Его боготворили так, как не боготворят даже Саргуса. Тот был вояка, в первую очередь, ни разу не дипломат, хитрец и манипулятор, при этом стоик. Цезарио был чем-то большим. Молодой человек невероятного обаяния, острого ума. Свою дипломатию он строил не на лжи, словно одним этим переворачивая представление о ней, меняя ход вещей.
Цезарио любил жизнь, и жизнь беззаветно любила его в ответ. Он не уставал её испытывать, а она отвечала ему тем же – ревностно и страстно, испытывала его, проверяя на прочность. Цезарио не ломался, не чернел. Его по–прежнему переполняла любовь и сила.
Стояла ранняя весна. Вчера ещё пробивались на деревьях почки, казалось, вот-вот и птицы прилетят, а сегодня ударил мороз. Оливер следил, как старший брат, держа в зубах сигарету, копается под капотом – словно он не наследник престола, а обыкновенный механик. Корт построили специально для него, сровняв внутренний сад с землей и закатав асфальтом. Оливер сидел на скамье, под огромным каштаном, тепло одетый и укутанный в плед. После визита одной из провинций он подхватил дыхательную плесень, но спустя долгие месяцы пришёл в себя. Этот день казался ему невероятным, чудесным. Остывшее солнце таким ярким. Он помнил каждый его блик на льдистой корочке дороги, помнил ветви, словно закованные в этот лёд, морозный запах робкой весны, красные капли рябины. Он ждал птиц. Самую прекрасную птицу.
– Ты бы хоть от масла отмылся, – крикнул он брату, но тут же закашлялся.
Цезарио тревожно высунулся из-под капота. У них была разница в шесть лет. Немного жаль, что старший получает всё. Цезарио был выше ростом, крепче, унаследовал по материнской линии угольно-черные волосы и высокие скулы. Оливер пошёл в отцовскую породу, только глаза у них были один в один, серо-голубые. Оливер был прозрачным – тело, недостаточно развитое для его возраста, кожа нежная, белая. Он постоянно болел, был слаб сердцем и имел плохое зрение. Никто не верил, что он переживёт заражение плесенью. Никто, кроме старшего брата.
Услышав его кашель, Цезарио вытер руки от масла, торопливо подошёл к брату, опустился рядом. Оливер только сейчас заметил его волнение – Цезарио умел это скрывать, но сейчас не мог – не от брата. Темный локон упал на лицо, Цезарио нервным движением отбросил его со лба.
– Нахрена было называть сына Маркусом? – Цезарио задал вопрос, который задавал уже больше полугода. Он колко глянул на брата. – Ирэн в курсе, что я назвал так лишайного кота, после которого меня оболванили в шесть лет?
– Цезарио, – улыбнулся Оливер, поправив очки. – Мы назвали сына в честь её светлейшего батюшки, пожалуйста, не упоминай при моей супруге эту рыжую тварь.
Цезарио хохотнул.
– Между прочим, – сказал он. – Этот кот устроил мою личную жизнь. Если б он тогда не пометил твои туфли, первый танец Иверой танцевал бы ты…. Поразительно, да? Кот как будто жил ради этого момента. По-моему, трёх дней не прошло, как старичок преставился.
Оливер тихо засмеялся. Они молчали. Цезарио смотрел на свой гоночный автомобиль, его младший брат – на небо, такое пронзительно-голубое, что хоть плачь.
– Мне страшно, – вдруг признался Цезарио.
– Ого, – Оливер улыбнулся, прочистив горло, глянул на брата, снова поправил очки, съезжавшие на нос. – Это страшнее, чем прыгать с обрыва и гонять по серпантинам? Или страшнее, чем вести переговоры с Железным Канцлером Уффина?
Цезарио кивнул в ответ. Он снова замолчал, долго глядя перед собой, сидел, сгорбив спину, постукивая пальцами по колену.
– Я знаю, история запомнит меня предателем, – смиренно признал, глянув на брата.
– История запомнит тебя мужчиной, – севшим голосом отрезал Оливер. – Ты шесть лет не видел любимую и собственных детей. Так не может больше продолжаться. Так вообще не должно быть.
