Президент Франции Эммануэль Макрон совсем не похож на франкского майородома Карла Мартелла, разбившего арабскую армию при Пуатье в 732 г. от Рождества Христова, и тем спасшего Западную Европу от мусульманского завоевания.
Тем не менее именно Франция – единственная европейская (и христианская) страна, реагирующая на агрессивные действия исламистов и их покровителя – президента Турции Реджепа Эрдогана. Французские войска вместе с армиями Мали и Буркина-Фасо воюют против исламистов в странах Сахеля (операция «Бархан»). Франция – самый жёсткий критик турецких претензий на греческий шельф, и единственная страна НАТО, пославшие военные корабли для поддержки Греции. Макрон объявил о переброске Турцией сирийских наёмников в Карабах и выразил готовность принять раненых с карабахского фронта. И, наконец, он адекватно отреагировал на оскорбления турецкого президента (тот посоветовал ему «лечить психику»), отозвав французского посла из Анкары.
Французское правительство отреагировало на недавнее убийство учителя Самуэля Пати чеченским исламистом. 230 подозреваемых в поддержке исламизмы были депортированы из Франции, мечеть, которую посещал убийца, закрыта полицией, а девушка, одобрившая убийство в соцсетях, оперативно получила тюремный срок.
И, наконец, самое главное: после убийства Пати президент Макрон призвал «построить просвещённый ислам» во Франции, «который бы жил в мире с республикой, уважал бы принцип отделения церкви от государства», и, главное был бы свободен от «иностранного влияния». Этого, собственно, и не смог перенести Эрдоган, претендующий на роль главного защитника ислама в мире – идею французского национального ислама, свободного от его влияния.
В Великобритании, Германии, Испании и США исламские экстремисты устраивали страшные террористические акты, но ни в одной из этих стран не говорили об очищении ислама от иностранного влияния, о «просвещённом», т.е. реформированном и секуляризованном исламе. А во Франции – заговорили.
Главной причиной того, что именно Франция оказалась единственной страной европейской культуры, не побоявшейся бросить вызов исламскому экстремизму, заключается в том, что там существует сильное правое движение. Оно испытывает взлёты и падения, трансформируется, видоизменяется, но остаётся могучей силой. Поэтому президент Макрон, действительно совсем не похожий на Карла Мартелла, защищает национальные, республиканские ценности, не боясь «прогневить» ни террористов, ни Эрдогана.
Макрон был, в общем-то, искусственно «вылеплен» французской элитой в преддверии президентских выборов 2017 г. – для того, чтобы нанести поражение лидеру Национального фронта Марин Ле Пен. Молодой, обаятельный политик, сыпавший на ошеломлённого избирателя дождём обещаний как правого, так и левого происхождения, сумел выполнить свою задачу: во втором туре мадам Ле Пен потерпела поражение.
Но Макрон и, шире, французская элита прекрасно понимает, что идеи Национального фронта поражения не потерпели. В первом туре за кандидата НФ проголосовали Эльзас, Лотарингия, Шампань, Пикардия, Франш-Конте, Бургундия, Прованс – примерно половина Франции. Политтехнологии способны сокрушить любого кандидата, если против него объединяется элита (а именно это и произошло во Франции в 2017 г.), но уменьшить привлекательность его идей – не могут.
НФ достаточно сильно выступал и на президентских выборах 2012 и 2007 гг., а в 2002 г. французские элиты объединяли все силы против отца-основателя НФ Жана-Мари Ле Пена. Он проиграл, как его дочь 15-ю годами спустя. Тогда ему отдали голоса те же Эльзас, Лотарингия, Франш-Конте, Бургундия, Пикардия… Неизменность правого электората демонстрирует глубокую укоренённость правых идей во Франции.
Правое движение во Франции после Второй Мировой войны переживало тяжёлый кризис. Во время войны лидером правых был маршал Петэн, запятнавший себя сотрудничеством с гитлеровской Германией. В его лагере были все основные правые политики, и все они, после разгрома Германии, были дискредитированы.
Правое движение воссоздавалось с нуля. В 1950-е гг. оно фокусировалось вокруг Пьера Пужада, наследника французского правого сндикализма. В 1953 г. Пужад основал «Союз по защите владельцев магазинов и ремесленников», выступавший против диктата крупного капитала, всевластия бюрократии и засилья левых профсоюзов. На парламентских выборах 1956 г. пужадисты сумели провести в парламент 52 депутатов.
