– Евгений Германович, культурный палач, жулик, вор лучше некультурного? Может, как раз лучше, чтобы оставалась отметина отсутствия культуры, чтобы мы могли лучше ориентироваться?
– Я не считаю, что культурный жулик лучше некультурного. По большому счету, мне безразлично, какой жулик меня обманет — культурный или некультурный. Хотя переплетения культуры и этики бывают в высшей степени странными. Сталин, несмотря на шекспировский размах своих преступлений, был человеком среднего вкуса. При этом его знакомство с ему современной культурой и литературой, в частности, было впечатляющим. Он читал сотни страниц в день и правил! Меня всегда это удивляло. Вероятно, после того как он съел всех, кого мог, у него появилось время на литературу. Правда, это не сделало его лучше.
– Фраза: "Литература — одна из ветвей власти" применима к сегодняшнему дню?
– Знаете, литература не всегда слышна. Например, во времена общественных катаклизмов. В такие эпохи слышнее публицистика, которая способна более оперативно реагировать на изменения. Но приходит время, когда общество успокаивается и наступает время литературы. В отличие от публицистики взгляд литературы не сиюминутный. Именно в литературном, а не в публицистическом изображении народы запоминают свою историю.
– На ваш взгляд, что остается самой сильной скрепой в стране: язык (культура), религия, властная вертикаль, телевидение, история?
– Трудный вопрос. Гражданское общество у нас только формируется. Религия? Но во время Октябрьского переворота религия никого ни от чего не удержала. Культура? Но она представляет ценность, не для всех одинаковую. Общая территория? Но мы знаем, как менялись границы за последние 100 лет. Общая история? История подвергается манипуляциям. Поделившись сомнениями, я все же скажу, что других объединяющих факторов у нас нет. Единство страны способно возникнуть только из гармоничного сочетания всего перечисленного. Сейчас мы только ищем эти скрепы. Может, со временем мы выработаем тот тип культуры, который будет объединять людей, но это не значит, что это должна быть монокультура. Монокультура — это плохо. Я говорю об объединении разных субкультур в одну большую.
– Нередко приходится слышать от филологов, что язык современной эпохи утратил стиль. Есть ли стиль у нашего времени? Каков он?
– Я писал о том, что Новое время как эпоха заканчивается. Новое время — громадный временной период, начавшийся после Средневековья. Часто культура, создавая что-то новое, разрушает прежнее. Новое время разрушает каноны Средневековья и создает новый тип культуры. Сейчас начинается эпоха, в которой сосуществуют разные литературные стили. Не бывает эпохи без стиля. Характеризовать современность всегда трудно, но попробую. Речь сейчас может идти не просто о смене очередного стиля Нового времени, а об уходе Нового времени как огромной эпохи, сменившей собой Средневековье. Какой будет эта эпоха, непонятно. Удивительным образом черты современной литературы напоминают средневековую письменность. Так дети часто похожи не на отцов, а на дедов. Преодолевая Средневековье, Новое время сделало литературу авторской (средневековая литература по преимуществу анонимна). Оно отменило "литературный коммунизм", который позволял новые тексты создавать из фрагментов старых. Новое время положило границы тексту, который в Средневековье был аморфным и изменялся от списку к списку. Современная литература снова стала цитатной, персональное начало для нее не так уж важно. С появлением интернета текст снова стал аморфным и безграничным. Более того, благодаря интернету сейчас по-средневековому стирается граница между писателем профессиональным и непрофессиональным. Значит ли это, что мы движемся к Средневековью? Не думаю. Перечисленные черты существуют уже в иной эпохе, и этот симбиоз старого и нового для историка культуры чрезвычайно интересен.