Жизнь на севере полна опасностей. И дело не в погодных условиях. Твари которые здесь обитают не встречают ощутимого сопротивления и часто нападают на небольшие группы людей. Мы как раз из такой - я, отец и брат, до недавнего времени. Жили в древнем поселении, пришедшего в запустение ещё задолго до Великой войны.
Нашли неплохо сохранившееся здание и отремонтировали его. Чтобы оно не выделялся на фоне остальных, пришлось замаскировать не только его, но и подходы к нему - завалили камнями, брёвнами, оставили небольшие, неприметные с первого взгляда, проходы. Мы знали, что город изредка посещают и люди, и животные, и тёмные - неудивительно, здесь можно было переждать ночь или даже остаться на какое-то время. Как-то на несколько недель рядом с нами поселилась небольшая группа людей. Кто-то из них был ранен - привал им был необходим. Отец настрого запретил выходить из жилища и разжигать костёр. Сам он следил за ними - он знал что за припасы нас могут просто убить. Даже если это были и добрые люди, поделиться своим добром мы не могли - сами нередко засыпали голодными, особенно по началу. Это уже потом, вдали от города, мы начали сажать летом разные культуры - со стороны сложно было поверить что сажал адекватный человек - тут два растения, через пару метров один, потом ещё три метров через пять: отец делал всё, чтобы не было заметно присутствие здесь человека. Да что уж говорить, мы почти не выходили за пределы города - местность там была открытая и нас легко могли заметить.
В последние два года отец начал тренировать меня как бойца и лучника - я уже был физически готов, братик мой был ещё мал. И не зря. На отца напали твари, которых мы называли волками, правда, были они раза в два больше привычных нам волков, обитавших южнее.
Искать отца мы пошли через два дня. Мы всё поняли по следам борьбы и валявшемуся мечу. Наверное, была стая. Одного - двух он был отогнал. Сражался он хорошо - в нашем роду все были воинами, пока в них не отпала нужда после Великой войны. Его дед воевал в те времена и пал в одной из крупных битв. Он успел обучить своего сына, а тот - нашего отца. И теперь отец тренировал меня, даже рассказывал как надо действовать в строю, какие есть команды для большого отряда. Необходимости в этом не было никакой, но и ему и нам было приятно представлять былую мощь и военную выучку нашей Родины.
После потери отца, мы пытались жить как прежде. Продлилось это недолго - нас с братом заметили люди, которые остановились на ночлег в поселении. Мы даже не слышали, что кто-то был рядом с нами. "Отец бы услышал" - подумал я, когда на нас выскочило три человека с мечами, когда мы уже заходили в наши руины. Нас заметили, когда мы шли из леса. Так получилось, что они в тот момент покидали свою остановку - роковое совпадение. В тот момент я думал, что нас убьют, я очень сильно испугался, но не подавал виду. Всего их было пятеро и то, что я-подросток живу с младшим братом совершенно один их нисколько не разжалобило. Пришлось им показать дом. Они были очень рады такому убежищу, и я даже на какой-то момент подумал, что они возьмут нас к себе. Наивный. Они нас выгнали. Удивительно что дали взять необходимые припасы и небольшое количество еды, хотя пищи у нас было месяца на два. Жизнь их нехило потрепала: лица у них были истощённые, в шрамах. Они радовались тому, что наконец можно расслабиться и не думать о постоянных опасностях и поисках пищи. Я не злился на них и был спокоен, когда мы навсегда покидали дом и поселение. Я был рад, что нас оставили в живых и хоть что-то дали взять с собой.
Мы решили идти на юг, надеялись найти поселение хороших людей или просто обустроиться в более плодородных землях, где, возможно, люди будут не такие измученные и не будет изголодавшихся огромных тварей. Шли мы аккуратно, часто останавливались и прислушивались. Когда припасы кончились ели что найдем - в основном ягоды и коренья.
На пути нам никто не попадался, кроме животных - лоси, лошади, зайцы. Из лука я был неважный стрелок - попал бы разве что в оленя, да только убить с одно выстрела я его не смогу - и повезёт если он просто убежит, а не впадёт в бешенство и затопчет нас.
Так мы шли около месяца, пока при выходе из леса мы не увидели город. На день мы остановились в лесу и следили за городом. На нашем примере мы хорошо поняли, что в таких городах может жить кто-то, кто не хочет быть замеченным.
Следующим ранним утром мы решили проверить город - вроде бы там никого не было. Возможно, там можно было найти место, где можно остаться на какое-то время - здешний лес богат растениями и животными. Я поставил несколько ловушек перед выходом. Мясо мы последний раз ели ещё когда был жив отец.
Город местами очень хорошо сохранился. Разрушения если и были, то скорее из-за времени, нежели из-за войны.
Мы прошли город насквозь - он небольшой, много храмов и статуй - всё больших размеров - не спрячешься. Мы вышли из города и двинулись дальше - в нескольких километрах, за холмом, виднелись ещё постройки.