Среди депутатов-пужадистов был молодой десантник Жан-Мари Ле Пен, взявший в парламенте долгосрочный отпуск для участия в боях против алжирских повстанцев. Ещё одним правым депутатом в парламенте того созыва был лидер маленькой ультраправой партии Французское национальное объединение Жан-Луи Тиксье-Виньянкур. У него была бурная политическая биография: роялист, участник войны с Германией, затем сторонник режима Виши, он в конце концов выступил на стороне Сопротивления и был брошен гестаповцами в тюрьму. Освобождённый английскими войсками, Тиксье-Виньянкур был арестован за коллаборационизм, но… оправдан как жертва Гестапо.
Тиксье-Виньянкур, как и молодой Ле Пен, поначалу с восторгом восприняли приход к власти генерала де Голля, надеясь на то, что герой войны покончит с властью беззубой бюрократии и установит сильный режим в интересах «маленьких людей» - рабочих, мелкой буржуазии, крестьян и ремесленников. И, разумеется, покончит с партизанщиной в Алжире.
Неожиданное решение де Голля уйти из Алжира потрясло Францию. Опора де Голля – как раз мелкая буржуазия, ремесленники, крестьяне и часть рабочих – отказала ему в поддержке. Причины, заставившие генерала-президента «кинуть» свой электорат, были достаточно весомы: алжирцы, потерпев поражение в боях, остались в большинстве своём непримиримыми врагами Франции, а управлять страной, где коренное население (85% всех жителей Алжира) как минимум нелояльно – очень трудно, точнее - бесперспективно. Кроме того, за уход Франции из Алжира выступали США, СССР со всем «социалистическим содружеством», Англия, Германия, Китай, все арабские и мусульманские государства, лидеры стран Третьего мира – Индия, Индонезия, Югославия, Бразилия... В таких условиях удерживать Алжир означало вести бесконечную (пусть и победную) антипартизанскую войну, содержать огромную армию, перенапрягать экономику, ссориться со всем миром.
Осуждать де Голля за его алжирское решение трудно. Но претворено в жизнь оно было ужасно. Французская армия получила приказ не вмешиваться, когда повстанцы начали резню французов в Оране; не было никакого организованного вывоза французов из страны, где им угрожала мучительная гибель; ничего не было сделано для эвакуации сотен тысяч алжирцев, лояльных Франции (большая часть из них погибла). Более того: де Голль подписал с Алжиром ряд соглашений, предусматривавших французскую экономическую помощь этой стране, а также право алжирцев на въезд и проживание в бывшей метрополии. После резни европейцев в Оране и изгнания французов из Алжира Франция так и не денонсировала соглашения, согласно которым французскому населению местные власти гарантировали какие-то права и чуть ли не безопасность…
Любовь к де Голлю среди правых сменилась отчаянной ненавистью. Ушедшие в отставку офицеры и бежавшие из Алжира «черноногие» создали Секретную вооружённую организацию (OAS), пытавшуюся поднять восстание против де Голля, а после неудачи – ликвидировать его самого. Тиксье-Виньянкур сформировал легальную ассоциацию сторонников OAS (Комитеты Тиксье-Виньянкура), а после подписания Эвианских соглашений, санкционировавших независимость Алжира, превратившихся в штаб по выдвижению Тиксье-Виньянкура в президенты Франции. Начальником штаба стал Ле Пен.
Шок от «алжирского предательства» дезориентировал правых, породив ощущение безысходности. Тиксье-Виньянкур на выборах 1965 г. получил всего 5% голосов. Он рассорился с Ле Пеном, но в 1960-е гг. оставался неоспоримым лидером правых.
В 1966 г. Тиксье-Виньянкур сформировал новую правую партию - Республиканский альянс за свободу и прогресс, выступавшую с позиций синдикализма и одновременно максимальной экономической свободы. Иммиграция из мусульманских стран, в первую очередь Алжира, уже тогда стала одной из важнейших программных положений правых: Тиксье-Виньянкур подчёркивал, что он – за французский Алжир, но против алжирской Франции.
Альянс выступал за членство Франции в НАТО, за противодействие вторжению стран – членов Варшавского пакта в Чехословакию, а также в поддержку Израиля в его конфликте с арабскими странами.
