Первая половина июня считается в этих горах межсезоньем, мало кто собирается в поход по Хибинам в начале лета, опасаясь холода, снега (и голодных медведей). Но нам это время очень понравилось. Есть особое очарование в бесконечном полярном дне, в многочисленных контрастных снежниках на чёрных склонах, в расцветающей пестрым пуантилизмом тундре и в безлюдных, пустынных тропах.
1
Хибины желто-зеленые, когда заполярное солнце немилостиво жарит. Жарит так, что ты забываешь, где находишься, вместо голубой Имандры мерещится Чёрное море, а во рту убийственная сухость, мучает невыносимая жажда, которую талая хибинская вода никак не может утолить. Как заклятие старой колдуньи в народных сказках или пытка из шпионских фильмов — чем больше пьёшь, тем больше хочется.
Никто не был готов к такому сюрпризу заполярной погоды, жара первого дня испытывала нас на прочность, сбивая с толку и вымывая соль из организма. Мы налетали на звучные, резвые и упоительно чистые горные ручьи, как сбившиеся с пути бедолаги-бедуины, черпали ладонями и жадно глотали холодную прозрачную воду. Какая же она вкусная! Но уже через пять минут снова возвращалась сухость во рту. Нет, это даже смешно. Умирать от жажды и обливаться потом в начале июня в горах за полярным кругом. Только ветер, за что ему спасибо, хоть немного сбивал этот липкий зной и освежал своими порывами мокрые лица. Гроза путалась в облаках, выливалась в городах, а нас обошла.
Склоны излучали тепло и нежный жёлтый свет — это мох. То мягкий и пружинистый, то хрустящий и колючий. По нему хочется бегать босиком, лежать на нем с закрытыми глазами, раскинув ноги и руки, ощущая себя лёгкой пушинкой на самых воздушных и мягких подушках в мире. Распущенные волосы обнимали лицо, губы посинели от прошлогодней забродившей шикши, которая казалась безумно вкусной нашим обезвоженным ртам. Мы ходили босыми уставшими ногами по ковру тундры и растворялись в моменте.
Именно тогда, оглядывая тёплые мшистые просторы, выпуклые высокие скалы, дымчато-голубые панорамы озера и ярко-белые снежники на дальних вершинах, я поняла, что это наверно один из самых красивых пейзажей, которые я видела. В тот день я влюбилась в Хибины. Это необыкновенные, неповторимые, бесконечно красивые горы.
«Пошли быстрее, а то скоро стемнеет». Пожалуй, главная шутка нашего похода, в котором ни разу не стемнело. Вечер первого дня подарил приятную облачность, неожиданное купание в горном ручье, ароматный чай с можжевельником, третья кружка которого наконец-то утолила эту безумную жажду.
2
Хибины туманно-серые, когда первую в году северную жару сбивает вспыльчивый циклон, льёт воду на раскалённые полярным солнцем скалы, поднимает вверх облака густого пара, как заядлый сибирский банщик. Обычная для походов утренняя леность, не выпускающая из тепла спальника в прохладную туманную действительность. Впрочем, не так уж и холодно.
Вчера хотелось идти дальше — туда, где ущелье сужается, становится темнее и непроходимее, но необходимость разбить лагерь и скинуть рюкзаки заставила повернуть в обратном направлении и пройти по журчащему каньону до первой приличной стоянки. Теперь мы шли без рюкзаков тем же путём, и вчерашние скалы, похожие на двух грузинов, разыгрывающих партию в шахматы, застенчиво прятались в густом тумане. Так и не узнали, кто из них победил.
Изумрудное озеро лежит на пути в таинственное ущелье и, чтобы его обойти, надо прошагать по узкой тропе над обрывом, как тот Чертов мост на Большой Байкальской тропе, это казалось опасным. Поэтому пошли поверху, где ноги разъезжались на сыпухе, а спину жгло от невидимого вида на изумрудную бездну. Как обычно — вверх легко, а как спуститься? Одной рукой за скалу, другой втыкаешь палки в высокий сугроб, вмерзший в распадок, так и идёшь по узкой щели между ними, там снежная корка хоть немного успела прохудиться.
Темное, серое ущелье, глубокая впадина, по мшисто-каменному дну бежит не ручей, а тропа. Где-то её скрывает снег. С туров ещё не сняты прошлогодние записки, мы первопроходцы сезона. На склонах ущелья разбросаны разноцветные лыжные палки из трёх разных пар, одна сильно погнута. Давно ли они здесь и что случилось с хозяевами?
Промокла одежда, дождь затихает, успевайте достать сыр, сало и утренний кофе, мимоходом обсуждая тех лыжников, атлантов и Гиперборею. Где, если не здесь?
