Головой я пытаюсь это понять или хотя бы принять, сердце, сжимаясь, сопротивляется. Но, возможно, правда в этом все же есть.
Как объясняют психологи, говоря это, подростки показывают свою взрослость, намекая на то, мол, мама, наступит время, и я все равно уйду, и ты не будешь заставлять меня наводить порядки в комнате, вешать куртку в шкаф, складывать футболку после пар по физре. Ну, ок. Если вспомнить, может, и я такой была?
Начала копаться в воспоминаниях. О нет! Было. Каюсь. Ох как каюсь. Что делать, есть советы?
Я молча продолжаю пропускать это мимо своих ушей, плотнея закрывая дверь в его комнату, чтобы не видеть всего бардака, тихонечко передаю горячий утюг, чтоб он сам выгладил свою футболку, ворчу, разговаривая сама с собой в своей голове. И радуюсь тому, что он рядом. Не в общаге, не на заброшке, не на улицах в строгий масочный режим. Он дома. И это счастье.
Знаю, любит. Скучает. Переживает. И когда нужно – помогает.
… Стиральная машинка звонко пиликнула, пора. Пора вешать чистенькую занавеску на кухню. Кстати, подсказываю, если кто не в курсе (меня и саму только недавно научили): мокрый тюль можно сразу же после стирки вешать на карниз. Так он быстро и ровно сохнет – глажка утюгом или отпаривателем не понадобится.
Зову сына на помощь, идет, бормочет что-то под нос. Нехотя он держит с одной стороны тюль, а я карабкаюсь наверх. Ничего. Я полезу. И расскажу ему историю о том, как отчим жил в многодетной семье, а его папа рано ушел из жизни, и ему пришлось во всем помогать своей маме. Поэтому занавески и тюль в доме нашей бабушки вешает он. Слушает. Впитывает. Отчего-то кажется, что в его будущей семье все-таки он будет это делать.
По факту – по очереди нам обоим пришлось попрыгать по стулу, продевая неудобные крючки в ленту. Всё. Красота. Тюль на месте.
«Всё, я пошел к себе в комнату, и не трогай меня», - пробасил мой подросток.
«Угу», - сказала я. А сама подумала: иди мой хороший, и не люби меня дальше. Вместе у нас обязательно все получится. Вон как тюль красивенько висит!