Продолжение. Начало смотрите в статье «О судьбе участников комплексных экспедиций в декабре 1960 г., январе 1961 г.».
Читайте об этих экспедициях в моих статьях «Главное — уметь прыгать с парашютом»; «Испытания парашютной системы» ; «Испытания катапультной системы космического корабля «Восток-1» («Восток-3А»)»; «Краснодарские волнения» ; «О рабочем классе и заводской интеллигенции» .
О Кире Владимировиче Чернобровкине
Кир Чернобровкин учился в МАИ; еще там стал Мастером спорта СССР, летая на вертолетах. Отказался от приглашения в аспирантуру. Стал парашютистом-испытателем в НИИ ПДС МО (Научно-исследовательском институте парашютно-десантных сил Министерство обороны СССР).
Мы познакомились в экспедиции в Краснодаре и Феодосии. Там испытывалась и дорабатывалась система приземления на парашюте и приводнения для первого космонавта, который будет возвращаться из космоса. Кир Чернобровкин был парашютистом-испытателем этих парашютных систем.
Потом мы летали с ним в летающей лаборатории ТУ 104, участвовали в доработке при кратковременной невесомости привязной системы кресла космонавта для «Востока» №3, в котором потом сидел во время космического полета Андриан Николаев.
Закончив школу летчиков-испытателей в Жуковском (я работал рядом в ЛИИ) Кир участвовал в испытаниях новейших самолетов в фирме Антонова (в Украине). Затем уже в Москве стал шеф-пилотом в фирме Мясищева. Большой трудный, но все-таки быстрый путь. Все это время мы с ним дружили. Почему-то запомнилось, как жарили шашлыки на балконе, на четвертом этаже, где он жил с семьей: женой и тремя детьми. Этаж был верхним, аппетитные запахи улетали в небо и должно быть никому не мешали.
Кир Владимирович нелепо погиб 24 декабря 1978 г. на аэродроме в Кумертау, в Башкирии. Ко дню рождения Генерального секретаря КПСС Л.И. Брежнева в Мясищевской фирме решили хоть что-то замечательное сделать. Тогда пытались создать копию американского сверхвысотного самолёта-разведчика, на котором летал Пауэрс и был сбит над Уралом. Уже был готов то ли самолёт, то ли макет такого самолёта. Назвали его — М-17. У него ещё не было пилотажных приборов. Решили — пусть он совершит хотя бы «скоростную пробежку» по аэродрому. В кабину, толком не оборудованную, сел Чернобровкин. Включил двигатели, самолёт катится по взлётно-посадочной полосе (ВПП). А впереди на ней, сбоку стоит УАЗик. Был тогда «ритуал» — копировали А. Н. Туполева. Он при первом взлёте каждого своего нового самолёта стоял на краю ВПП, там, где самолёт, по его мнению, должен был, то есть смог бы оторваться от земли — и всегда угадывал. И вот в Кумерово, хотя М-17 не должен был взлетать, один начальник встал на ВПП, да не сам, а в своём автомобиле (чтобы не мёрзнуть — погода была морозная). Но она была ещё и ветреная, а ВПП местами покрылась льдом. Самолёт Чернобровкина понесло ветром по льду. И, чтобы не разбить уникальный М-17 об УАЗик, Кир Владимирович взлетел над ним и скрылся в очень низких облаках. Не имея ни пилотажных приборов, ни связи с наземными маяками, он сделал «коробочку», то есть развернул в полёте самолёт, но не смог сесть на ВПП ни с первого, ни со второго захода. Запас горючего М-17 был ничтожен, он упал, разбился, Чернобровкин погиб.
Мне говорили, что вину за катастрофу хотели свалить на лётчика. У него осталась вдова с тремя малолетними детьми. Теперь они, и уже их дети работают в авиации; а младший сын Виктор Кирович Чернобровкин стал военным лётчиком, летает в сложных условиях на самолётах МЧС.
Советские календарные праздники — это победы, ушедшие в прошлое, погрузившиеся в историю. Властители, утратившие личный героизм, пытались оживить память о давних победах новыми, свежими подвигами, приурочив их к юбилеям прошлых побед. Предпраздничная гонка в создании новейших образцов техники нередко вела к трагедиям.
О Владимире Ивановиче Хлиманове
Руководивший в 1960–1961 гг. экспедициями в Краснодар и Феодосию В.И. Хлиманов в дальнейшем подолгу проводил испытания новейшей авиационной и космической техники на Ахтубинском полигоне (посёлок Владимировка).
