(причина первая СТРАХ)
Мужчины, за редким исключением, в никуда не уходят. А женщины? Уходят ли они? Если ДА, то почему, куда и как?
Он был божественно красив. Так думала она. Высокий, статный, немножечко суровый с небесно-голубыми глазами, яркими сочными губами, аккуратной окладистой бородкой. И он посмотрел на неё. Было лестно, но она знала, что у него есть подруга. Однако он стал оказывать ей знаки внимания. Ради неё оставил свою подругу. И этот факт покорил её так же сильно, как его красота. А красота мужчины была для неё очень важной составляющей. Пожалуй, самой важной.
Имея с детства, в котором был отец алкоголик, комплекс неполноценности, она очень болезненно реагировала на ухаживания обычных, неказистых, с ее точки зрения, парней. А внимание красивого представителя сильной половины человечества поднимало её в собственных глазах. Красивый мужчина рядом автоматически делал красивой и её. И это придавало ей уверенности. Нет. Она не была дурнушкой, но и красавицей себя тоже не считала. Очень гордилась тем, что он выбрал её. А когда стал приезжать в выходные к ней, минуя родительский дом, она посчитала это любовью. Хотя о любви он не говорил. Напротив, заявлял, что любви нет, есть только привычка. Но это не настораживало. Потому что она-то любила, очень любила… За красоту, за суровую мужскую немногословность… А он был рядом, значит любил тоже…
Отец алкоголик, был почти всегда пьян, сколько она его помнит. Тоже был красив и очень талантлив. Но каким зверем он мог обернуться в состоянии опьянения, она тоже помнит. Ушел из жизни рано, просто замерз пьяным. И в доме воцарился покой. Можно ли провести аналогию между тем, что она видела в детстве и тем, что выбрала для себя, будучи взрослой? Думаю, сейчас уже можно. Тогда она точно не согласилась бы с этим утверждением. Где отец, которого они все боялись и где этот красивый мужчина-полубог? Разве можно сравнивать?! Бред! В её семье всё будет по-другому.
Сыграли свадьбу. Он так и не сказал ей «Люблю». Сейчас она даже не вспомнит в деталях, как было сделано предложение. Как-то обыденно. Молодым постелили в бане (недобрый знак)… А потом он привез её в поселок рядом с городом, в вагончик, который выделила им организация, где он работал водителем. В новом их жилище они были не одни, крысы и тараканы хозяйничали наравне с ними. Но она была счастлива. У неё красивый, очень видный муж. И не стыдно с ним пройтись по посёлку. И, возможно, бабёнки вокруг завидуют ей. И она старалась угодить, отработать, что ли это счастье – быть женой красивого мужчины. Пошла работать в местный детский сад воспитателем. Родила двоих детей, сына и дочь. Дети родились очень болезненными. Какое-то время больница была их вторым домом. Вынесла всё ради семьи, ради него. Вертелась, как могла. В принципе, - говорит она, - жили неплохо, как все жили. Первые годы он работал стабильно. Иногда брал с собой в рейс. Так она побывала в Таджикистане, посетила несколько городов. Это были удивительные поездки. И это, пожалуй, самые добрые и яркие воспоминания её семейной жизни. Когда дети подросли, что-то стало происходить не так. Всё чаще он увольнялся, переходил с одной работы на другую, иногда подолгу оставался дома. Теперь, кажется, что никогда и не работал.
Со временем она поняла, как он скуп. Сначала денег не давал вообще, искренне удивляясь, «Зачем? Ведь ты зарабатываешь». Потом, уступая её настоятельным просьбам, стал выдавать небольшие суммы и требовал отчета. Чтобы самостоятельно купить себе или детям какую-то вещь, не было и речи. Любой подобный поступок воспринимался в штыки, и на неё обрушивалась брань и негодование по поводу её расточительности. Даже тогда, когда зарабатывала только она, нужно было спросить разрешения на трату денег. И она начала бояться. Тихой тенью вставала рано утром. Собирала детей в сад и уходила с ними на целый день. Вечером усердно хлопотала по дому. В выходные пекла, стряпала, готовила. Ей очень хотелось угодить своему красивому, но суровому мужу. Она так старалась быть послушной, лишний раз глаза боялась поднять. Приехал с охоты, рыбалки ночью. Надо прибрать добычу? – Пожалуйста! И неважно, который час. К утру всё будет на своих местах. Она ничем его не прогневит, не расстроит. Когда у него стала болеть спина, таскала его по врачам в буквальном смысле на себе. И подняла на ноги. Болела ли она? Не помнит. Не до себя было.
Выпивал он всегда. В основном по праздникам. И, как правило, напивался сильно. Но не скандалил, не дрался…пока…
Купили машину и под окнами гараж. Стал всё чаще там находиться и, расслаблялся, выпивая с соседскими мужиками. Дети-погодки учились уже в средних классах, когда впервые он явился домой в сильнейшем опьянении и глаза его были налиты яростью. Когда он подходил к ней, она поворачивалась к нему лицом, очень боялась удара в спину. И на этот раз развернулась, почувствовав его затылком. Резкий удар кулаком в глаз отбросил её в сторону. Гематома в пол-лица надолго вывела её из строя.
