Во-первых, я до определенного времени не подозревал, что у этой сказки есть варианты. Я даже не помнил, что в классическом сборнике русских сказок Афанасьева эта сказка дается совсем в другом виде, чем популярна сегодня. В классической записи она действительно более проста и понятна, имеет гораздо более очевидный и логичный смысл. В пересказе же Ушинского, более ярком и гротескном, но одновременно предельно урезанном, она стала совершенно непонятной. Хотя сам Ушинский, вероятно, вкладывал в свой вариант какой-то педагогически-назидательный смысл (мне лень искать его собрание сочинений и копаться в нем на предмет пояснений).
Для меня это пример того, как «адаптированный» пересказ для детей, лишенный «жестоких» и «непонятных детям» подробностей, а заодно снабженный простым и логичным назидательным смыслом – убивает смысл самой сказки, превращая ее в какую-то невразумительную фарс-фантазию, какой-то нелепый гибрид басни с детским утренником.
Чем плох вариант Ушинского?
Главный порок пересказа Ушинского – в отсутствии логики действий персонажей. Мы помним: курочка снесла золотое яичко, которое «дед бил-бил не разбил, баба била-била не разбила, а мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось». Дед плачет, баба плачет, а курочка кудахчет. А потом еще и обещает снести новое яичко, не золотое, а простое. Вот где логика? Дед и баба пытались разбить яйцо (как вообще можно разбить яйцо из золота?), а когда мышка разбила (т.е. сделала как они хотели) – расплакались.
Пара слов о логике в сказках
Вот сейчас прямо вижу, как некоторые читатели насупили брови: что ты, мол, прикопался, это же сказка, какая еще логика! Но товарищи дорогие, сказка, это вам не абсурдные бредни в стиле «летели два крокодила, один зеленый, а другой на север». Сказка – это рассказ (если кто не знает), а рассказ должен иметь внутреннюю логику, связность, сюжет. В нем одно должно вытекать из другого. Таково свойство нашего мышления: если в начале было 2, а потом еще добавили 2, то в конце должно получиться 4. Иначе нам просто неинтересно, потому что мы не понимаем, о чем вообще идет речь.
Логика в сказке может быть фантастической (как в сказках про животных, или небывальщинах), может быть непонятной нам из-за изменившихся условий быта, культуры и мировоззрения. Но она должна быть. Иное дело, что мы можем не соглашаться с логикой персонажей – на здоровье. Но когда логики просто нет, это уже не сказка, а абсурдистский анекдот. Летели два крокодила… ну вы поняли.
Вы можете сказать, что в небывальщинах, например, логики тоже нет – там герои залезают на небо, бродят там как в заповеднике, а потом спрыгивают вниз и т.д. и т.п. Но вы не путайте логику с реалистичностью. Небывальщина фантастична и в каком-то смысле абсурдна, чем накрученнее наврет персонаж – тем большее удовольствие получат слушатели. Но обратите внимание: логика там (как связность поступков и эпизодов) все-таки есть. Например, мужик залезает на небо по гороховому стеблю, или дереву. Но в ассоциативных рядах (стебель-веревка-залезать-лезть на небо) есть связность, тут одно вытекает из другого (хотя и не по существу, а по внешнему сходству). Хотя понятно, что ни дерево, ни горох до неба не достанут. Но путем маленьких смещений акцентов и переходов по сходству качеств гладко и ловко строится софистическая последовательность событий, откровенная парадоксальность и небывалость которой контрастируют с чисто языковой гладкостью – именно это доставляет удовольствие. Я уж не говорю про сюжетную цельность – действия персонажей вытекают из их стремлений и предыдущих действий.
Что не так с логикой в варианте Ушинского?
А в сказке Ушинского про курицу и яйцо нам внешней гладкостью и правдоподобием маскируют внутренний абсурд. Ну ведь это абсурд и нелепость, когда сначала хотели что-то сделать, а когда сделалось – расстроились. Более того, этот абсурд контрастирует с нашим обыденным опытом – кто пробовал разбить металлический шарик? Но если в небывальщине это выставляется напоказ: вот, мол, как красиво я наврал, ведь наврал же, а не подкопаешься. А Ушинский, напротив, пытается убедить, что в этом есть какой-то смысл, что дед и баба расстроились потому что яйцо-то разбилось. А ведь золотое! Как же: такая потеря!
При этом любой ребенок скажет (кто забудет о том, что они и пытались сами разбить яйцо, и о том, что разбить металлический круглый предмет мягко говоря крайне затруднительно): да что плакать – сгребай осколки и бегом в ювелирку, ведь золото никуда не делось! И вот этот тройной абсурд любого ребенка наводит на мысль, что эта сказка – какая-то фигня бессмысленная. Только сказать об этом ребенок не умеет и пробьется эта мысль сама собой спустя годы: семена недоверия к родителям и родному фольклору, старательно посеянные педагогом Ушинским, прорастут цинизмом и нигилизмом.
