Историю про преданную любовь и разрушенную семью мне рассказал Никитич. Он у нас работал, в тайге, канавщиком. А сам он бывший моряк. Как-то к слову поинтересовался, женат или нет? Он и рассказал. Дословно, конечно, не все запомнил, но суть – да.
.
У него тогда был юбилей свадьбы. Пятнадцать, вроде, лет. А женихался и женился он еще в начале 90-ых, когда сами помните, продукты по талонам. Ну и, говорит, когда мы с Олей встретились, я ее в столовую позвал, а там – он обратил внимание – кроме хека только винегрет и был. Потом в Доме Культуры танцы по субботам, портвейн-то с собой брали, а в буфете винегретом закусывали. Ну, молодые. На этих танцах и поцеловались первый раз. На свадьбе тоже винегрет – да, такое время было. В общем, вся любовь (Никитич смеется) прошла, говорит, под портвейн и винегрет. Поженились, дочь родилась. Никитич в загранку стал ходить, какой-никакой достаток в семье появился. Жили нормально, в любви и согласии. Ругались? – да, считай и не ругались - все время в рейсах, когда ругаться? Никитич всегда, как с рейса, просил Олю винегрет сделать – в заграницах-то с ним никак. Сидит после рейса, ест винегрет, на дочь любуется - уже старшеклассница – как время летит. Рядом жена подарки заграничные крутит - разглядывает.
И не изменял никогда - в море не с кем, а на берегу во первых Оля, а во вторых и неохота даже.
.
....….
Так вот, юбилей совместной жизни. Пятнадцать лет - не шутка. Решили в кафе отметить, чтобы все как у людей. Народу пригласили немного, ну, в основном родственники, ее подружки с работы, теща была. Никитич (он тогда уже второй помощник был) позвал коллегу – заместителя капитана по воспитательной работе, но по старой привычке звали замполитом. В принципе мужик неплохой, на одном судне с Никитичем уже много лет, в шашки играли и даже вместе по заграничным портам по магазинам ходили.
В память о времени молодости и любви Никитич специально в меню договорился винегрет включить. Чтобы, говорит, под тост в память о юбилее любви закусить винегретом в память тех молодых чувств и той юношеской любви и - медленный танец. Типа юбилейного свадебного. Продумал, что какие слова сказать, как ему с Олюшкой повезло и как любовь они сохранили сквозь года. Музыку для танца подобрал, мелодичную, спокойную. Чай, не подростки уже.
.
Сидят за столом, уже и выпили первые тосты и закусили и даже молодежь на танцы стала выходить. Тут как раз замполит пришел (опоздал маленько – морская служба, понимать надо). Сказал штафной тост за юбилей любви. Оля с ним танцевать пошла. Ну Никитич что? Сидит, ждет винегрета, чтобы тост в память молодости и за любовь и потом танец с Олечкой.
.
Как танец кончился – он к Оле. Давай, говорит, счастье мое, наконец то мы с тобой наконец-то типа свадебного танца, только винегрет принесут – скажу юбилейную речь и пойдем танцевать.
А она ему – погоди ты со своим винегретом. У нас еще и салат Цезарь заказан, не приносили. Сиди, жди. И ушла опять с замполитом танцевать. Там уже и прочий народ на танцпол подтянулся. Остались за столом только Никитич и теща.
.
Потом перерыв. Оля на другом конце стола села, болтает о чем-то с подружками. Ну, Никитич не гордый, сам подошел, напомнил про юбилейный тост и танец. Та отмахнулась – да помню я, помню! Горячее еще должны принести!
.
Потом теща с тостом вылезла, типа совет вам да любовь. Никитич-то с тещей так, ни плохо ни хорошо, но тут расчувствовался. Спасибо, говорит, Тамара Петровна, и у нас еще сюрпризик маленький для юбилея имеется - это он про задуманный тост, как сейчас винегрет принесут и про потом типа свадебного танца юбилейного. Гости пошумели, хлопали.
.
