Всем привет! Это подкаст «Мои 90-е» с Мариной Гурьевой для героя сегодняшнего выпуска — Сергея Жукова — 90-е это одно сплошное приключение, когда мечты самореализовывались. Началось все с конца 80-х, когда он - сотрудник закрытого космического предприятия попал в Америку, встретился с коллегами фон Браун, узнал про NASA изнутри,а дальше были московский космический клуб, реформирование космонавтики, мистический Алтай и инвентаризация интеллектуальной собственности и многое другое.
Я плохо представляю что это для советского человека в первый раз оказаться в капиталистической Америке. Вы можете вспомнить Ваши ощущения от этой первой поездки?
— В 88-м году я еще работал в МПО «Энергия», ныне «Космическая корпорация», и как член совета молодых специалистов всесоюзного, а до этого я был членом центрального комитета комсомола я был рекомендован в эту поездку. Я потерял килограмм 6 только на прохождении всяких процедур разрешительных, потому что у меня была форма секретности. Вот представьте себе огромное военно-промышленное предприятие, у меня собрание группы, меня рассматривает делегировать или нет, потом отдела, потом комплекса, потом партийный комитет предприятия, интеркомиссия, наконец интеркомиссия министерства машиностроения. В ноябре месяце вылет, загранпаспорт я получил в аэропорту и нас таких было человек 6, наверное, из делегации в 200 человек После этого нас распределяют по 2 человека в семью, чтобы мы адаптировались. Я попадаю с Сергеем Станкевичем, известным политиком, и мы с ним едем к пожилой паре в один из пригородов Чикаго. Там собирается весь местный поселочек посмотреть на нас как на диковинных зверей. Дальше пару дней помпезных совершенно речей и соборов в этом самом Чикаго. Когда мы попадаем в обстановку отелей, где такой небольшой стол президиума, где все сидят за столами и жуют, поют гимн Соединенных Штатов Америки, все встают, кто-то попадает к финансистам, там подают мороженое, посыпанное золотой пудрой.
Мы засыпаем на этих мероприятиях, потому что джетлаг. И в конце концов перемещаемся в Филадельфию, это автобусы. Филадельфия. Там работаем по каким-то группам. Я попал в группу «наука и технологии», Юрий Глеба, академик молодой 38-летний, Крис Чайба — один из в будущем создателей национальной космической политики США, ученик профессора Карлоса Сагана, и много всякого такого интересного, включая даже то, что Вашингтоне меня встречает девушка, с которой мы познакомились незадолго до этого летом, американка, во время такого небольшого съезда молодежных политических деятелей США и комитета молодежных организаций на Байкале, эта девушка потом стала заместителем госсекретаря США и организовывала оранжевую революцию на Украине.
Вот эта наша группа в составе «Диалога восходящих лидеров» 400 человек, в ней было 16 комиссий, вот одна по науке и технике, она породила два семинара, сначала американцы приехали к нам. Это был семинар по биологии и мы поехали на Чернобыль. 89-й год. А обратная поездка в Штаты, я уже организатор. Нас 17 человек, семинар по космосу. Мы попадаем в Хьюстон сначала. Хьюсон космический центр, едем на исторический старт Redstone это первые ракеты, которые фон Браун сделал космический, в центре имени Джонсона, в Техасский университет, смотрим концерт, тогда только начиналась будущая орбитальная станция Freedom, который так и не полетела, а потом прилетаем в Хасвелл, где начиналась американская космонавтика. Мы встречаемся с немцами, там еще их было 37 человек из фон Браунского тима из 137 человек осталось только 37 к тому времени, в том числе фон Штулингер и его бывший первый зам. Это вот немцы, которые свалили, которых расстреливали, вот они там не избавившиеся за 50 лет от своего немецкого акцента, такие крепкие мужики, которые создавали и строили американскую космонавтику.