– Семь почти, – поправил Цезарио, тронув нижнюю губу, опустил голову, задумавшись.
– Отец поймёт, – Оливер сжал его плечо, уверяя. – Я знаю, брат… Ваша семья начнёт новую эпоху. Новую историю. Без войны, династических браков, без…
– Ты не любишь Ирэн? – уводя его от этих наивных мечтаний, прямо спросил Цезарио, резко обернувшись.
Оливер растерялся. Они были в браке уже почти пять лет, Ирэн родила ему дочь, а недавно подарила наследника.
– Н…– он нервно передернул худыми плечами, суетливо огладил шею, но решил не врать: – Не так, как ты – Иверу.
Цезарио кивнул, потом вздохнул, вскинув брови, словно собираясь с силами, находя в себе мужество признать:
– И не так, как ты Иверу.
Оливер оцепенел.
– Ты не… – он запустил пальцы в свои светлые волосы, покачал головой. – Это не имеет значения.
Он выпрямился.
– Она мать моих племянников, – строго, с достоинством напомнил Оливер.
Цезарио молчал, опустив глаза.
– Я не верю в союз Кайзервальда и Империи, – признался он, поглядев на брата. – Это было бы данью истории – брак с Алессой. В Астлау есть что-то, до чего Вильгельм отчаянно хочет добраться. У меня есть предположения, и это, братец, точно не треклятый хрусталь. Это будущее почище золотой жилы… Я искренне считаю, что этот брак не имеет смысла. Что нет нужды смешивать кровь и…
– Ты зачем меня в этом убеждаешь? – перебил Оливер. – Я только на твоей стороне.
Цезарио покачал головой.
– Я не хочу уронить честь имперской семьи, – сказал он. – Но готов к этому, потому что… Мои дети не ублюдки, не бастарды. Они плод любви к их матери. Я больше всего боюсь, что они решат, будто я их оставил. Их и её в этой проклятой крепости посреди вечной зимы. Я выхожу из колеса, Оливер. Здесь настанет другой закон, а иначе здесь больше не будет нас.
От слов этих повеяло каким-то пророческим ужасом.
Цезарио вздохнул, взяв гоночные перчатки. Махнул брату.
– Один круг, – сказал он. – Пока они не приехали. Хочешь со мной?
– Ты же знаешь, меня тошнит, – поморщился Оливер.
Цезарио усмехнулся, садясь за руль. Взревел мотор. Он был уже далеко на корте, когда во дворе появился адъюнкт Его Величества Гербера Виктор Леман – рыжеватые волосы убраны назад, мундир непривычно измят, расстегнуты пуговицы. Следом за ним, едва поспевая, шла княгиня Ирэн – прическа была растрепана, из неё выбивались крупные темно–русые локоны, дорожное платье порвано, и сломан каблук сапога, отчего она прихрамывала.
–Что с вами? – Оливер поднялся им навстречу, обнимая супругу. – Где Вера и дети? Отец скоро придёт, Ирэн, вы… устали с дороги, но вам надо привести себя в порядок. Виктор, вы обещали, что с головы моей жены и волоса не упадёт. Что с вами произошло?
Ирэн закатила глаза, измученно опустившись на скамью. Виктор поклонился, взгляд у него был тяжелый.
– Ваше Сиятельство, – обратился он, сглотнув. – Ива с детьми бежала. Когда я и княжна добрались до крепости, слуга сообщил нам, что с четверть часа назад приехала машина, и баронесса с детьми в спешке уехала.
Оливер побелел. Ирэн, зная о слабом сердце мужа, тревожно подскочила, обнимая его плечи. Оливер смотрел на Виктора, будто не понимая суть его слов.
– Куда она могла уехать? – проговорил он. – Почему вы вернулись без неё, Виктор? Не сегодня-завтра на Астлау нападут, а мать наследников пропала…
– Дорогой, – Ирэн глянула на него мягко, тронула плечо. – Эти дети не наследники, они незаконнорожденные и…
– Ты не в Уффине, Ренне, – неожиданно строго перебил её Оливер, глянув пристально. – Саргус оставил четкое завещание – править старшему сыну и его коленьям. У Цезарио нет других детей. У Цезарио не будет детей от другой женщины. Следовательно, мой племянник – наследник престола.
