бревна отсырела от крови. Кишащие вокруг насекомые множились с каждым днем. Обоих покрывали укусы мух, комаров и вшей. Несмотря на август, Эрвин привык носить фланелевую рубашку с длинным рукавом, рабочие перчатки и платок на лице. Они уже не мылись. Жили на мясной нарезке и крекерах из магазина Мол. Глаза у Уилларда сделались дикими и бешеными, и сыну казалось, что его свалявшаяся борода поседела чуть ли не за одну ночь.
— Вот что такое смерть, — мрачно сказал Уиллард сыну как-то вечером. Когда они опустились на колени перед смердящим, пропитавшимся кровью бревном. — Хочешь такого для своей матери?
— Нет, сэр, — сказал мальчик.
— Тогда молись, чтоб тебя!
Дональд Рэй Поллок «Дьявол всегда здесь»
- Дональд Рэй Поллок. Дьявол всегда здесь / пер. с англ. С. Карпова. — М.: АСТ, 2020 — 352 с.
Перевод романа Дональда Рэя Поллока — пожалуй, главная книга этого года в жанре южной готики как минимум по двум причинам. Во-первых, в августе на Netflix вышла экранизация со звездным актерским составом: Том Холланд, Роберт Паттинсон, Билл Скарсгард, Миа Васиковска, Хейли Беннетт и Себастиан Стэн. А сам Поллок, кстати, выступил в роли рассказчика. Фильм в целом соответствует оригинальному тексту 2011 года, если не учитывать смещение таймлайнов и фабулы, а также погрешности визуализации концовки. Во-вторых, сам текст выдержан и стилистически, и тематически. Композиционно роман разделен на семь частей, в каждой из которых рассказываются истории нескольких персонажей: обезумевшего от потери жены ветерана Второй мировой, проповедника, убивающего супругу в религиозном экстазе, пары серийных убийц и брата и сестры, потерявших родителей. Все нарративы в итоге сливаются в один и доказывают: все молитвы в мире Поллока остаются неотвеченными. Если многим современным режиссерам и писателям достаточно заимствовать лишь эстетические элементы американского Юга, то Поллок прорабатывает главный страх всех героев подобных произведений — потерять Бога. Ведь в шаткой послевоенной реальности дьявол только и делает, что норовит соблазнить каждого.
- Джон Гришэм. Расплата / пер. с англ. А. Соколова. — М.: АСТ, 2020 — 448 с.
Если в южноготическом романе на стене висит ружье, то оно либо окажется в руках священника, либо выстрелит ему в голову. На дворе 1946 год, Миссисипи, ветеран Второй мировой Пит Бэннинг заряжает кольт и, минуя хлопковые поля, босых афроамериканцев и женщин в соломенных шляпах, отправляется в церковь, чтобы засадить в преподобного Декстера Белла три пули: две в сердце и одну — между бровей. Законсервированная южная провинция в ужасе: последним убийством в городе был самосуд над чернокожим рабочим, который посмел нахамить белой женщине. В центре трагедии два столпа местного общества: священник методистской церкви и национальный герой, который отказывается как-либо комментировать свои действия. В США роман был опубликован в 2018 году и получил в целом положительные отзывы, он продолжает южноготическую серию Гришэма. Посттравматический синдром, расизм, сексизм и религиозные разочарования — стилистически незамысловатый, но захватывающий триллер вместил в себя все традиционные для жанра темы и явно метит в экранизацию.
Если Уильям Фолкнер — отец южной готики, а Фланнери О’Коннор — мать, то Кормака Маккарти можно наречь наследником их благородного дела. Маккарти — устоявшийся классик жанра, его романы «Кровавый меридиан», «Старикам тут не место» (экранизированный братьями Коэнами) и по совершенно непостижимым причинам до сих пор не опубликованный на русском шедевр «Дитя Божье» можно найти в каждом списке «лучших южноготических книг». В этом году Pollen fanzine выпустили переводы двух рассказов Маккарти, изданных впервые в 1959 и 1960 годах. Первый — о душной тоске на могиле, второй — невероятно детальный и неприятный текст о гниющем в мешке теле маленького щенка, оба если не назвать концентратами южной готики, то точно можно считать показательными примерами творчества американского автора. К счастью, на русском языке доступно сразу несколько фундаментальных писателя, и они наверняка станут безупречными проводниками в мир религиозного безумия.
- Уильям Гэддис. Плотницкая готика. — СПб.: Pollen press : Jaromir Hladík press. — 2020.
Третий роман гиганта американской литературы Уильяма Гэддиса, написанный в 1985 году — после «Распознаваний» и «J R», уже вот-вот должен выйти на русском языке. Это камерный, небольшой и, созвучно названию, плотный текст — действие происходит в одном доме. Сюжет строится по всем канонам: главные герои — ветеран войны, преподобный, утопивший ребенка во время крещения, золотоискатели и покорная «маргаретмитчелловская» дама, мечтающая вернуть былой блеск бизнесу отца-самоубийцы. Роман Гэддиса — история разрушения, нравственного падения и непрекращающегося насилия, как физического, так и эмоционального. Если хочется начать знакомство с одним из самых недооцененных в России крупных американских писателей, лаконичная «Плотницкая готика» — самый подходящий вариант для робкого, но многообещающего старта.