На прошлогоднем митинге 30 октября, посвящённом памяти жертв политических репрессий, печальной семейной историей поделилась жительница Ермаковского Надежда Шумкова, родившаяся в месте ссылки своей депортированной с Поволжья матери - Марии Александровны Бейс.
В свои 18 лет немецкая девушка попала на северный станок Дорофеевск Усть-Енисейского района. Туда свезли ссыльных разных национальностей: немцев, финнов, прибалтов, калмыков, русских. Мужчины отсутствовали - они были направлены в трудармию на предприятия края и на лесоповалы. Поэтому рыбацкие артели на станках (так назывались посёлки на Крайнем Севере) формировали из женщин и детей. От холода, голода, непосильного труда и болезней людей косила смерть...
Уже при встрече Надежда Павловна рассказала подробности выживания депортированных, о чём в своё время частично поведала ей мать и о чём позднее ей удалось прочесть в книге "Свеча памяти", выпущенной Таймырским краеведческим музеем.
Её мама, Мария Бейс, родилась в семье колхозников в 1923 году в городе Марксштадт Республики немцев Поволжья (ныне - Маркс Саратовской области). Отец умер за месяц до начала войны, в мае 1941 года. А 16 сентября семья, оставшаяся без кормильца, уже была выслана в Тасеевский район Красноярского края. Отправляли людей спешно.
- У моей тёти квашня стояла, она собиралась печь хлеб, так и не дали испечь хлеб на дорогу,- вспоминала потом Мария.
До Саратова добирались на барже, после чего целый месяц ехали на поезде. Везли кружным путём - через Казахстан. В середине октября привезли в деревню Весёлую Тасеевского района. Там Мария работала в колхозе на разных работах - была дояркой, сено косила. В начале июня 1942 года девушку вызвали в военкомат.
- Я была комсомолкой,- рассказывала Мария.- Подумала, что, быть может, надо раненых перевязывать, я ведь знала медицинское дело. У нас в немецкой школе были занятия, на которых мы учились оказывать первую помощь. А оказалось, что надо ехать на Север, там требовалась рабочая сила. С родными не дали попрощаться. Боялись, что скроемся, убежим. А где там скрыться, мы ведь не знали русского языка. Объяснили нам, что едем всего на три месяца, что потом нас отвезут домой. Так я с тех пор маму и не видела. Она осталась в Сибири.
Путь ссыльных лежал в Усть-Енисейский район Таймырского национального округа. Ехали по Енисею на лихтере, прикреплённом к буксиру "Молотов". Привезли на станок Дорофеевск, который находился в 400 километрах севернее посёлка Усть-Порт.
Выгрузили на берег. А там ещё лежал снег. Спали под лодками. В посёлке было всего несколько домов, в которых жили русские, тоже сосланные, бывшие раскулаченные. Они занимались рыбалкой. К этому делу приставили и вновь прибывших.
На Волге Марии тоже приходилось ловить рыбу вместе с отцом. Однако там они ловили её сетями, а здесь - неводом. Сети легче. Невод же тяжёлый, длина его 350-400 метров. Забрасывать его в Енисей надо было по несколько раз. А уж каково тянуть - и не высказать. Тяжело доставалась рыбалка. Ни сапог, ни другой подходящей обуви не было. В дождь работали босиком.
Северное лето коротко, порой уже в сентябре в Заполярье идёт снег. А им, спецпоселенцам, приходилось поздней осенью заниматься рыбалкой, стоя босыми ногами в ледяной воде. А куда денешься - надо выполнять план вылова!
Те, кто не справлялся с нормой, получали пониженное питание. А оно составляло всего-то 200 граммов хлеба в день. Казалось бы, рыбы в Енисее полно. Ешь - не хочу. Но не тут-то было: брать себе выловленную рыбу сосланным не разрешалось.
Поэтому мало того, что они были плохо одеты и обуты, но ещё и голодали. Одни обменивали свои вещи (у кого они были) на продукты. Другим помогало выживать местное население, которое делилось с переселенцами всем, чем можно.
Женщины из Прибалтики, например, прибыли на станок в летних шёлковых платьях (ведь говорили им, что едут только на два месяца). И если бы не сердобольные жители посёлка, вряд ли бы они выжили в суровую северную зиму.
Спустя время отправили Марию работать рыбоприёмщицей на станок Кареповск, где рыбачили только ненцы. Она одна из приезжих была среди них. Вспоминала:
- Ненцы ссыльных не обижали. Были довольно милые люди. Драк больших между ними не было. В колхозе у них был хороший председатель - Иван Фёдорович Самарский. Он не давал им много пить. Ненцы его уважали, говорили: "Он нас в люди вывел!"
До 1958 года Мария Бейс находилась в Дорофеевске, а затем перебралась в Усть-Порт. К тому времени у неё уже была семья, четверо детей. Посёлок был хорошим, чистым. С большим клубом. Люди жили дружно.
На новом месте Мария устроилась на рыбоконсервный завод. Работать начинали в восемь часов утра (за десять минут до начала смены уже давали гудок). Жизнь постепенно налаживалась...
Для дочери Нади Усть-Порт стал малой родиной, где прошли её детство и школьные годы. Она носила фамилию матери - Бейс. Но в выпускном классе отчим посоветовал взять его, русскую, фамилию. Боялся, как бы немецкая не навредила ей в будущем. Так что в Красноярский пединститут девушка поступала уже с фамилией Смирнова.
Надежда Павловна говорит, что мама очень скупо рассказывала ей о депортации и первых, самых тяжёлых, годах на Севере. Слишком велик был страх сказать что-нибудь лишнее и поплатиться за это. Страх даже не за себя, а за своих детей.