Неидеальные, но искренние улыбки, глубокие глотки воздуха после дождя и чёрный каменный перевал с пятнами снега, на котором продувает юго-запад, разгоняя туман и тучи. Горячий чай с можжевельником и байкальской саган-дали вырвется из термоса, согреет тебя до кончиков пальцев, просквозит таежным ароматом по венам, заставив сначала вздрогнуть, а потом расслабиться и упасть на подушку из мха. Так лучше видно, как быстро бегут по потолку облака. Прищуришься, лежа на боку, чтобы увидеть снежную Мончетундру, открывшуюся вдруг с того берега Имандры. Повсюду горы. Горы. И ты затерялся где-то в круговороте бесконечных каменных перевалов со звучными лопарскими названиями, за которыми кроются жуткие легенды и интригующие предания.
3
Хибины белоснежные, когда в ночь на твой день рождения, который по упрямой традиции уже четвертый год отмечается в походах, выпадает снег. Предупреждали умные метеорологи, писали заботливые спасатели – Заполярье смиренно ожидало «сильные осадки в виде дождя и мокрого снега». Но в такой день обязательно есть место неожиданным подаркам – на утро нас встретил не дождь и даже не какая-нибудь по-апрельски прозрачная белая морось, что бывает обычно на грани зимы и весны и что тает, как снежинка на языке, при самом первом соприкосновении с теплой землей, а безжалостный и бесконечный снегопад.
Он укрыл своим холодным и толстым покрывалом едва позеленевшие березы, склонив липкой тяжестью их субтильные ветки до самой земли, на которой теперь было не различить ни белого мха, ни травы, ни нор толстозадых рыжих леммингов, попавшихся нам на глаза накануне. Палатку продавил осевший слой снега, тамбур прижало к стенкам, пришлось откопаться, прежде чем вылезти наружу. Не морозно, но прохладно, сколько градусов – сложно сказать. Все вокруг утоплено в июньской зиме, от которой до десяти утра пряталась в теплом спальнике, пребывая в блаженном неведении и крепком сне.
Костер, кофе, каша. Лихорадочный поиск дров по заметенному лесу, надо запастись до обеда. Надо пережидать, ведь умные метеорологи обещали непогоду на первую половину дня. Пятнадцать сантиметров снега скрыли тропы, намочили ботинки.
На часах четвертый час, а он продолжает сыпать. Температура поднялась и утрамбовала выпавшее безумие, подняв с пола березы и обнажив верхушки первых весенних травинок. Отовсюду капает, тент спасает, но не сильно, снег заметает под разными углами, упражняясь в асанах. Вода висит в воздухе, промозгло так, что хочется залезть в костер.
Вдруг прояснялось так, что было больно смотреть на снег. Воодушевлялись, когда на другом берегу Гольцовки, шумевшей, как загруженное столичное шоссе, вдруг выглядывала из-за облаков гора. Но потом все снова затягивало и снег, отдышавшись, начинал сыпать еще сильнее. Приняли морально и озвучили худший из возможных вариантов – возвращаться назад в Имандру, если погода не наладится. А пока спать. Снова в теплый спальник, прочь от белой июньской стихии.
4
Хибины золотисто-оранжевые, когда в 2 часа ночи у красной изогнутой сосны на скалистом берегу прыткой реки Часнайок уставшие, но воодушевлённые ночным марш-броском мы разбиваем лагерь. Гольцовка поддалась, вокруг хвойный лес, ноги хлюпают внутри пакетов в промокших насквозь ботинках, они только что прошли свой самый длинный брод.
Вопреки наивным надеждам, даже в 7 вечера снег не унялся. Но мы выходим на заметённую тропу. Ботинки впитывают каждый шаг, тучи сгущаются и снег рассыпается так щедро, будто природа задумала вычистить все свои снежные архивы. Холодно и безрадостно идти под пасмурным небом вдоль свинцовой реки, которую надо как-то пересечь.
Несколько километров по мокрой лесотундре и начался переход. Один приток, второй. Огромная река разливается в каждой удобной ложбинке отдельным бурным потоком. Мерзну и настроение мрачное. Но вдруг позади, в самом декольте долины, появляется солнце. То ли скромно, то ли нехотя оно освещает небольшой кусок неба. Нам большего не надо, мы ухватились.
