Лучший друг Денис Демьянов ждет Серегу на школьном крыльце.
— А ты чего такой белый? — спрашивает.
— У мента то видео.
Поздний март исходит горячим, почти летним солнцем. Небо синее-синее, только крошечные черные точки парящих птиц разбавляют безупречное полотно. Почки на деревьях готовы вот-вот разродиться зеленью, чтобы залить все предвкушением лета. На фоне всего этого хмурые Денис и Серега выглядят если не чужеродно, то как минимум странно.
— Че ты зыришь? — бросает Денис какому-то второклашке, зазевавшемуся неподалеку. — Брысь отсюда!
Мелкого тут же как ветром уносит. В школе всем известно: с Сеньковым и Демьяновым лучше не ссориться. Они дружат с отморозками из училища, хотя и без этого способны навести страху. Оба высокие, крепкие и светловолосые как те молодцы из ларца. Почти все свободное время проводящие на улице в компании будущих уголовников, Денис и Серега всегда знают, как ответить на любой выпад в свою сторону. Даже директриса предпочитает их лишний раз не отчитывать, когда застает за спортзалом с сигаретами в зубах.
Заняв скамейку на школьной площадке, они безрадостно наблюдают, как малышня гоняет по полю мяч. Те, кто постарше, собираются небольшими группками, возбужденно обсуждая новость дня. Сквозь бесконечный бубнеж то и дело можно различить плохо сдерживаемый смех.
— Откуда у него видео-то? — спрашивает Денис через несколько минут, когда молчание становится совсем уж напряженным.
— Хотел бы я знать, — говорит Серега. — Уши бы поотрывал, ну что за стукачи?
— Надо выяснить. — Демьянов деловито чешет подбородок, ногти шуршат по жесткой щетине. — С кем она дружила?
— Да ни с кем не дружила, кто с ней дружить-то будет? Сразу же сожрут.
— Ну фиг знает, никто ж не следил. Может, после школы с кем-нибудь общалась?
Серега достает из кармана мобильник, пальцы привычно ползают по дисплею.
— Что делаешь? — удивляется Денис.
— Ищу страницу ее. Глянуть, кто в друзьях есть.
Демьянов склоняется над плечом друга, любопытно заглядывая в экран:
— Это она, да? У нее что, котенок на аве?
— А ты бы с такой рожей кого на аву ставил?
— Я бы с такой рожей вообще в соцсети не совался.
Оба ухмыляются, пока Серега прокручивает список друзей. Яркие фотографии сменяются одна другой, но не видно ни одного знакомого имени.
— Анимешники какие-то, ну и дичь. А этот типа гот, что ли? — бормочет Денис. — О, стой! Смотри, это же Карягин!
Конопатая физиономия улыбается с миниатюрного кружочка, словно насмехаясь. Демьянов сжимает кулаки:
— Если правда он скинул, зашибу!
Будто в прострации Серега закрывает список друзей, возвращаясь на страницу Степанчук. Глаза не отрываются от умильного шерстяного комочка на главном фото. Что-то не дает покоя с той самой секунды, когда первый раз зашел на страницу. Что-то цепляет взгляд, тревожа и настораживая.
— Она же онлайн, — говорит наконец Сеньков.
Денис снова склоняется над экраном. Кулаки растерянно разжимаются, дыхание делается частым. Они сидят так почти минуту, а потом из школы раздается звонок на урок, и Денис подскакивает.
— У меня контрольная, надо топать, — говорит. — А онлайн — и фиг с ней, кто-то из родни зашел, наверное. Или следаки переписки прочесывают, они же вроде должны, да? У тебя какой урок сейчас?
— Да я домой пойду, — тянет Серега, косясь на телефон. — Учиться вообще расхотелось.
— Ладно, тогда вечером позвоню. И не трясись так!
Денис убегает вслед за малышней с поля. Стряхнув оцепенение, Сеньков собирается убрать телефон в карман, когда тот вдруг вздрагивает, издавая звонкий короткий сигнал. Новое сообщение. Не веря глазам, Серега касается иконки с фотографией отправителя, этим тошнотворно милым котенком.
Олеся Степанчук пишет: «привет)».