Гораздо больше узнала она из книги "Свеча памяти", которую подарили ей в Дудинском краеведческом музее. В ней нашла и воспоминания своей матери, и её подруги Луизы Фильберт, и многих других спецпереселенцев, которые в первые годы войны были высажены на берега разных станков Енисейского Севера, но судьбы которых были очень похожи.
С Луизой Давыдовной Фильберт Мария Бейс познакомилась уже в Усть-Порту, они обе работали на рыбозаводе и жили по соседству в двухэтажном доме. Выяснилось, что брат Марии Иван учился вместе с ней в Марксштадском педучилище. С тех пор женщины подружились и были неразлучны.
Из воспоминаний Луизы Фильберт:
"19 июня 1941 г. в нашем педучилище был выпускной вечер, а через три дня началась война, которая перевернула всю нашу жизнь. С утра 31 августа я встречалась со своими будущими учениками, а после обеда узнала о том, что немцев переселяют. В этот же день школу заняли солдаты. Ночью я выехала в деревню к родным. Все были в горе, плакали. 4 сентября вся семья - я, мама, брат - навсегда покинули свой дом...
В июне 1942 года с первой партией спецпоселенцев нас отправили по Енисею на Север. 1 июля высадили на Носоновских островах, недалеко от посёлка Усть-Порт, прямо на песок. Люди лежали вдоль берега Енисея. Поднялся шторм, и всех прикрыло песком. В посёлке оказался лишь магазинчик да рыбоприёмный пункт. Домов не было.
Решили строить жильё из дёрна. Строили в основном женщины и дети-подростки, так как здоровых мужиков забрали в трудармию. С июля до середины октября жили в шалашах. К этому времени организовали колхоз "Рыбак Севера". Стали рыбачить. Нам всё время повторяли: "Ваша еда в Енисее". Рыбачили до глубокой осени босиком по снегу.
Первый человек у нас умер 12 ноября. Хоронили его в Ладыгинском Яру. Одного молодого заживо заели вши. В декабре началась цинга. У людей воспалялись дёсны, суставы. Многие лежали повально. Ходячие, как могли, помогали больным. Продукты выдавали только до января. Чтобы спастись от голода, люди варили и ели леммингов.
В первую зиму от цинги и голода погибло человек двадцать. Это была самая трудная зима. В марте привезли оленью кровь и хвою. Заставляли всех пить по полстакана этого горького отвара. Тяжело болели моя мама и брат, а я кое-как ходила. От голода нас с братом спасала мама. Из шерсти, которую удалось вывезти с Волги, она вязала тёплые вещи и выменивала их на продукты.
Чем только ни приходилось заниматься. Заготавливали на Енисее лёд, возили на себе торф, уголь. Трудно было, но жили надеждой на то, что после войны во всём разберутся, и мы сможем вернуться домой. Думали: "Как же будет Волга без нас?"
В посёлке Усть-Порт проживали представители тринадцати национальностей. Жили дружно...
В 1948 году нас, немцев, заставили писать расписку о том, что мы никогда не вернёмся на свою родину, что останемся здесь навечно. В 1956-м многие из спецпоселенцев выехали в свои родные края, остались в основном немцы. Им возвращаться было некуда. Мне и моей старенькой матери - Терезе Андреевне Карле - часто снятся родная деревня, дом, Волга... Я бы уехала на Волгу, если бы там был дом..."
К слову, Тереза Андреевна Карле умерла на 95-м году жизни в посёлке Усть-Порт. В музее хранится её прялка, чудом вывезенная с Волги, которая спасала семью в заполярной ссылке.
Основанием для депортации народов нашей страны явилось недоверие к ним. Так, немцы Поволжья с началом войны в одночасье были объявлены диверсантами и шпионами. Об этом говорится в указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года:
"...Среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населённых немцами..."
Заметим, что до сих пор ни одного исторически достоверного факта или документа, подтверждающего наличие заговора между поволжскими немцами и Третьим рейхом, не найдено.
В том же указе сказано, что переселяемые немцы будут наделены землёй и что им будет оказана государственная помощь по устройству в новых районах. Однако, читая воспоминания в книге "Свеча памяти", мы убеждаемся, что заброшенные на Север немцы, как и другие ссыльные, не имея на новом месте жилья, строили его из подручных материалов, а в основном рыли землянки.
И это в условиях вечной мерзлоты, где летом грунт оттаивает в лучшем случае только на метровую глубину. Жутко читать, что один из переселенцев нашёл на кладбище посёлка пустую могилу и поселился в ней. Вот такая государственная помощь, вот такое наделение землёй и угодьями!
В феврале этого года Надежда Павловна решила побывать в местах своего детства, отдать дань памяти матери и своим землякам. В Усть-Порт по объективным причинам она попасть не смогла, но от брата Бориса, до недавнего времени там проживавшего, узнала о переменах в посёлке.
Они побывали в Дудинском краеведческом музее, познакомились с экспозицией, посвящённой жертвам политических репрессий, постояли у заложенного в их честь камня, посетили памятные места города.
Одно из них - деревянный мост, через который проводили заключённых перед отправкой в "Норильлаг", на строительство железной дороги Игарка - Салехард и Дудинского морского порта.
Никто не забыт и ничто не забыто...
Лариса ГОЛУБЬ,
председатель Ермаковского отделения Союза реабилитированных Красноярского края.
Ермаковское.
Подписывайтесь на канал "Красноярский рабочий", ставьте лайки, если материал понравился, комментируйте публикации! Ещё больше новостей - на сибирском портале www.krasrab.ru . Оформляйте подписку на "КР" в отделениях связи по всей стране или через онлайн-сервис"Почты России".
