Когда нечего стыдиться, тогда не нужен и патриотизм. А когда пропадает стыд, вот тогда патриотизм и возникает. Это, наверное, наиболее точное определение.
У Жванецкого определение было такое:
патриотизм - это четкое, ясное и хорошо обоснованное объяснение, почему мы должны жить хуже других.
Но хорошо осведомленным людям все же будет стыдно соглашаться с этим прекрасным объяснением. Поэтому им следует раз и навсегда отбросить всякий стыд.
Если же мы живем не хуже прочих, то отпадает необходимость в патриотизме. Например, в Швейцарии, я думаю, нет патриотизма. Я там, конечно, не был никогда, но и никогда не слышал о швейцарском патриотизме. Это даже как-то дико звучит. На месте швейцарцев я бы наоборот рассказывал всем, как у них там плохо живется, чтобы не ехали мигранты и даже не помышляли чтобы.
То есть, зачем демонстративно любить что-либо, любить на показ что-то свое, если это твое и так все вокруг любят? Например, швейцарский сыр, шоколад, часы. Когда любят все, то оно уже и не твое, а всеобщее. Национальный колорит сохранится только в названии бренда, производить который будут на фабриках третьего и второго мира.
Автомат Калашникова производят где попало по лицензии и, наверное, без, его рисуют даже на флаге африканских государств (Мозамбика). Можно, конечно, патриотически гордиться этим русским оружием, но только, опять же, отбросив стыд, так как поговаривают о каких-то там чертежах Шмайсера, по которым автомат клепался.
Бывает и так, что все очень плохо, хуже некуда. И чтобы нация не сгорела от стыда, стыд бросают в топку патриотизма. Чтобы, подпитываясь этой энергией, народ вершил великие дела. Однако это не жизнь, это ежедневные подвиги Мюнхгаузена.
Персонаж максимально героический и веселый, но такая жизнь порядком изматывает...