Меня, допустим, звал один из топ-менеджеров космической промышленности к себе на ранчо Били Кристансен. Едешь по полям, мимо полей, где хлопок, вот эти вот все места, потом попадаешь к нему на это ранчо, все молятся перед обедом, дальше мы поели и идем к нему, я бы сказал такой сарайчик, но слово не подходит, такая пристроечка, и он показывает мне, они были издателями журнала Space magazine или Space journal, маленького журнала в конце 50-х годов выходила под эгидой фон Брауна и на миллиметровке отмечали успехи советов, они тогда еще не знали кто такой Королев, они отмечали наших и он говорит: «Вот спутник, вот здесь сделали, вот наш спутник». Прям на миллиметровке разворачивает передо мной и ты начинаешь смотреть, а я тогда, повторюсь, работал в космонавтике, я была форма секретности, я смотрю на людей которые с нами боролись совершенно замечательные и очень приятные люди. Позже в не в этом же Хасвеле доводилось побывать в доме фон Брауна, где он жил. Это частный дом. Другой топ-менеджер Джордж Шпиляу его купил и жил в нем спокойно, но он устроил из кабинета фон Брауна, все остальное он переделал, а кабинет он оставил мемориальным. И вот была какая-то вечеринка и я пришел к этому гению, противнику Королева, к соратнику-сопернику, который организовал, между прочем, всю лунную программу США. И вот это, конечно, были впечатлительные такие моменты. Так вот Отто Брансел, один и тех с кем я встретился в университете Алабамы в Хасвиле, говорит: «Слушай, Сергей, а организуй в Москве космический клуб как у нас». А у них мне доводилось бывать на заседаниях национального космического клуба США и мы как бы сотрудничали. К 90-му году я как раз организовал Московский космический клуб и они меня приглашали. И мы с Москвы космическим клубом начинаем быстро думать о том как реформировать космонавтику, мы считаем, что к тому времени мы считали, что она начинает отставать, она должна быть иммигрирована в мировую космонавтику, ну и так далее.
И мы довольно быстро формируем проект аналитический и начинаем понимать, что космонавти как как-то странно устроена, существовал еще Советский союз. Мы понимаем что его управление такое разветвленное: есть военно-промышленная комиссия при ЦК и Совмине, под ней 14 министерств, нет ни одного аналога NASA , а есть 14 министерств, из них один основной это министерство машиностроения, но есть и другие. И мы думаем как вот это все так оптимизировать, чтобы мы могли быстрей полететь на марс.
…
90-й год еще для меня лично оказался памятным, потому что я довольно случайно попал на телемарафон, посвященный Чернобылю, четвертой годовщине Чернобыля. Это было 26 апреля 90-го года и меня по телевизору увидела девушка, которая в будущем стала моей женой.
…
В это время еще идет конкурс журналистов за полет в космос, я в нем участвую, может Вы помните, это был 89-й год, японцы тогда заплатили тогда Главкосмосу за то, чтобы японский журналист полетел в космос, советская журналистика возмутилась. Это был первый частный контракт на полет в космос гражданского человека и был творческий конкурс, в котором участвовало до 1000 человек, потом отобрали человек 40, набрали на медкомиссию, прошло 6, я был 7-й.
…
В 90-м году я еще прыгал с парашютом незаконно, вместе с космонавтами набора 89-го года и с журналистами набора соответственно 90-го года.
В 91-м году мы всю весну тратим на написание концепции так называемой советской космической доктрины. Публикуем статью в «Комсомольской правде», это июль. В августе месяце в начале, я приглашен к вице-премьеру правительства России Иван Степанович Силаев был премьером, я прошу его согласовать создание нам создание группы при космонавтике России, которая рассмотрит вопросы реформы отрасли. Он был свежий человек, он был депутат народный, он не был связан с советской элитой и истеблишментом. Он подписал нам эту бумагу. И тут путч. 19 августа. Как только я услышал о путче, я примчался к Белому дому и встал в ряды защитников. Ожидалось в первую ночь нападение каких-то войск. Я звоню своей невесте и говорю : «Таня, давай прощаться на всякий случай».
…
И все закончилось только тем, что трое ребят погибло по Садовым кольцом. Я видел фрагменты этих тел и кровь на асфальте. Причем они были накрыты, шел мелкий дождичек, они были накрыты ящиками из-под тары и поставлены свечки. Я очень запомнил эту картину. Потом через пару дней колоссальное шествие, которое началось от Манежной площади и протянулось через весь Арбат куда-то туда к Востряковскому кладбищу, промежуток был был, митинг огромный, перед Белым домом там Константин Боровой с коллегами предпринимателями сшили колоссального размера полотнище такое — флаг России, на десятки метров. Я все это очень хорошо запомнил.
…
А что собственно было внутри этой концепции?