Подойдя к основному водотоку, обнаружили себя на каменистом острове — часть реки перешли и стоим на отмели посреди огромного русла. Дальше – и глубоко, и бурно. Ладно, пойдём вверх по течению, по отмели, пока она не закончится. И снова бурный водоворот, широкий разлив, и теперь уже ни налево, ни направо до берега не достать. Пошли дальше вверх, перепрыгивая с камня на камень, прямо по реке. Вокруг разливаются широкие потоки ледяной воды, идёшь быстро, чтобы не стоять долго внутри бурного русла. Но ноги не всегда достают до опоры, соскальзывают в воду. Пакеты внутри не дают чувствовать холод. Теперь можно не жалеть ботинок, главное — перебраться на ту сторону, не упав и ничего не сломав.
Бесконечный серый брод довёл до места, где потоки сливаются в один. Два прыжка и долгожданный берег. Оглянись, солнце окончательно растопило тучи, разлилось прозрачным золотом по долине, обнажило прятавшиеся в тумане горы. Высокий скалистый берег менее бурного и не требующего переправы Часнайока, куда дошли часа через два, казался лучшим местом на Земле. Горит, искрится сухой лапник, парит одежда, кипит вода, а солнце замкнуло круг и начало все по новой.
5
Хибины серебристо-серые, когда на казавшемся издалека лёгким и пологим перевале с каждым шагом все более четко вырисовывается россыпь огромных квадратных камней, на которых искрятся подтаявшие островки снега. Небо пришло в себя и разогнало тучи, мы пришли в себя после зимовки, шмыгали носами и радовались погоде как дети.
Жарко идти вверх, нападки предпростудной слабости отражены захватывающими видами, перевал увидели сразу, а идти к цели, видя её, гораздо веселей. Мир полон цветовых контрастов, ослепляющих уставшие после белоснежной мглы глаза. Снова за спиной Имандра. Мы с детства знакомы, но я и не подозревала об этой её невероятной красоте и неохватных даже с высоты масштабах. Это не озеро, а целая вселенная с островами и полуостровами, заливами и бухтами, от одного вида которых руки сами по себе начинают грести невидимым байдарочным веслом.
Влажные карликовые березки, чьи стволы здесь не высокие и прямые, как в средней полосе, а асимметричные и скрюченные, как перевёрнутая морковка, не пробившая напрямую грунт, уступили место мху и камням. Рядом с перевалом возвышалась огромная черная отвесная стена, весь путь впечатлявшая нас своей неприступностью. Мы воображали на ней скалолазные маршруты и выбитые в камне лица, как на горе Рашмор в Южной Дакоте. Чьи лица можно было бы увековечить в чёрном камне древнего массива?
Подёрнутое льдом озеро у подножия перевала обошли справа по снегу, прочитав на нем чьи-то недавние следы. А дальше — восхождение на перевал четырёх колорадских жуков-скалолазов. По огромным камням, цепляясь руками, карабкаясь вверх, стараясь не дать рюкзаку перевесить. Южный Чорргор встречает памятником погибшей в 70-х годах туристке. Почти на каждом хибинском перевале есть хотя бы один такой монумент. Горы дают, разрешают, пускают, позволяют, но иногда и забирают.
«Хибины горы древние, они многое помнят и многое знают, они не прощают ошибок и халатности, не надо думать, что это низкие и податливые горы, здесь сурово, здесь гибнут в основном профессионалы», — расскажет нам на следующий день спасатель на базе Контрольно-спасательной службы...
Особенные вечера в Хибинах. То тёплый и облачный, то чистый, но по-осеннему свежий, то непроглядно снежный, то ярко-красный, когда успеваешь поймать волшебный перекат солнца из сегодня в завтра. Этот вечер был холодным. Высокие чурки-табуреты расставлены близко вокруг костра, жар прогревает насквозь, но вытяни в сторону руку и почувствуешь ледяную хибинскую ночь. Даже когда беспокойный дым режет глаза, невозможно оторвать себя от огня.
Два часа ночи. Зубы стучат непроизвольно по дороге от костра до палатки, расстояние бесконечно. Руки дрожат, молнии не поддаются, но на мгновение задерживаешься в этой холодной ночи, чтобы увидеть, как пушистые облака тёплых паров ползут низко по самой поверхности озера, бесшумным ластиком стирая с него розовое отражение неба. Утонувшее за верхушкой горы солнце уже нетерпеливо карабкается обратно, чтобы прогреть нашу долину, чтобы сделать ночь светлой и тёплой.
***
Спустя несколько недель после похода мне приснились Хибины. Хибины контрастные, присыпанные снегом, подчёркивающим на чёрном фоне все особенности рельефа, все выступы и ложбинки, угрюмые скальные ступени, кулуары и цирки. Молчаливые контрасты невысоких гор, их мощь и древность. Здесь метры над уровнем моря не цепляют клочками облака, а обозримые просторы упираются в берега прижатых к массиву озер, но здесь все равно чувствуется невероятное величие и масштаб.