Увидела у петербургского журналиста Натальи Шкуренок ("Мемориал", дело Дмитриева и все такое прочее) репост рассказа женщины о том, что один ее дед подписал смертный приговор другому. И комментарии околомемориальцев: "Это у каждого", "Копни любого, получишь такие же истории". В общем, давняя песня про то, что вся страна либо сидела, либо сажала.
Буквально в это же время в обсуждении снятия табличек "Последнего адреса" с дома Довлатова (помните, там коммунальщики и жильцы возмутились, потому что табличек повесили много) встретила два интересных тезиса. Один - о том, что неплохо бы повесить таблички в память о досоветских жителях этого дома.
Где они, те, в чьи квартиры заехали граждане, которые потом стали жертвой Большого терора?
Второй тезис - многие потомки жертв политических репрессий сказали, что они не считают нормальным вешать на дома по 10-20 табличек и хотят искать компромисс. Потомки жертв. А правозащитники, активисты "Последнего адреса", "мемориальцы" твердят в ответ, что это все происки потомков палачей, что, де, они хотят растоптать память.
Такой серьезный разговор нашей стране был нужен еще в конце 1980-х. Прямо конкретный и главный вопрос: кто-нибудь когда-нибудь изучал, сколько среди околомемориальской правозащитной среды потомков жертв и сколько - потомков палачей либо работников системы, партийных бонз? Вопрос фундаментальный, если вспомнить, что именно "Мемориал" в перестройку отговорил общество от тотальной люстрации сотрудников КГБ и членов партии, убедив, что страна потонет в крови, так как у нас, якобы, все или сажали, или сидели.
Тяжелейшая правда: сажали в пересчете на все советское время десятки тысяч. Сидели и погибли миллионы.
Примерно 400 млн человек, успевших пожить при СССР, думаю, не меньше, не сажали, не сидели, из них большая часть населения вообще не сталкивалась напрямую с государственными репрессиями, подавлением воли и пр. Хотя, конечно, их можно назвать всех жертвами.
Итак, минимум 400 млн жертв, от силы 80 тысяч палачей и "Мемориал", который внушил нам, что мы все - едва ли не потомки палачей, что у всех якобы есть скелеты в шкафах
Вот конкретный пример с "Последним адресом": ряд петербуржцев, потомков репрессированных, говорят, что им не нравится, когда прямо 20 табличек на доме. А есть сын международного журналиста Сергей Пархоменко, который сидит в студии "Эха", у потомка организатора заградотрядов Венедиктова, и утверждает, что таблики не защищают только потомки палачей, при этом Сергей Пархоменко делает вид, будто в нашей стране никто уже не помнит, кем курировались, куда стучали, как работали международные журналисты...
Конкретный вопрос хотя бы по сегодняшней этой правозащитной тусовке людей, которые смело и наотмашь разбрасывают обвинения в сотрудничестве с ФСБ и называют обывателей потомками палачей:
сколько среди них потомков жертв, сколько - потомков палачей и партийных деятелей?
Серьезный же вопрос. Они умрут скоро, а мы с них так и не спросим. Все бы ничего, никто не в ответе за дедов. Только надо без лицемерия. Когда потомки чекистов четвертый десяток лет говорят нам, что все сажали и что на наших предках вины не меньше, надо уже что-то предпринимать, так ведь?
Уверена, что среди этой околомемориальской среды потомков палачей окажется гораздо больше, чем в среднем по стране. И надо будет думать, как так вышло, что мы прохлопали люстрацию и открытие архивов. Ельцин прохлопал? А кто ему помогал?
---------------------------------------------------------------------------------------------------
