(подробности по тегу "закреп")
Она отдала мне чайник, а я поставил его на пол.
- Ну что, легче? - поинтересовался я у неё.
- Откуда я знаю, - пробормотала она и, встав с места, встряхнула своей обгорелой головой, словно бы пыталась отогнать от себя что-то. Прошлась от кровати до окна и остановилась там, и стала рассматривать вид из него— Ничего не могу сказать... Так сразу же ничего не бывает — даже если она и должна была помочь мне, то навряд ли это должно произойти молниеносно.
- Не знаю, - сказал толстяк — Мне, например, эта штуковина помогла именно что... Молниеносно.
- Да ну? - пробормотала Нэнси, на секунду взглянув на него, а потом принялась смотреть в окно дальше. Вид у неё был настороженный и заинтересованный. Где-то далеко, в здании, в котором мы находились (и которое я ещё не мог с полной уверенностью назвать интернатом Санхилл), раздался очередной крик, на сей раз не просто испуганный, но ещё и болезненный, причём мужской, а следом за ним последовал целый хор криков, воплей, визга, ругани и топота ног, и какие-то непонятные удары, и хлопки, точно кто-то массово пытался убежать из одного места, но не мог сделать это толком, потому что эвакуировался бестолково и чересчур спешно, а потому спотыкался, падал, и не мог пролезть в один дверной проём одновременно втроём, или вчетвером. Через секунду вскрики стали не просто испуганными или болезненными, а ещё и обозлёнными, яростными — тут кто-то явно кому-то мешал, путался под ногами, когда ему нужно было немедленно убираться; а потом злоба в этой жуткой какофонии вновь сменилась на ужас и и боль, но те, что были до этого момента, были явно не четой этим, потому они стали захлёбывающимися, рычащими, точно те, кто их издавал, умирал в жутких мучениях от какой-то крайне подлой и неожиданной для него смерти.
Вскоре нечто подобное послышалось со всех сторон — людей, здесь, кажется, было очень много, и покричать в этот момент было кому. Некоторые крики обрывались сразу, некоторым нечто неизвестное не давало даже совершить даже короткого вздоха, а некоторые длились до того момента, пока у воспроизводивших их не пропадал голос, после чего они могли разве что только сипеть. Казалось, заорало всё здание, в котором мы имели несчастье очутиться, словно бы очнулось от приступа какой-то чудовищной болезни, скрутившей его так, что завопили все клетки его «организма» завопили, и... Ну, может быть, попытались сожрать друг-друга?