Церковь –это не жёстко зафиксированная идеологема, к которой все остальные должны подстраиваться. Не существует универсального формата отношений между Церковью и гражданами, между Церковью и государством.
Церковь – живой организм, который состоит из конкретных людей, исповедующих себя христианами. И, поскольку эти люди живут не в сферическом вакууме, а в конкретный исторический период, то, соответственно, кроме своей духовной жизни, они проживают также и свою душевную и свою физическую жизнь в том обществе, в котором находятся.
Поэтому Церковь не может быть вне жизни этих людей, поскольку, если она будет вне жизни, то живых членов – этих живых «кирпичиков», из которых строится здание Церкви, как духовного тела Христова – их просто не будет.
Вопрос в другом, что есть мера гражданского долга верующего христианина по отношению к той или иной политической ситуации?
Почему кто-то решил, что Церковь должна занимать назидательную, или определяющую, или патерналистскую позицию, что она должна решить за самого человека, какой будет формат его отношений с обществом?
«Богу – Богово, кесарю – кесарево»
Не надо смешивать эти две области. Они обе – крайне важны для жизни любого общества.
Если Церковь начинает входить в политику и занимать ту или иную политическую позицию – тем самым, она, автоматически, исключает других людей, которые находятся по другую сторону баррикад из своего пастырского попечения.
У нас была не менее острая ситуация в 90-х годах, времени сильнейших политических потрясений между разными людьми, разными партиями. И тогда Церковь выступила с очень правильной и глубокой богословской повесткой. Быть над схваткой! Мы одинаково любим любого человека, к какой бы политической партии он не принадлежал. Потому что для нас он в первую очередь - христианин. Он является тем, с кем мы общаемся от лица Церкви, кому Церковь предлагает свои Таинства, помогает реализовывать идеал христианской жизни вне зависимости от его политических предпочтений.
Какой он идеологии придерживается – близкой к Церкви, или – не близкой, по большому счёту, это немаловажный аспект именно пастырского душепопечения.
Человек часто склонен всё генерализировать и обозначать теми или иными ярлычками, всё разложить по полочкам. Но человека очень трудно разложить по полочкам. Потому, что пока он на этой полочке лежит, он – один, а завтра уже не такой, как был вчера.
Церковь прежде всего, смотрит на человека с точки зрения Вечности, в определённой динамике. Гораздо важнее не то фиксированное положение, которое человек занимает в данный момент, а то, куда направлен вектор развития человека, его внутреннего роста. Он – углубляется, он – копает внутрь себя, он отыскивает в себе отблески Божественного, которые есть у любого человека. Он ими живёт? Либо наоборот: он от этого сбегает? Прячется, включает защитные психологические механизмы, лишь бы только не встретиться с тем или иным проявлением Божественного в своей жизни. Это больше всего и должно заботить Церковь.
Когда на исповеди к Вам приходит человек с очень конкретными политическими взглядами, в определённый момент Вы всё равно неизбежно переходите в пространство самоощущения человека, в те области, где расположены в том числе и его политические взгляды.
Представьте себе, если он узнает, что батюшка с амвона начинает проповедовать в пользу одной партии и всячески клеймить другую. Это и будет - «Церковь вошла в политику», Церковь начинает использовать свою духовную мощь и свой духовный авторитет, как инструмент в политической борьбе.
Утверждение, что Церковь – вне политики является очень правильным свидетельством того, что Церковь должна, в первую очередь, основываться на тех ценностях, которые гораздо выше, чем любая политическая повестка. Это предельные ценности, антология жизни, которая одинакова – хоть для правых, хоть для левых, хоть для консерваторов, хоть для либералов – для кого угодно.
Если Вы понимаете и лично знаете священника, с которым обсуждаете ту или иную политическую повестку дня, Вы и понимаете, как отнестись к его словам, к моменту разговора. Это увлечение политическими играми, которое почему-то для священника оказалось важнее? Либо, это – выражение его гражданской позиции, которую он, как гражданин конкретного государства, в данное время хочет засвидетельствовать. Но священник не может взять и сказать: «Знаете, вот, сейчас я вам говорю, как священник, а вот сейчас я буду с вами говорить, как частное лицо. Но вы, пожалуйста, не воспринимайте то, что я вам сейчас скажу, как слова священника – это будут слова частного человека».
Человек остается одним и тем же. И рот один и тот же, мозги одни и те же, система координат одна и та же. Поэтому священникам приходится очень непросто. Особенно тем священникам, у которых высокая социальная ответственность, и они не хотят отдаляться от политической повестки. Мы не можем запретить священнику не высказывать своё мнение о тех или иных вопросах, хотя в ставленнической присяге, которую он даёт, есть отказ от участия в партиях, в политической борьбе, и так далее.
Образец ли святые отцы?
Можно привести образцы из Византийской истории, когда одни православные христиане массово изничтожали других православных христиан из-за небольшой неточности, условности в тех или иных догматических определениях, а вовсе не по политическим причинам.
Если мы пойдём этим путём, мы много интересного найдем, и увидим, что далеко не всегда эти примеры будут рабочими именно для сегодняшнего дня. Я не знаю периода, когда в истории Византии богословие, как таковое, не было предметом для политических игр и спекуляций со стороны государственной власти. Если внимательно всматриваться в историю догматических споров, каким образом проводились Священные Соборы, кто был их инициатором, кто приглашался, политики было много. Не стоит механически пытаться найти трафарет, который можно, как матрицу, наложить на сегодняшний момент, и найти правильный алгоритм вычисления модуса присутствия Церкви в весьма политизированном государстве.
Церковь, в первую очередь, должна заниматься теми вопросами, которые её делают Церковью.
Был ли Христос политически ангажированным?
Где Его политическая повестка? Есть только один работающий и правильный образец, на который мы должны ориентироваться, которому мы должны подражать – это Господь наш Иисус Христос. Он пришёл во времена, когда всё выглядело, как бочка с порохом. Вот-вот взорвётся!
Почему Он не принёс никакой политической повестки? Его пытались любыми способами вынудить эту повестку озвучить. Вся драматургия Евангелия строится на том, что: «Мы-то, вообще, другого ждали… Ты-то – кто такой? Где Твоя политическая повестка? Когда Ты, наконец-таки, поднимешь людей? Мы так долго ждали избавления от Римского владычества»
Он этого не делает! Более того, Его за это и убивают! Почему Он не был политизирован? В этом есть своя глубочайшая правда. Не наша, не человеческая, а правда Божия: что дождь дождит и на злых, и на добрых, и на правых, и на левых. Для Бога наши политические игрища имеют совершено другую ценность, чем ценность конкретной души человека. Он больше заботится о Блуднице, которую камнями надо забить, чем о формальной нравственности у тех, кто готов её уничтожить.
Были и заинтересованные в Его казни. К ним примкнула куча народа, которая была не в курсе, что, собственно, происходит, но покричать на площади: «Распни Его!», они были готовы. Они выступили, как послушная масса для политических манипуляций. Их использовали для достижения чётко поставленной цели. Смутьян, как Его воспринимали иудейские власти, и провокатор должен быть уничтожен.
Выстроенная система отношений с государственной властью и с самим народом даёт трещины. Поэтому причину надо убрать. Масса, которую правильным образом разогрели, выполнила свою ужасную роль.
