Между прочим, факт: пограничный «шовинизм» личного состава, ненавязчиво подогреваемый офицерами, цвёл пышным цветом. Мы буквально раздувались от гордости за свою принадлежность к славным ПВ КГБ СССР. Если случалось каким-нибудь образом видеть армейцев, то мы на них смотрели не то что с чувством огромного превосходства, но чуть ли не с жалостью. Ходят в этих своих пирожках-пилотках и называются солдатами. А мы не солдаты, мы — ПОГРАНИЧНИКИ, «полномочные представители советской державы на границе». Что ни говори — звучит, чёрт возьми!
Позже у меня, должен признаться, выработалось нечто вроде брезгливости к «пехоте». Да, это нехорошо, это наоборот плохо, поскольку нам говорили и о содружестве родов и видов войск, и о том, что в случае чего на помощь к нам придут именно армейцы, но ведь у нас же были глаза. Расскажу один эпизод, который действительно произошёл, когда я уже примерно год отслужил на заставе и вовсю ходил старшим наряда в гордом звании «страшного» ефрейтора.
Примерно в километре-двух в тылу застав находились армейские «точки» — то бишь, небольшие гарнизончики. Система этих гарнизончиков называлась укрепрайоном — УРом. Тех же, кто в них служил, мы называли «уровцами», а то и вовсе «урками», поскольку к этому были все основания. Из ближайшего села, в котором не было милиции, то и дело приходили на заставу жалобы и просьбы как-то повлиять на «урок», которые не только делали налёты на местные огороды, но и нередко устраивали драки с местными жителями.
И вот однажды довелось и мне в составе тревожной группы срочно выехать в село, где, по сообщениям сельчан, дебоширили несколько армейцев. На «уазике» мы долетели мигом. Едва завидев нас, подвыпившие «урки» с криком «Атас, погранцы приехали!» кинулись врассыпную, попытавшись уйти огородами. Двоим удалось ускользнуть, да мы и не слишком уж старались их поймать, главное — из села шуганули. А двоих взяли. Посадили в «собачник», где они на протяжении всей дороги боялись даже пикнуть, потому что с заднего сидения на них неотрывно смотрел Туман, заставский кобель (немецкая овчарка) весом в 64 килограмма. Когда он собирал нос в гармошку, видны были его крокодильи зубы. А нос гармошкой у Тумана был почти постоянно, поскольку от «урок» несло застарелым перегаром, чего собаки терпеть не могут. На кочках Туман с глухого рычания срывался на страшный низкий лай прямо перекошенные от ужаса, бледно-зелёные рожи задержанных.
А вообще мы их везли не на заставу, а в ближайший армейский гарнизончик. Возглавлял тревожную группу наш начальник заставы — старший лейтенант Мельниченко. Прибыв на место, долго не могли найти офицера, а когда, наконец, он объявился, мы увидели, что он тоже, мягко говоря, не трезв. Одет он был в галифе, сапоги и футболку с короткими рукавами. Как сейчас помню, футболка была оранжевой с белыми полосками… Однако он сумел-таки построить своих подчинённых, коих набралось десятка два. Начальник заставы легко опознал тех, кому удалось убежать от нас в селе (задержанных в строй не ставили).
И тут армейский офицер, не слишком долго думая, выдернул из строя ближайшего из опознанных, обматерил его и привычно двинул ему в глаз. Солдат улетел в кусты. По-моему, шокирован был даже Мельниченко. Он отвёл этого лихого «боевого офицера» в сторонку и задал ему всего один вопрос:
— А ты не боишься, что, случись что, первая пуля твоя будет?
И пошёл к машине, оставив обалдевшего шурупа трезветь и хлопать бессмысленными глазами.
Когда мы спустя некоторое время отъехали от армейской «точки», Мельниченко обернулся к нам и сказал:
— Ну что? Видели, кто нас прикрывает? Так что, товарищи доблестные советские пограничники, рассчитывать в случае чего придётся только на себя. И, значит, что из этого следует?
— Учиться военному делу настоящим образом! — чётко процитировал Ленина вожатый службы собак Айрат Идрисов.
Вроде и начальник сказал несколько иронически по отношению к нам, и Идрисов ответил, самую чуточку ёрничая, но речь шла о вещах серьёзных. Мельниченко задумчиво кивнул:
— Именно…
Как после этого мы могли уважительно относиться к армейцам? Хотя… Мой папа тридцать пять лет прослужил в ракетных войсках стратегического назначения, и я видел, что такое служба ракетчиков с их недельными дежурствами под землёй, с их сборами по тревоге среди ночи. Динамики были установлены прямо в квартирах. Спишь, бывало, и вдруг часа через два после полуночи: «Подразделению полковника Морозова боевая тревога!» Ты просыпаешься утром, смутно помня о грохоте динамика среди ночи, и думаешь — было или не было? А потом не видишь ни отца, ни его тревожного чемоданчика в коридоре и понимаешь — было. А вот учебных тревог не объявляли — только боевые. Тоже войска постоянной боевой готовности.
Источник Погранец.ру http://www.pogranec.ru/showthread.php?t=25599