Ирэн спокойно кивнула, не принимая эти слова близко к сердцу, только взяла руку мужа и поцеловала его ладонь.
– Ваше Сиятельство, есть предположение, что Иву мог забрать круг ведьм, – отозвался Виктор. – Я уже отдал необходимые распоряжение. Я уверен, наследники в безопасности.
– В безопасности? – переспросил Оливер, ушам своим не веря. – В секте, среди сумасшедших старух, которые считают себя ведьмами? Вы в своём уме? Вдруг они напугали её, внушили что-то, а теперь удерживают в заложниках! Вера была чудовищно напугана, я говорил, не стоит предупреждать о том, что её забирают во дворец.
– Её никто не предупреждал, Ваше Сиятельство, – объяснила Ирэн мягко. – Мы с Верой подруги, я думала, моё присутствие успокоит её, она поймёт, что в безопасности… Мы не знаем, почему она сбежала. Возможно, всё дело в ведьмах.
– В этих чокнутых, – Оливер поморщился. – Невозможно ведь, чтоб знал кто-то ещё и…
– Никак невозможно, Ваше Сиятельство, – уверил Виктор, качнув головой. – Это стечение обстоятельств. Мои люди ищут баронессу. В ближайшие дни всё станет ясно.
– Как мучительны будут эти дни, – вздохнул Оливер, рухнув на лавку.
Ирэн опустилась рядом с ним, обнимая и укладывая голову на плечо. Он помолчал немного.
– Как их зовут? – негромко спросил Оливер, глянув на жену. – Близнецов. Как их имена?
Княгиня хотела было ответить, но на корте появился Император Гербер – это был статный мужчина в возрасте, платиновые волосы зачесаны на бок, строгий белый китель расчертила перевязь с орденами.
– Гнилая Яма, опять он на этом чудовище… – выругался Император, но вдруг строго и возмущенно оглядел Ирэн. – Княжна, извольте объяснить ваш внешний вид.
Ирэн поднялся, поклонившись.
– Покорнейше прошу извинить меня, Ваше Величество, – ответила она. – Дорога скользкая, я поскользнулась и упала, когда шла к мужу.
Император нахмурился, тронув её локоть, оглядел, но потом вдруг понимающе улыбнулся.
– Надеюсь, милая, вы не сильно ушиблись, – посочувствовал он. – Впредь, не ходите без фрейлин. Адъюнкт, заберите отчет у министра финансов и отправьте шифрограмму Советнику. Оливер, вы с братом хотели кого-то мне представить?
Виктор выпрямился, отдал честь и поспешил взяться за исполнение своих прямых обязанностей. Он как раз уходил с корта, когда раздался визг тормозов и страшный грохот. Автомобиль занесло на льду, на секунду Оливеру показалось… Только показалось, что брат справился с управлением, но машина вильнула в сторону, на полной скорости влетая в ограждение и переворачиваясь. Он смотрел на это, замерев.
Виктор опомнился первым. Это было, как в замедленной съемке. Повалил пар. Вспыхнуло пламя. Адъюнкт, толкнув его плечом, ринулся к машине, следом сорвался вперед отец и Ирэн, подхватив юбку. Виктор схватил Цезарио за плечи, вытаскивая через разбитое окно. Рукава его мундира загорелись. Он едва не выронил Цезарио, но его перехватила Ирэн, опуская ладони на разбитую голову.
Оливер не двинулся с места. Он не слышал ни криков, ни звонка вылетающих стёкол, ни рёва отца. Он в абсолютной тишине слышал только спокойный голос брата.
Здесь настанет другой закон – иначе здесь больше не будет нас.
Я выхожу из колеса, Оливер.
Он не видел подбегающих гвардейцев. Не видел, как водрузили на носилки брата. Как Ирэн придерживала обеими своими маленькими ладошками его изувеченную голову. Не видел залитого кровью лица и подожженных волос.
Цезарио стоял в белой дымке. Цел и невредим. Он улыбнулся Оливеру, кивнув, и пошёл вперёд.
Как царь скажет, так и будет.
Я выхожу из колеса, Оливер.
Прощай.