Что в других вариантах сказки?
А ведь достаточно заглянуть в любое издание (даже самое убогое современное или кастрированное советское издательства «Правда» от 1982 года) русских сказок Афанасьева, как вполне себе логичный и ясный первообраз этой сказки предстанет перед нашим пытливым взором. Здесь он называется просто «Курочка» и размещен под номером 70.
Тут мы видим образцовое кумулятивное построение сказки (между прочим, родственное сказке про Колобка) – все тут развивается от начала к концу с разрастанием бедствий и окончательной катастрофой. Абсурдно-иронические пассажи второй части сказки откровенно высмеивают тот факт, что всенародное горе вызвано столь незначительной причиной как разбитое яйцо (не с этим ли сюжетом перекликается расхожая поговорка, что дело выеденного яйца не стоит?), и содержат важное сообщение: в реальной действительности большие события нередко так и начинаются с какой-нибудь ерунды. И между прочим этот сюжет (от разбитого яйца до всеобщего пожарища) использовали гениальные русские писатели – и Гоголь («Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем») и Пушкин («Дубровский») и много кто еще.
Чем ценен оригинальный народный вариант сказки про курочку?
Вот это кумулятивное построение сказки – оно и является основным ее содержанием и главной ценностью. В нем выражена бездна смысла – и отражен ход реальных жизненных процессов, и человеческие отношения, и рефлексия (ирония) по поводу этого. И все это выхолощено в современной версии, предложенной Ушинским. Все превращено в какой-то глупый водевиль вокруг пошлых золотых яиц.
Кто-то въедливый, возможно, покопавшись в фольклорных вариантах, найдет записанные в разных губерниях варианты сказки, содержащие и тот самый с золотым яйцом. И с торжествующим видом заявит: вот, мол, Ушинский ни при чем – он, мол, просто пересказал один из вариантов народной сказки, лишь чуть-чуть его урезав и снабдив новой назидательной концовкой – про золотое яйцо придумал не он! Однако я рекомендую обратить внимание на то, когда именно записаны эти «народные» варианты сказки. И если вы найдете вариант, записанный ДО выхода первого издания книги Ушинского «Родное слово» с его вариантом сказки (а это, на минуточку, 1864 год), то я искренне порадуюсь вместе с вами и пожму вашу натруженную руку.
Вообще, я к Ушинскому отношусь хорошо. Ценю его как светило педагогики, мне нравятся его другие сказки. Хотя и в других сказках он тоже кое-где накосячил.
Но об этом в другой раз.
Варианты интерпретаций
К чему я это все? Да просто к тому, что когда человек (даже такой талантливый как Ушинский) работает с народными сказками и пытается «сделать как лучше» - он может ошибиться. Ну а мы кодифицировали убогую версию и теперь наши дети, слушая ее, теряются в догадках – к чему эта бессмысленная брехня? Это мы (родители) у них такие глупые, или их (детей) считаем глупыми? А потом начинаются версии – то это космическое яйцо (ну золотое же!), которое мышка (существо потустороннего мира!) раскалывает пополам, образуя небо и землю… Правда, непонятно, откуда взялся «потусторонний» мир с космогоническими мышами (а еще и бабка с дедкой) когда еще мир был только яйцом и никакого верхнего, нижнего, средне-поперечного и т.д. миров еще не существовало.
То вместо космогонического золотого омлета у нас «счастье», которое если не беречь, мышка-разлучница может хвостиком располовинить, и вся семейная жизнь пополам.
И Господь знает что еще – бесчисленное множество вариантов. С одной стороны, это хорошо – это говорит о символической природе данной сказки, которая даже в кастрированном и исковерканном виде провоцирует нас на размышления и заставляет что-то космогоническое, или аллегорически-назидательное придумывать. А с другой стороны – может вернуться к более логичному и простому варианту, без космогонической позолоты?
P.S.
На мой взгляд, такой весьма прагматичный подход к русскому фольклору как к материалу для изложения или иллюстрации идей отдельных мыслителей, как к сырью для формования всяких «назидательных» басен – ведет к тому, что русские народные сказки становятся непонятны большинству населения и оно отказывается от них. Мы в значительной степени утратили национальную культуру. Сейчас много всяких любителей славянства, казачества и т.п. вещей, однако, народная русская культура почти никому неизвестна и почти никому неинтересна. В связи с чем возникает вопрос: а как вы собираетесь строить свою жизнь, отстаивать свое право на существования, историческую преемственность, если у вас нет корней, уходящих в глубину более чем на несколько десятилетий? Любая постройка, не имеющая адекватного по мощности и глубине фундамента, неизбежно разрушится. Но об этом поговорим в другой раз.