Однажды, — это было в 1963 г., — после изнуряющего дня испытаний Владимир пошёл искупаться в Ахтубе (левый проток Волги). Плавать он не умел, привычно купался на отмели. Но в тот день были открыты шлюзы, вода прибывала. Протока стала неожиданно глубокой. Вероятно, Владимир в вечерних сумерках не заметил этого, оступился, сразу не удержался, и утонул.
Владимир Иванович запомнился мне как строгий учитель, помогавший мне, московскому интеллигенту, освоится в новой для меня среде, заводских инженеров и парашютистов-катапультщиков.
О Федоре Моисеевиче Морозове
Испытания первых вариантов парашютов (основного и запасного) для приземления первого космонавта, возвращающегося из космоса, первоначально проводились на секретном Ахтубинском полигоне в 1959 и летом 1960 гг. В октябре – ноябре 1960 г. в Краснодаре и потом (из-за циклона) в Ферганской долине. Главным ответственным за эти испытания было Предприятие Почтовый ящик №12 (ЛИИ).
От него ведущим представителем был В.И. Хлиманов; одним из испытателей-парашютистов – Федор Моисеевич Морозов.
Начальник парашютного отдела ЛИИ Федор Моисеевич Морозов был очень въедливым, соблюдая порядок и дисциплину; благодаря этому в ЛИИ не случалось несчастных случаев, связанных с его парашютным хозяйством.
Но произошёл один эпизод на третьем году моей работы в институте. Морозов перед началом рабочего дня, примерно в семь часов утра, позволял укладчикам парашютов (они же при необходимости были парашютистами-испытателями) прыгать с парашютами, чтобы поддерживать свой навык. Они грузились на ИЛ-14 или на АН-10 и прыгали с парашютами С-3 на зелёное поле нашего аэродрома (сейчас он называется «Аэродром Раменское», «Аэропорт Жуковский»). Вместе с парашютистами прыгали и желающие из числа сотрудников ЛИИ, конечно, кто имел официальный допуск к экспериментальным полётам и прыжкам. После утреннего прыжка всегда ощущаешь приятное чувство — будто только что из отпуска вернулся. Поверх костюмов и наглаженных рубашек с галстуками, чтобы их не выпачкать мы надевали синие комбинезоны. На головы — кожаные парашютные шлемы; за шлемами Морозов следил очень строго.
В тот день было жарко, в нагревшемся самолёте мы потели и обмахивали лица шлемами. Уже в полёте я заметил, что забыл свой шлем в парашютной. Сидел, спрятавшись, чтоб Морозов не заметил. Набрали высоту, поочередно покинули самолёт. Морозов всегда прыгал последним, так как был самым лёгким. Меня обычно ставил перед собой. Парашют мой раскрылся, лечу и чувствую — что-то сзади шею холодит. Потрогал рукой, — глядь, — она в свежей крови. Ясно — задним полукольцом привязной системы по затылку долбануло. Сразу смотрю вверх: не заметил ли меня Фёдор Моисеевич! Он летит надо мной, но заслонён моим куполом. Смотрю вниз — все люди далеко и меня толком разглядеть не смогут. Успокоился, начинаю ловить летящий рядом чехол от парашюта. Думаю: «Оботрусь им, он оранжевый, кровь будет не заметна». Не удалось поймать — чехол с маленьким вытяжным парашютиком обгоняет меня. Тогда предпринимаю действия рискованные: расслабляю привязную систему, расстегиваю комбинезон, костюм и верхнюю рубаху, вытаскиваю полу нижней рубахи и ею насухо протираю кровь на шее. Волосы — окровавлены. На земле, собрав парашют, забираю у какого-то приземлившегося рядом новичка его шлем, прикрываю голову. Потом в туалете КДП-1 промываю рану и шлем. Случай прошёл никем не замеченный, но на этом история не закончилась. Прошли годы. Встретил я как-то Морозова и рассказал о том эпизоде, думая, что дело давнее и яйца выеденного не стоит. Однако, вскоре узнаю: он, обучая молодых парашютистов, стал им рассказывать, что вот де: «Один опасный разгильдяй, по фамилии Китаев-Смык, прыгнул без шлема и, конечно, пробил себе голову полукольцом».
Федор Моисеевич ушёл на заслуженный отдых в 1979 г., скончался в 1982 г. в возрасте 72-х лет.
Он был удивительно талантливым изобретателем (Заслуженный рационализатор РСФСР). Его технические устройства нередко первоначально изготовлялись и испытывались в опасных экспериментах им самим, чтобы потом обезопасить парашютистов-катапульщиков, испытывавших ещё недоработанные, но перспективные системы спасения.