Сглотнув, Серега набирает «не смешно», но стирает, не дописав. Это какая-то ошибка или провокация. В любом случае, лучше не подавать виду.
Он удаляет Олесин привет и роняет телефон в сумку. Подальше от глаз.
Вместо дома ноги сами несут Серегу в сторону заброшенного барака. Это приплюснутое одноэтажное строение на окраине города рядом с бетонным цехом и частным сектором. Когда-то барак был жилым, но администрация города всех выселила, признав здание аварийным и определив под снос. С тех пор прошло уже больше десяти лет, а он все стоит, догнивая свой век.
Сейчас здесь так тихо, что кажется, будто каждый шаг разносится на несколько километров вокруг. Со стен осыпается штукатурка, а в потолке зияют дыры, пропуская солнечный свет. Под ногами хрустят осколки стекол и шелестят пакеты из-под чипсов. Днем сюда никто не заходит, только по вечерам можно встретить пьяные компании подростков, да и то редкость. В городе есть более подходящие места.
Серега ступает осторожно, чутко прислушиваясь, хотя сам не понимает, к чему именно. Не надо было приходить. Как будто мало поводов для волнения.
Стены исписаны и изрисованы до самых потолков: названия рок-групп, схематичные изображения гениталий с подписями для непонятливых, номера телефонов и предложения различного рода услуг. Тут и там круглые смеющиеся рожицы. С трудом верится, что совсем недавно Степанчук болталась здесь на ремне школьной сумки. Мысль об этом гонит волну мурашек от макушки до копчика.
Сеньков замирает посреди большого коридора, оглядываясь. Дверные проемы похожи на разинутые беззубые рты, навсегда застывшие в зевоте. Откуда-то из глубин мозга всплывает туманное осознание, что именно все-таки привело сюда — чувство вины. Смутное желание отречься, отмыться от произошедшего. Поправить непоправимое.
— Мне жаль, — говорит он негромко. — Я правда не хотел, чтобы это случилось.
Голос звучит фальшиво. Стены внимают равнодушно, занятые собственным разложением. Им нет дела до какого-то школьника, разговаривающего с самим собой.
Постояв на месте еще несколько минут и окончательно убедившись в собственной бестолковости, Сеньков разворачивается к выходу, когда ушей касается звук шагов. Кто-то неторопливо шаркает с другого конца барака, но, обернувшись, Серега никого не видит.
— Кто тут? — окликает. — Я тебя слышу!
Шаги раздаются громче и отчетливее, словно кто-то приближается по коридору задумчивой расслабленной походкой. Вертя головой, Серега с каждой секундой все сильнее уверяется, что идущий должен находиться совсем рядом, но барак по-прежнему пуст.
— Кто тут?
Стеклянная бутылка из-под пива неподалеку перекатывается, будто кто-то неосторожно задел ее ногой. Глядя на нее широко распахнутыми глазами, Сеньков слышит, как скрипят старые половицы совсем близко. Кто-то невидимый останавливается около него и притихает.
Затаив дыхание, Серега осматривается, стараясь даже не моргать. Обострившийся слух улавливает шипение. Примерно такое бывает, если капля воды падает на раскаленную кухонную плиту. Перед лицом взвивается струйка дыма, ноздрей касается запах табака вперемешку с вонью паленой ткани. Выругавшись, ничего не понимающий Сеньков бросается к выходу так быстро, что рисунки на стенах сливаются в сплошную неразборчивую кашу. Никто не преследует: за спиной не слышно ни шагов, ни каких-либо других звуков.
Когда барак, бетонный цех и частные дома остаются далеко позади, Серега позволяет себе остановиться и перевести дыхание. Сердце готово выскочить из горла, в голове шумит, а в носу все еще стоит запах паленого.
Тревожно поглядывая на беззаботных прохожих, Серега осматривает и ощупывает себя в поисках чего-то необычного. Очень скоро пальцы находят источник запаха, споткнувшись об непонятные неровности на школьной сумке. Стряхнув ее с плеча, Сеньков поднимает перед собой. Несколько темных кружочков уродуют принт с Кобейном на большом кармане, где хранятся тетради. Кто-то гасил об него сигареты. Вот откуда шел дым.
Продолжение следует.