И - опять танцы. Гости уже немножко выпили, танцы стали поразмашистее. Оля прямо сама себя превзошла - изгибается, руками взмахивает. Замполит не отстает. Даже теща вылезла, в уголочке трусится, типа танцует. Один Никитич за столом остался. Посидел-посидел, на кухню пошел, спросил про винегрет. Официант или кто там у них главный отвечает – да, в заказе есть, но ваша супруга сказала вынести по ее специальному распоряжению. Никитич успокоился, в зал вернулся.
.
Танцуют. Никитич сидит, Цезаря вилкой ковыряет. Как музыка притихла, он к Оле – Оля, ну сколько можно, давай уж по плану, зови, пусть винегрет выносят. Та на него – да отстань ты со своим винегретом! И опять танцевать, вокруг замполита увиваться – а тот на Никитича глянул виновато, руками развел – все ж хозяйка праздника, как откажешь? Обидно немножко стало Никитичу – договорились же… Да и собственно не в винегрете, конечно, дело – просто ведь как бы символ, память! Любовь, она же символах держится, для двоих только понятных, понимать надо! У кого песня какая, у кого место, у кого запах ванили, а вот у Никитича с Олей - на встречах, где всегда винегрет был.
Время идет, скоро уж и кафе закроют. Танцы притихли, вылез затейник, стали всякие конкурсы. Гости столпились, хохочут, как Оля старается яйцо раздавить на коленях у замполита. Ерзает, волосы растрепались... Затем новый конкурс - морковку на ниточке к ширинке замполита привязали, а она должна эту морковку с завязанными глазами ртом поймать. Подружки хихикают, мужики в голос ржут, советы дают.... Никитич одиноко за столом посидел, посмотрел, потом не выдержал, встал, на кухню вышел – сказать, чтобы не ждали, винегрет несли. И тут меня как обухом (Никитич, гляжу, до сих пор - сколько лет прошло, а переживает) меня, говорит, как обухом по голове! Аж в глазах потемнело! Ихний старший по кухне говорит: так ваша жена сказала винегрет выбросить! Как выбросить!? Почему!? Не знаю, отвечает. Заскочила на кухню, сказала винегрет выбросить и выскочила. Мы и выбросили. Но у вас, говорит, еще десерт остался, тирамису.
.
Никитич – к жене. Растолкал столпившихся, к Оле подскочил, стащил ее с замполитовых коленок – ты почему винегрет сказала выбросить? А та в ответ – отстань ты со своим винегретом! Чтоб ты им подавился! Молодость мне загубил и красоту своим винегретом! Пропади ты пропадом! И ты и винегрет твой проклятый! И в слезы. Тушь по лицу размазывает, помаду. Потом давай тарелки со стола хватать и в меня швырять, кричать "на тебе твой винегрет, на !" - еле уворачиваться успевал.
.
Гости притихли, неловко всем. Как она тарелки покидала, подружки ее под руки и из кафе повели. Замполит следом – не волнуйся, Никитич, я с ней поеду, постараюсь успокоить, в семью вернуть. Гости немного пошушукались и потихоньку разошлись. Тирамису так и не принесли.
.
…....
Дней через несколько Никитич поостыл, гордость свою придавил, к теще поехал. Та дверь открыла, сухо так говорит: Ольга в Ялту уехала. Через неделю вернется. И удачно так совпало - замполит тоже на неделю отпуск взял и уехал тоже в Ялту. Может, подумал Никитич, встретит ее там случайно, поговорит, образумит.
.
Потом еще раз через месяц Никитич – все-таки, говорит, любил ее, решил мириться. Хоть и предала она нашу любовь, а сердцу не прикажешь. Помылся-побрился, костюм надел, галстук (она подарила, на Новый год какой-то, давно уже). Бутылку вина купил, французского. Сам специально винегрет приготовил, перекусить если что, в красивую прозрачную пластиковую коробочку положил. Приехал. Оля дверь открыла, на галстук глянула, на вино, на коробочку с винегретом. Молча дверь с треском захлопнула, даже штукатурка по краю посыпалась.
.
Вот с тех пор я и один, закончил Никитич. Море бросил, забомжевал, по итогу к вам канавы копать устроился. Хоть и любил ее, но разве можно простить что она любовь предала? А? – повернулся Никитич ко мне. Вот ты скажи - можно?