Во время левого восстания в мае 1968 г., Альянс, несмотря на всю ненависть к де Голлю, поддержал его ради противодействия коммунистам. Уличные бойцы Альянса во время майских событий дрались с левыми на улицах французской столицы.
После ухода де Голля с политической сцены в 1969 г. Тиксье-Виньянкур перешёл на сторону его преемника Жоржа Помпиду (голлизм без де Голля, с его сильной президентской властью, помощью малому бизнесу и активной социальной политикой не вызывал возражений с его стороны). Альянс распался. Но правое знамя было подхвачено Ле Пеном: в 1972 г. он организовал Национальный фронт.
Национальный фронт (НФ) занял устойчивые позиции во французской политике. Его основное требование – прекращение эмиграции из стран неевропейской (не христианской) культуры, в первую очередь из исламских стран. Фронт требует поддержки французской национальной культуры и традиционных ценностей, мер по повышению рождаемости и поддержки французских семей. При этом французами НФ считает всех граждан, считающих себя таковыми (в рядах фронта есть евреи, армяне, гугеноты, чернокожие, латиноамериканцы, ливанские и сирийские христиане).
В 1974 г. французская элита, устрашённая «нефтяным шоком», устроенным арабскими нефтеэкспортёрами в отместку США и Европе за поддержку Израиля (которая, кстати, существовала в основном в воображении самих арабов), широко распахнула двери во Францию для арабской иммиграции. В ответ правые выбросили лозунг «Нам нужен новый Карл Мартелл!».
Карл Мартелл, разумеется, не появился. Но Париж под давлением правых – не столько политиков, сколько правых настроений в народе – подошёл к проблемам иммиграции по-другому, нежели в таких странах, как Великобритания или Германия. Франция отвергла мультикультурализм. Иммигранты по закону должны изучать (и использовать в жизни) французский язык, не создавать замкнутые национально-культурные сообщества, и интегрироваться во французскую нацию. Иными словами, не создавать чужеродных вкраплений, а становиться французами. Другое дело, что это получается плохо, но само стремление французского государства сохранить национальную идентичность означает большой вес правого политического сектора. А правые – это НФ.
Фронт традиционно выступает за снижение налогов для малого бизнеса, ужесточение борьбы с преступностью, сохранение и усиление государственного участия в здравоохранении, образовании, транспорте, банковском деле и энергетике.
Во внешней политике Фронт выступает против евроинтеграции и за приоритет национального законодательства и национальных институтов перед европейскими. Одной из внешнеполитических задач Фронта является недопущение вступления Турции в Евросоюз.
В 2011 г. Ле Пен, неоднократно вредивший НФ своими непродуманными и провокационными высказываниями (он то завуалированно хвалил Третий рейх, то нападал на евреев), уступил должность лидера организации своей дочери Марин. Под её руководством Фронт (он официально переименован в Национальное объединение, но в обиходе продолжает именоваться по-старому) избавился от крайностей, сохранив идейную основу – консервативный национализм (не шовинистический и не ксенофобский), традиционализм, опору на «маленького человека», противодействие бюрократам, олигархам и «денежным мешкам».
Эти изменения поли на пользу НФ. В 2014 г. партия одержала сокрушительную победу на выборах в Европарламент, заняв с 25,4% голосами и первое место во Франции. После этого «политического землетрясения» французская элита и начала поиски кандидата, способного остановить Марин Ле Пен. Таким человеком стал Эммануэль Макрон.
Марин оттеснена, но не вытеснена на политическую обочину. Её яркое выступление по телевидению после убийства учителя Пати было настолько сильным, что частично транслировалось на многих зарубежных телеканалах, даже на русском Euronews. Неоднократные попытки засудить Марин за резкие высказывания свидетельствуют о сохранении сильных политических позиций – как ею самой, так и её партией. А то, что ни одна из этих попыток не удалась, подтверждает это влияние.
Под влиянием правых Франция гораздо более жёстко реагирует на религиозный экстремизм. А эта реакция, в свою очередь, усиливает правые настроения в обществе. Получается система сообщающихся сосудов, благодаря которой правое движение Франции, несмотря на все трудности, расколы, противоречия и давление элиты, продолжает быть одним из самых сильных и массовых. И часто заставляет правящие круги, хотя бы в какой-то степени, действовать в соответствии со своими целями.