— Во-первых, рассмотрели структуру космонавтики. Мы посмотрели, что это структура управляется не единым ведомством, а многими ведомствами, координируется только с координирующим центром снаружи, потом мы поняли что у космонавтики нет единой программы и мы вообще поняли, что нет гражданской космической программы толком, как бы выделенной. Планы были самые смелые. Мы стали говорит, что необходимо перестроить и систему управления, должна быть единая стратегия и экономическое управление предприятиями, не должно быть все только на бюджете, должен быть трансфер технологий, должно быть налажено международное сотрудничество, должно быть налажено образование и популяризация в области космоса. А в качестве стратегических шагов мы предложили государственную космическую программу СССР, открытую, и единое национальное космическое агентство. К ноябрю месяцу, еще даже Беловежской пущи не было, мы предложили систему управления космонавтикой России во главе с российским космическим агентством. Начали это дело согласовывать и к январю 92-го года пошло согласование указа президента России о создании российского космического агентства. 25 февраля выходит указ президента России о создание российского космического агентства. И эта система управления космонавтикой, которая началась тогда 25 февраля, она действовала до 2015 года, до той поры пока национальное агентство не упразднили и создали госкорпорацию Роскосмос.
…
А наша инженерно-политическая бригада переместилась в верховный совет и стала писать законы о космической деятельности.
Вы не переместились в вот эту созданную организацию?
— Я был лидером этой бригады. Но у меня была внутренняя шизофрения мне хотелось летать в космос и я не хотел стать госчиновником. С февраля 92-го года мы начали заниматься законом о космической деятельности. Там было 6 авторов, а я был седьмой, я был организатор. Этот закон разрабатывался по договору между верховным советом России и московским космическим клубом. Сергей Филатов — первый замруководителя верховного совета и Сергей Жуков подписали вот этот договор. Тогда было что-то 60 тысяч рублей, совершенно смешные деньги даже по тем временам. Но проект закона был написан, к лету 93-го года он прошел согласование во всех субъектах Российской Федерации, мы выдержали конкуренцию с законопроектом института государственного права российской академии наук.
А в чем были отличия?
— Наш был более практичный, он описывал систему управления космической деятельности, описывал что такое космическая деятельность, что такое фундаментальные космические исследования, что такое военная космическая деятельность, что такое деятельность промышленности.
И вот 93-й год заканчивается такими вещами как законом о космической деятельности, стрельба, но я ее провожу уже на Алтае. В конце 90-го года мне повезло поучаствовать в семинаре на Алтае. Его организовывал Юрий Лебедев был такой лауреат Ленинской премии комсомола изобретатель и ученый из Горно-Алтайска, который к тому времени уже работал в Москве и не просто работал, а был министром про инновациям в правительстве. И поскольку он уроженец Горного Алтая он решил организовать эколого-экономическую зону. Он зовет туда довольно большое количество народа, а мы в это время с моим приятелем, товарищем и однокашником Александром Емельяновым делали журнал «Российский бизнес» и по этой линии нас туда зовут. Мы приезжаем на Алтай в Горно-Алтайск, размещаемся там, потом на двух вертолетах летим на место будущего строительства Катуньской ГЭС, которая, к счастью, так и закрыли, не стали ее делать. Потом так называемый Семинский перевал, Уймонская долина, в этой Уймонской долине происходит мистическое переживание. Мы выходим из вертолета и где-то через поле такое, огород идем по направлению к музею Рериха, там в селе Верхнего Уймоне, мы идем к этому музею и вдруг, у меня такое чувство, что в меня вторгается шаровая молния такая, холодная, приятная очень. И слова звучат: «Планетарный центр космической философии». Я сильно возбудился, думаю что за дела, я в общем-то вполне реалистичный человек, что за фигня такая в меня вторгается?! Начинаю внутри разговаривать с приятным голосом, не пойму мужским или женским. Потом приходим туда в этот музей, а мне не до музея, я своего Сашу Емельянова толкаю и говорю: «Тут я такое услышал». Он на меня смотрит несколько странно и говорит: «Ты, наверное, не выспался». Мы там все это смотрим, куда-то летим, возвращаемся к вечеру в Горно-Алтайск, я сижу царапаю на листочке бумажки концепцию Планетарного центра космической философии. На следующий день собрание, которое Лебедев устроил с местными парламентариями и курултай. Я выхожу и говорю: «Слушайте, здесь вот надо в Республике сделать такой центр всемирный синтез знаний, здесь в горах его разместить, к вам будут ездить люди со всего мира, он будет небольшим, но он будет научный культурный духовный центр». Меня просто вышибло из Москвы.
…
Я оказываюсь в Усть-Коксе, Уймонская долина, на 20 километров влево, синие дали и начинается алтайский проект. Были такие интересные ребята из Барнаула и из Питера. Мы вместе составили бригаду, и с 93-го года прошли 4 конференции, которые назвались «Алтай — космос, микрокосмос». Была попытка синтеза знаний, как бы крест такой научные знания, художественные знания через озарения всякие разные, мистическое, философское как обучающее такое холодным разумом. Это ничейная земля как Бертран Рассел пишет — между наукой и религией, вот философия.
