Основу книги «Форма жизни» составляет переписка Амели с молодым человеком, американцем, как будто бы воющим в Ираке, который неожиданно прислал ей письмо. И в рамках этого эпистолярного романа создается картина сегодняшней Америки, где далеко не всем живется так уж хорошо и безбедно. И даже картина современного мира, где обычное ожирение могут трактовать как «искусство» и «творчество».
Произведения бельгийской писательницы Амели Нотомб переведены на 14 языков и неизменно пользуются популярностью у читающей публики. Ее роман «Страх и трепет» номинировался на Гонкуровскую премию и был удостоен премии французской Академии. В Германии ей даже присудили Премию книоторговцев. Российскому читателю это имя так же знакомо. На русский язык переведено почти два десятка ее романов. В том числе «Гигиена убийцы», «Любовный саботаж», «Ртуть», «Метафизика труб» и, конечно, ее главный хит «Страх и трепет».
Издательство «Иностранка» недавно выпустило ее книгу «Форма жизни». Американский солдат и известная писательница ведут переписку. Несмотря на то, что героиня книги отвечает на письма еще нескольких десятков своих читателей, постепенно переписка с Мелвином Мэпплом ее затягивает: «Как в лихорадке я ждала следующего письма от Мелвина. Мое воображение рисовало самые немыслимые картины.» Впрочем, увлечься тут есть чем. Поскольку солдат Мелвин Мэппл персонаж весьма неординарный. Он весит немногим меньше 200 килограмм, а еще прочитал все романы, сочиненные героиней книги.
Когда-то он испробовал множество профессий, скитался и, в конце концов, чтобы не возвращаться к родителям и не умереть с голоду, подался в армию, в Ирак. После каждого боя солдаты «заедают» свой страх смерти и чувство вины, которое у Мэппла приобретает материальное воплощение – набранный на войне центнер жира он называет Шахерезадой, представляя, что это одна из иракских женщин. Он осознает, что участвует в несправедливой войне против ни в чем не повинной страны и еда, а точнее набранный жир, как пишет он в своих письмах, становится для него и нескольких его товарищей, таких же толстяков, формной протеста. Они называют себя саботажниками, и это дает им право называть тех, кто не потолстел и вынес ужас войны не героями, а бессердечными.
По мере продвижения переписки вперед атмосфера и напряженность абсурда все сгущаются. В конце концов Мэппл и Амели( героиня книги носит имя автора) доходят до того, что объявляют ожирение Мэппла формой его художественного творчества и писательница даже договаривается о представлении американца в качестве художника-авнагрдиста в одной из голландских галерей. Но затем переписка неожиданно прекращается. Мэппл перестает отвечать на письма Амели. Которая к тому времени успела «подсесть» на эту переписку. Она предпринимает невероятные усилия, чтобы разыскать своего адресата и узнает, что никакого американского солдата , воющего в Ираке не было, а стала она жертвой розыгрыша тослтяка-американца, скучающего себе в Балтиморе.
Как и в других опусах Амели Нотомб сюжет этой книги схематичен и одномерен. Действия персонажей второстепенны, на первый план выходят мысли автора, по поводу самого широкого круга вопросов. Тут и осуждение иракской компании: «Фронт жира перемещался по карте. Армия США была единым существом, разбухающим на глазах, словно гигантская личинка, питающаяся невесть чем, возможно, иракскими жертвам». В описании разжиревших солдат можно увидеть карикатуру не только на армию, но общество потребления в целом, члены которого перестают быть похожими на людей. Но только политикой Натомб не ограничивается и на смену политическому памфлету приходят философские рассуждения об одиночестве, взаимодействии с миром и способах существования. Озвучивается более глобальная проблема, не раз поднимавшаяся многими авторами – повседневная жизнь в своей бессмысленности перестает быть реальностью. «Для большинства людей их жизнь – малоприятное копошение под микроскопом», - говорит Мелвин, но для него и это роскошь, потому что без взаимодействия с социумом даже такая жизнь превращается в небытие, и только переписка дает иллюзию смысла.
Так что при желании в книге можно найти множество метафор, актуальных проблем и философских смыслов. Но помимо всего прочего обаяние книги предает и самоирония, определенно, присущая автору. Писательница на протяжении всего романа то и дело посмеивается над героиней, носящее ее имя. Эта усмешка ощущается и в том как серьезно Натомб-книжная относится ко всем письмам, которые она получает, и с какой легкостью она попадает в расставленные Мэпплом ловушки. Кажется, Амели Натомб совсем не против, посмеяться над собой. И это ее качество не может не вызывать у читателя симпатию.