С этого дня почти не знала покоя. Пил уже почти каждый день. И всё больше ею руководил страх. Боялась, когда уходил в гараж (далеко не бегал), боялась, когда возвращался. Вся сжималась, когда в тихом уснувшем подъезде раздавались тяжелые глухие шаги. Его шаги. Затаив дыхание, прислушивалась, к скрипу открываемой двери, к грохоту в прихожей (он не таился, боясь разбудить домочадцев), к его матерной недовольной брани. Пыталась угадать, с каким настроением он вернулся и чего ожидать дальше: недовольного сопения при укладывании спать или разъяренного выяснения отношений. Придраться мог к чему угодно. Она уже давно перестала сетовать по поводу его пьянки. Это было и бесполезно и не безопасно. Об одном тихо молилась, чтобы уснул, и ночь прошла спокойно. Боялась не за себя, за детей.
Он всегда был недоволен тем, что и как она делала. А потом вдруг заявил, что хочет подать на развод. Несколько месяцев твердил о том, что жить с ней невозможно. И однажды потребовал собираться и взять паспорт. Через месяц их развели. Он не выгонял её, не уходил сам. Просто ему захотелось развестись. На протяжении всей совместной жизни она поступала только так, как требовал он. И развод восприняла, как дОлжное. Они продолжали жить, как и прежде. Ничего не изменилось. Просто мужем и женой больше не были. Но этот факт никак не отразился на его отношении к ней. Она была его собственностью. Мог ударить её просто так, между делом, даже в постели. Только раз не выдержала и ударила его скалкой, защищаясь от побоев. А он вызвал милицию, и, вытирая кровь, капающую из носа, плаксивым голосом требовал привлечь её к ответственности. Ей пришлось показать свои синяки и паспорт со штампом о разводе. Впервые к страху прибавилось презрение. Вот так и жили…
Ни разу при этом её не посетила мысль об уходе. Ни тогда, когда перестал работать, но не перестал требовать её подчинения во всем. Ни тогда, когда начала бояться его необоснованных вспышек гнева и придирок ко всему. Ни тогда, когда приползал домой пьяным, а потом она откачивала его и возила по реабилитационным центрам, выводя из запоя. Ни тогда, когда старался унизить её, выискивая в ней недостатки. Ни тогда, когда без причины ревновал, устраивая скандалы. Ни тогда, когда после удара кулаком по лицу, она лишилась слуха и попала в больницу. Ни тогда, когда настоял на разводе, тем самым обесценив все её старания, направленные на укрепление семьи. Даже его письма на работу её руководителю, в которых он нелицеприятно о ней отзывался, не послужили поводом уйти и, наконец, стать Человеком, ощутить себя Женщиной. Терпела всё, стоически вынося страдания.
- Почему? – спрашиваю я у неё сейчас.
- Потому что некуда было уйти, и страх непослушания был сильнее страха бездомности, – отвечает она.
Но страх за собственную жизнь поставил, наконец, точку в её семейной биографии. Приревновав в очередной раз, он пообещал убить и ушёл в гараж. Зная, каким он вернётся, недолго думая, побросала вещи в чемодан, и стремительно покинула дом. Дети уже жили своими семьями, защитить её было некому.
Этой женщине понадобилось долгих 29 лет, чтобы решиться сбежать от тирана. И нашлось место, где её приютили. И постепенно жизнь наладилась. Но ещё года три плакала, при воспоминании о нём, о боли, которую переживала, о разрушенной семье и несбывшихся надеждах. Сейчас это красивая, гордая, уверенная в себе женщина. Она позволяет себе всё. И красивые вещи, и уход за собой, и отдых в санаториях, и культурные мероприятия. Она великолепно поёт, очень живая и открытая. Было ли всё у неё это в семье, когда рядом был красивый, но жестокий мужчина-алкоголик?
Перенеся модель поведения семьи родителей в свою семью, не умея и не зная, что можно жить, не страдая (как её мама), она долгие годы терпела, будучи уверенной, что по-другому никто и не живет. Страдания, как неотъемлемая часть жизни, как необходимый атрибут семьи, были в её сознании с детства. И хотя мама учила: «Ударит один раз, будет бить всю жизнь. Не позволяй!» Она видела и знала, что мама терпела и всю жизнь позволяла отцу это. Терпела и она. И очень хорошо, что чувство самосохранения ещё неосознанным тогда озарением вытолкнуло её в новую жизнь.
- О чем ты жалеешь сейчас? - задаю я вопрос.
- О том, что не ушла раньше, - очень быстро без тени сомнения отвечает она. - Я столько пропустила в этой жизни. А могла бы иметь, – добавляет с грустью.
И я ей верю!
Сколько женщин могут сказать, что эта история про них… Сколько искалеченных , измученных, истерзанных женских судеб… Сколько их, так и не решившихся уйти от нелюбви и жестокости… А сколько тех, кто преодолев страх одиночества, страх отсутствия жилья, работы, денег, перестают быть жертвами, берут ответственность за свою жизнь на себя, встают и уходят. Уходят, казалось бы, в никуда. А на самом деле - в новую красочную жизнь. Я не встречала ни одной, которая бы пожалела о своём поступке и не сказала бы: « Почему я раньше этого не сделала?!»