Я же благодаря своей любови был вытянут обратно. Любовь вмешалась в ход карьеры. Это уже 94-й год, в 95-м году мы женимся и начинается вторая половина 90-х, Как часто бывает подвернулся случай. Я прихожу в 94-м году на ритуал посвящение в студенты в любимую бауменку.
Вы как выпускник?
— Я как выпускник, как в прошлом секретарь комсомольской организации МВТУ курса факультета института, при чем я был секретарем комитета института после Анатолия Александрова, нынешнего ректора бауменки. И, значит, я кроме всех прочих встречаю Гришу Сизоненко, моего приятеля давнишнего. И Гриша говорит: «О, Серега, приходи к нам работать». Он работает в компании ВВК, она и сегодня существует, это компьютерная структура, информационная внедренческая компания.
…
Я прихожу в ВВК где-то по осени начальником отдела прямых продаж компьютеров, начинаю разбираться с компьютерами попадаю в компанию, в которой больше 100 человек, очень многие бауменцы, совершенно родной для меня народ, вполне себе реалистичный, дружественная такая компания. Это осень 94-го.
Буквально на следующий же год в 95-м году в конце, я начинаю заниматься созданием компании. В октябре 96-го мы ее учреждаем в зале коллегии космического агентства. Она называется Центр передачи технологии. Мы стали одной из первых российских компаний, которая стала заниматься инвентаризацией интеллектуальной собственности. Это была фенечка в конце 90-х, особенно для промышленности. При чем тут огоньку добавило создание в 98-м году ФАПРИДа — Федерального агентства по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения. ФАПРИД как бы сказал: «Ребята, все вы делаете танки, самолеты, какие-то порошки вольфрамовые, много чего еще, сеялки, веялки, трактора, на базе технологий, которые были созданы за бюджетные деньги. Российское государство претендует на созданные интеллектуальную собственность, но ха 3 исключениями: если успели ее приватизировать, включили в состав приватизированного предприятия, если вы ее успели запатентовать на себя или она стала общеизвестной».
…
А были какие-то удачные сделки, продажи, все-таки упакованные в технологии, что-о чем Вы гордитесь результатом деятельности?
— Смотрите, я немного расширю чем я горжусь. Когда я работал в ВВК, я продавал компьютеры, компьютеры крупным корпоративным клиентам, в том числе среди этих клиентов была Московская городская телефонная сеть МГТ, конкретно мы поставляли компьютеры многие десятки в информационно вычислительные центры, которые находятся на Новом Арбате дом 2, вы знаете это здание, напротив ресторана «Прага», как бы связной узел. Начальником этого узла была Людмила Ухловская, мы с ней дружили, и где-то в конце 97-го года она от меня узнает, что я создал центр передачи технологии. «О! — говорит она: а можешь ты провести у нас инвентаризацию интеллектуальной собственности»
…
Мы подошли по инженерному, юристы, они ведь часто с экономическим или юридическим образованием гуманитарным, они погружаются в процессы, мы же взяли и разделили по кускам, сказали результаты интеллектуальной деятельности это РИДы, их можно резать по кусочкам поняли что такое результат интеллектуальной деятельности, которые содержат в себе новые сведения каким-то образом зафиксированные на том или ином материальном носителе, они должны быть зафиксированы, они должны быть не только в голове. Мы поняли то, что можно описать историю создания результата, посмотреть кто заказывал его или его сам делал, у кого возникают права, потом мы поняли как нужно подходить к вопросу определения долевых вкладов сторон в определение этих прав. Тогда из этих долевых вкладов можно вытекать потом дальнейшее распределение доходов от продажи, что такое отчуждение права, что такое передача права по лицензии, части права. Началась неповторимая эпопея сотрудничества с МГТС, мы создали технологию инвентаризации, она потом легла в федеральную методику, которую мы вместе с минимуществом написали по постановлению Правительства в 2002 году. Вот этой эпопей нашей двухлетней МГТСной я горжусь.
…
А дальше мы поучаствовали в передачи технологии на двигатель РД-180 в Штаты в сопровождении его, сопровождение процессов консультирования, процессов передачи технологии Су-30МКИ в Индию на истребители, вернее двигатель к нему. АЛ-31ФП архипа типа люльки двигатель поворотный, до сих пор на нем истребители летают. И на сопровождение передач технологий в рамках двигателя РД-120 это морской старт.
