В 1900 году большинство нью-йоркцев, а это около 2,3 миллиона человек, обитали в многоквартирных коммуналках. Квартиры в этих домах были разделены на крошечные комнатушки, предназначенные для размещения максимального количества людей. Населяли их по большей части иммигранты из стран Восточной Европы, которые в то время наводнили страну. Однако эти тесные комнаты использовались не только для проживания. В них работали женщины и дети.
Эта невидимая работа могла бы быть забыта, если бы не фотографии Льюиса Хайна. Первым местом работы Хайна была должность фотографа в Национальном комитете по детскому труду (NCLC), где одним из первых его заданий было документировать жизнь и быт надомников из многоквартирных домов.
Благодаря этим фотографиям мы видим скрытую за закрытыми дверями теневую экономику, нарушающую неприкосновенность жилища.
Отчаявшись пополнить свой скудный доход, женщины брались за сдельную работу, например отделку одежды или изготовление безделушек для полок магазинов.
На фотографиях Хайна изображены женщины и дети, которые сидят в темных комнатах тесных квартир, пришивая пуговицы к брюкам, чистя орехи или мастеря искусственные цветы.
Неважно, сколько вам лет, насколько молоды или насколько вы больны — деньги выплачивались по частям и сдельно, поэтому каждый в семье старался выполнить как можно больше работы.
NCLC использовал фото Хайна для защиты трудового законодательства. Его серия статей о детском труде помогла заручиться поддержкой государства в сфере регулирования труда.
Власти города также пытались бороться со вспышками инфекционных заболеваний в самых густонаселенных и беднейших районах.
Штат Нью-Йорк ввел лицензированные многоквартирные дома, которые позволяли домовладельцу подавать заявление на получение разрешения, и после того, как здание прошло проверку состояния, все помещения внутри по закону могли быть личными мастерскими. К 1911 году было зарегистрировано около 13 000 адресов.
Каждый лицензированный многоквартирный дом подвергался двум ежегодным медицинским проверкам, и производители были обязаны вести записи о том, где выполнялись их работы.
Но неукомплектованное персоналом Бюро заводских проверок сталкивалось с невыполнимой задачей и часто отставало от этих проверок.
Что еще хуже, закон регулировал только определенные товары, включая жилеты, подтяжки, кошельки и сигареты, а также такие услуги, как упаковка макарон, конфет и орехов.
Любой, кто живет где угодно, может по закону заняться изготовлением детских чепчиков и кружев, вязанием варежек или украшением бисером.
У инспекторов также было мало юридических полномочий, кроме отзыва разрешения из-за плохих санитарных условий в здании или сообщения о прогулах, если дети были дома в школьные часы.
Жители многоквартирных домов, лицензированные или нет, с подозрением относились к приходящим социальным работникам и государственным инспекторам, и целые здания били тревогу, чтобы у надомников было время скрыть любую контрабанду.
Печальная реальность заключалась в том, что тысячам итальянских, еврейских и немецких иммигрантов, которые доминировали в официальных списках многоквартирных домов 1911 года, приходилось трудиться в течение долгих часов и получать небольшую плату только для того, чтобы иметь крышу над головой и пищу.
Они понимали, что заводские боссы использовали их отчаянное положение, но ничего не могли с этим поделать.
Льюис Хайн позже писал: «Надомная работа в многоквартирном доме кажется мне одним из самых несправедливых проявлений детского рабства, которое у нас есть».