Уважаемые читатели! Рада, что читаете мои рассказы. Подписывайтесь на канал "За забором", чтобы получать уведомления о новых главах первыми. Ставьте палец вверх, если нравится. Обсуждайте в комментариях.
- Я родилась за два года до войны, в Ленинграде, теперь это Санкт Петербург, или, как любят его ещё называть. Питер. А тогда был величавый Ленинград, - начала невидимая собеседница. - Отца забрали на фронт в первые числа войны, мы остались с мамой. Нас было трое. Я, моя старшая сестра Маруся и мама.
В начале сентября сорок первого года началась блокада. Ты знаешь, что такое блокада?
- Слышала в школе, - отозвалась Даша.
- В школе… - повторила женщина задумчиво. – А я помню, как это началось. Мне было два с половиной. Сначала, мы доели запасы, которые оставались дома, потом стали жить от хлеба до хлеба. Потом появились хлебные карточки. Каждый день надо было отстоять очередь за хлебом, получить паёк на всю семью и донести до дома, не уронив ни крошки. Были те, кто отбирал эти карточки, крали из кармана прямо в очереди, отбирали хлеб по пути. Это была не простая задача для любого ослабленного голодом жителя блокадного города. Мы слабли от голода. Маруся во вторую зиму слегла с ангиной и больше не встала. Мама с трудом погрузила её на санки и повезла хоронить. На деле, никто уже не хоронил умерших, их скидывали в снег возле дороги. Сил добраться до кладбища не было, не то, чтобы вырыть могилу и похоронить, как положено. Мама долго скрывала, что Маши больше нет. До самой весны мы получали и её хлебную пайку, а потом кто-то выдал, что Маруся пропала, карточки её перестали нам доставаться. Мама слабела с каждым днём. Мы жили по соседству с ещё одной семьёй. Тётя Оля и Лёля. С Лёлей мы играли вместе, а наши мамы вместе ходили за хлебом и на работу. Когда они работали, их кормили манной кашей. Мама, получив свою кашу, очень радовалась, когда находила там комочки. Она прятала их и приносила мне. Это было самое большое лакомство в моей жизни! В начале зимы сорок четвёртого, когда шли самые ожесточённые бои под Ленинградом, наши войска всеми силами стремились прорвать блокаду, у многих в городе были семьи. В числе этих многих был и мой отец. Мама однажды не вернулась из очереди за хлебом. Тётя Оля пришла одна. Она перенесла меня к себе и положила рядом с Лёлей. Было очень холодно и очень хотелось есть. Наши с Лёлей ножки уже не ходили, мы ослабли, мышцы сильно болели. В то время у многих была такая проблема. Ты видела фильм «Ленинград»?
- Нет, – отозвалась Даша машинально. Она в этот момент вспомнила маму, которая постоянно отдаёт всё лучшее своей «крошке» (так мама до сих пор нет-нет, да окликнет Дашу). «Наверное, все мамы одинаковые, - подумала девочка, - любят своих детей и готовы отдать всё лучшее им, забывая о себе».
- Посмотри, ты поймёшь, в каких мы тогда выживали условиях. Однажды не вернулась и тётя Оля. Но за нами пришли люди в форме, подняли и понесли. В почти бессознательном состоянии мы с Лёлей держали друг друга за руку. Я плыла и думала, что уже в раю. Меня качало, будто в маминых руках. Потом я узнала, что нас вывозили по дороге Жизни в машине. А в это время фашисты атаковали с воздуха. Как довезли эшелон с детьми – для многих до сих пор загадка. Конечно, наши войска приложили много сил, чтобы не позволить утопить ни одну машину. Они знали, что везут детей. Знали это и фашисты. У них были свои осведомители в городе, предатели, которые работали на их разведку. Могу ли я сейчас осуждать тех людей. Могу и не могу одновременно. Я уже говорила, что блокадники были сильно ослаблены. Чтобы выжить, готовы были, порой, на всё. Некоторые не выдерживали пыток голодом, особенно, когда голодают твои близкие, а ты ничего не можешь сделать, чтобы они выжили. Продавались за хлеб, консервы, особым шиком было сало. Так вот, предатели жили среди нас, поэтому доверять было нельзя никому, только самым близким. Кто-то из жителей блокадного Ленинграда, спасая свою жизнь и жизнь своих близких, выдал планы вывоза детей из оккупации.
Даша, ты слышала что-нибудь о дороге Жизни?
- Нет, кажется. А… - Даша задумалась, а потом вспомнила, как на уроках истории рассказывали что-то об этом. – Вообще, на уроках в школе говорили что-то. Я плохо помню. Это что-то про то, как возили продукты во время войны. Я так понимаю, Магнитов и Пятёрочек тогда не было, поэтому доставкой продуктов занимались все, кто хотел.
- Ой, Дашенька, насмешила ты меня, - засмеялась собеседница девочки. – Конечно, Магнитов и Пятёрочек не было, но не кто хотел, и не продукты возили, а продовольствие. Не хлеб, молоко, сметану, а муку, крупу, соль, сахар, масло. Про мясо, фрукты, овощи не говорю. Этого мы тогда не видали. Хорошо, если хлеб поели. В день выдавали маленький кусочек на человека. Мы его делили по крошечкам, потом каждый получал свою порцию, которую надо было разделить на весь день. Крошки со стола тоже тщательно собирались и съедались. Однажды, в самый разгар оккупации, перед Новым годом детям решили устроить праздник. На этот праздник мало кто пришёл своими ногами, большинство ребят принесли на руках. В большом зале было красиво украшено, мы смотрели представление, которое для нас устроили такие же голодные взрослые. Такого худого деда Мороза я не видела больше никогда. Мне кажется, он на ногах держался за счёт шубы, которая была до самого пола и висела на нём, как на вешалке. Но такого праздника я не помню больше никогда. Мы были в восторге. А когда выдавали подарки… - женщина замолчала. Даше было слышно, что у неё срывается голос, поэтому не торопила её. Она уже слушала эту историю, затаив дыхание. Она словно видела перед глазами исхудавших, голодных детей, голодного и слабеющего деда Мороза, Снегурочку, которая с трудом могла говорить и красивую, богато украшенную игрушками ёлку посреди зала. Она не могла представить, чтобы дети на этот праздник получили не кило конфет, а всего лишь апельсин дыркой, потому что, когда по дороге Жизни водитель вёз эти фрукты в осаждённый Ленинград, его обстреливали с воздуха и апельсины были изрешечены пулями. Особенно необычным подарком был тот, который попался с засевшим в нём осколком снаряда.