Если вернуться к этим проектам по передаче технологий. Они были выгодны на тот момент предприятиям, которые участвовали? Это действительно выгодные сделки на которые стоило пойти?
— Во-первых, да. Во-вторых, мы поняли что для промышленности нет чистой передачи технологии, а это всегда сопровождается поставками изделий,иногда, как в случае с РД-180 вообще получилось интересно. Американцы купили этот двигатель, заказали серию из этих двигателей, мне кажется 101, по моему, была такая серия. И на них до сих пор пока еще летают тяжелые американские Атласы и Дельты. А технологию они купили как бы про запас, потому что требования к конгрессу и вообще законов США, если ты покупаешь продукцию, которая является политически важной для федеративных нужд, ты, американское предприятие обязано купить технологию, чтобы в случае чего быть гарантированным от возможных разрывов контрактов. Американцы купили, но по скольку это высоконапряженный двигатель , крайне сложные в изготовлении, они так и не освоили его производство. Они продолжают покупать наши двигатели, но при этом, на мой взгляд, они совершенно разумно поставили сделали ставку не на освоении производства российского движка, а на создание собственных двигателей.
…
Теперь на счет выгоды экономической. Смотрите, НПО Энергомаш в 90-е годы несколько лет не получало, это малоизвестный факт, я за него ручаюсь, я слышал это от генерального конструктора, не получала денег из бюджета. Великая фирма Валентины Глушковой могла бы почить в бозе, если бы не было американского контракта. Собственно говоря как и российская космонавтика в целом, если бы не было МКС и так далее. Что касается предприятий головного по СУ-30МКИ это корпорация иркут, она тоже имела бы очень большие сложности, если бы сопоставить ее с новосибирским авиазаводом, это были заводы империи Сухого. Со сложной историей, там много конструкторов до этого производили свою технику, но тем не менее. Иркутский авиазавод в нулевые годы чувствовал себя гораздо увереннее благодаря индийскому контракту. И не только он и его смежники, так скажем разработчики-авионики Раменской приборостроительной КБ, двигатели ИЖ, завод Салют и КБ имени Люльки, которая сейчас в НПО Сатурн входят.
…
Конец 80-х годов и, наверное, до середины нулевых был для меня период, когда я не чувствовал какой-то руки государства на себе, получается 20 лет я занимался тем, что хотел. Мне позволяло государство печатать технологические бюллетень в штатах, куда дальше-то? И представлять делегации промышленных предприятий в тех же штатах. Я в начале-середине 90-х ходил к американцам в чуть ли не в секретные лаборатории, они тоже пускали, потому что было военной горбью, потом они это перекрыли.
А есть что-то о чем Вы сожалеете смотря на 90-е? Что-то из серии «жаль, что не получилось».
— в 90-х, наверное, нет. Я очень доволен этими годами. Вот о чем я, конечно, сожалею, и то, я считаю, что поступил правильно, но выбор был довольно тяжелый. Когда отказался от полета в космос. Я уже стоял на постановке в экипаж, это был 2011 год.
…
Если бы одной фразой сейчас охарактеризовали ваши 90-е, то какую фразу Вы бы подобрали?
— Ну, во-первых, я бы сказал слово «свобода», а фразу, я бы, наверное, подобрал Николай Иванович Вавилов говорил «я стоял на уровне шарика», я был всемирным дилером, не национальным, а всемирным. Во всяком случае, по своему замаху, который был во мне, я был всемирным дилером и стоял на уровне шарика.
Спасибо огромное, Сергей Александрович, за наши 90-е и за Ваш рассказ о том, что можно жить созидая на кураже.
__________________________________________________
«Мои 90-е» — подкаст о первом десятилетии свободной и независимой России.
Каждую неделю Марина Гурьева беседует, а точнее, слушает истории людей, успевших пожить и поработать в это удивительное время.
Если вы хотите стать героем подкаста, смело пишите на my90spodcast@gmail.com
__________________________________________________
Слушайте подкаст и следите за анонсами
Apple Podcast — https://apple.co/2UfmEGJ
Яндекс.Музыка — https://music.yandex.ru/album/9959512/
YouTube — https://youtube.com/channel/UCBDP7Qp-jWYbxvAIZQPNfcA
Telegram — https://t.me/my90s_podcast
Facebook — https://facebook.com/my90spodcast
Twitter — https://twitter.com/podcast_90s
ВКонтакте — https://vk.com/my90s