За холмом нам открылся вид на изваяние рыцаря, правда, ноги стояли отдельно от туловища - видно, вражеская катапульта или какая иная сила расколола его. Удивительно, что верхняя часть не упала плашмя.
Мы решили подняться на самый верх - осмотреться и, возможно, там и остановиться. О костре, конечно, речи и быть не могло, но нам и не страшно, главное что мы поспим спокойно впервые после ухода из нашего прежнего дома. Мы расположились на самом верху, на шлеме рыцаря, сели и уставились вперед. В какой-то момент я почувствовал, что утрачиваю связь с реальность, пейзаж передо мной начал сильно меняться, я не мог пошевелиться или что-то сказать. Это было похоже на сон, в котором ты всё понимаешь и никак не можешь проснуться.
Местность была та же, это было понятно по стене перед статуей - она соединяла деревья, которых в настоящее время уже не было, из-за чего стена напоминала скорее мост. Я не мог двигаться или что-то делать, но наблюдал за всем глазами другого человека. Статуя смотрела как раз в сторону, откуда шла огромная армия - с минуты на минуту должно было начаться сражение.
Лучники уже начали посылать стрелы, катапульты начали огонь. По нам тоже начали бить, горящие стрелы начали поджигать деревья. Изначально я был на позиции с лучниками, когда враг стал подходить, я спустился вниз и присоединился к колонне пехотинцев. Рядом со мной падали камни и огромные стрелы, которые сносили сразу по пять человек, но я не мог пошевелиться, я просто шёл дальше.
Я был в отряде тяжеловооруженных воинов, щита у меня не было, от постоянно летящих обычных стрел меня надёжно защищала броня. Стрелы то и дело попадали то в шлем, то в грудь. Тот, чьими глазами я всё это видел, шёл невозмутимо вперёд. Передние ряды уже сцепились с врагом. Наши лучники стреляли на удивление хорошо - первые ряды врага обстреливались буквально через два метра после наших бойцов, хотя расстояние было приличным. Я не то чтобы не попал, мне скорее всего не хватило бы сил так далеко запустить стрелу.
Наши первые ряды поредели, часть вражеских войск просто не добегала до нас - появилось больше пространства для манёвра. И я пошёл в бой. Мне хотелось зажмуриться, когда я увидел что бегу со всех ног, по сути, на смерть.
Но оказалось, что далеко не на смерть. Я орудовал мечом с такой скоростью и такой силой, что не мог поверить как такое вообще возможно. Тяжёлые латы врага я пробивал насквозь, шлем рассекал пополам. На костяшках рук были шипы и при ударе ими в шлем или грудь оставалась огромная вмятина с дырами. Передо мной всё перемешалось - постоянные взмахи мечом, нескончаемые толпы врага, горы павших воинов. Я потерял счёт времени.
Моё забвение нарушила жгучая боль в груди - меня поразила стрела. До этого они много раз попадали в меня и оставляли только вмятины на доспехах. Что это была за стрела и кто её выпустил - она не только пробила толстую броню, но и на половину вошла в тело. Снова боль, снова стрела. Кто-то прицельно било по мне. Я огляделся по сторонам - сдерживали врага в этом месте не больше двадцати человек, по бокам от нас враг пробился через наши ряды и подошёл почти к стенам, откуда ещё нас прикрывали лучники, но и их осталось меньше половины.
Я заметил, что двигаюсь уже не так быстро - стрелы вошли глубоко и повредили мышцы. Взмах мечом, удар - ещё один пал, наверное, сотый или, может, уже тысячный враг, которого я сразил за это время. Опять сильный толчок, на этот раз стрела попала в уязвимое место в броне, в бок. Дышать стало тяжелее, я почувствовал сильную усталость. Наверное в этот момент, мой воин понял, что всё кончено, и силы стали покидать его. Враги уже не подходили ко мне, по мне только стреляли несколько лучников откуда-то издалека.
Я упал на колени, в глазах потемнело. Какое-то мгновение я не чувствовал ничего. Ощущения постепенно начали приходить ко мне и я понял, что снова сижу на шлеме разрушенной статуи. Уже светало. Я посмотрел на брата, он тоже взглянул на меня - по глазам было видно, что он пережил либо то же что и я, либо что-то подобное.
Чьими глазами я всё это видел? Подумалось, что, может, это был мой прадед, наверное, неважно. Меня поразила безоговорочная самоотдача, отвага, сила этого воина. Мне стало так горестно за наш народ, кем мы теперь стали? Люди убивают друг друга за еду, и я живу и считаю это уже вполне нормальным. Нас не только разбили, они сломали нашу веру, наш дух. Мы разобщены, каждый в другом видит в первую очередь врага, да что уж там, во-вторую и в-третью. А может все самые лучшие люди предпочли тогда умереть в бою? Может ли нас что-то изменить? Думаю, нет. Мы предпочли разбежаться по углам и доживать свои годы в иллюзии спокойствия, заткнув свою свою совесть куда подальше. Время шло, и мы забыли кто мы есть.