Алексей Федотов Кожаные ризы. Роман. Часть 2. Per aspera ad astra. 14. Искушение Карла Владимировича

В кабинете ректора Барта уже ждали новые руководители университета - ректор Заподлянский и президент Пикова, которая под шумок сумела пробить себе у заместителя министра эту должность.
- Кал Вгадимигович, - с деланной улыбкой сказала она, - очень гады вас видеть!
А новоявленный ректор и вовсе расстарался: на столе стояли две бутылки коньяка в красивых бутылках, на одной из которых красовалась этикета «Президент», а на другой - «Ректор». Рядом стояли тарелки с разнообразной закуской.
- Так сказать, расстарались, ради встречи с вами, зная ваш вкус и чувство юмора, - со всей возможной предупредительностью скороговоркой проговорил Заподлянский, пожимая руку профессору. - Надеюсь, не побрезгуете нашим гостеприимством!
На самом деле то, что стояло на столе, было не таким уж и аппетитным. В бутылках была самогонка, подкрашенная крепким чаем. Сами бутылки нашли в мусорных ведрах бывшего ректора. Тематические наклейки на них распечатали на цветном принтере одного из подразделений вуза, находившегося на самоокупаемости и за свой счет покупавшего расходные материалы для оргтехники. Красиво разложенные закуски были рассованы ректором по карманам во время одного из фуршетов, на который его вчера пригласили, и где он не преминул воспользоваться опрометчивым предложением принимающей стороны взять что-нибудь с собой.
Карл Владимирович все это считал, конечно, сразу, впрочем, если бы здесь ему предложили бы нормальные напитки и еду, он подумал бы, что его хотят отравить. Близкие к этому мысли, наверное, посещали голову руководства, как раз перед встречей с профессором обсуждавшего, что же с ним делать.
- Похоже, если он не будет пить, он может начать восприниматься всерьез, а тогда его деятельность будет опасной, такова установка министерства, - озабоченно сказала Пикова.
- Да? - беззаботно спросил Заподлянский. - Так напоим его и всех дел!
- Боюсь, что не будет он пить! - сокрушенно покачала головой Адель Адольфовна.
- Чой-то ему не пить? Вот увидишь: так ли еще будет! Я его приглашу как человека, шикарный стол накрою!
«Шикарный стол» вообще-то вызвал у профессора желание посидеть как в старые добрые времена: ведь он только что перестал пить, а, как многим сильно пьющим людям, ему иногда хотелось выпить не чего-то хорошего, а как раз какой-нибудь дряни. Но он справился со слюнотечением, вызванным предвкушением столь заманчивого застолья, и выпивать категорически отказался.
- Ну, тогда хоть поешьте! - с неожиданной легкостью согласился ректор.
Повода отказываться поесть, действительно, не было, и Барт, поддерживая разговор ни о чем, съел несколько кусков мясной и рыбной нарезки, разложенных на тарелках.
- Надеюсь, Акакий Павсикахиевич, что мы сработаемся, - сказал профессор ректору, когда они прощались, а тот лишь улыбнулся в ответ.
- И мы надеемся, - с мерзкой улыбкой ответила Пикова.
Когда дверь за Карлом Владимировичем закрылась, она возмущенно спросила Заподлянского:
- И что теперь? Он отказался пить! Чего с ним делать?
- Но есть-то он не отказался, - беззаботно усмехнулся тот, осушая целый фужер самогонки.
- На что ты намекаешь? Ведь ты ел то же самое, что и он?
- Дело в том, что то, что подают на банкете, где я был вчера, есть можно только, запив этим напитком, как своего рода антидотом. Иначе можно отравиться. Я-то запил, а он нет!
- Погоди, я ведь то же не запила! - испуганно сказала Пикова.
- Так пей скорее, - также спокойно ответил ей ректор и протянул фужер с мерзковатого вида и запаха самогонкой, который она, давясь и морщась от отвращения, тут же выпила, проклиная «поганца Каку».
- А ты уверен, что он от этого умрет? - поинтересовалась президент университета.
- Нет, но проблюется так, что неделю точно не сможет работать! - с уверенностью заявил Заподлянский.
- Так нам мало этого! - всплеснула руками злобная старуха.
- Ну, это как сказать! - пожал плечами Акакий Павсикахиевич, осушая еще один фужер с самогонкой. - Если за неделю нас с тобой с этих должностей не выгонят, то придумаем, что-нибудь покруче!
… А Карл Владимирович тем временем шел по коридору в свой кабинет. Внутри протекали очень противоречивые процессы: жалость, что отказался, боролась с гордостью от того, что сумел, да еще организм начал уже сигнализировать о начавшемся процессе отравления головокружением, слабостью и приступом тошноты...