Лана Духовных.
ВЕНЕЦ БЕЗБРАЧИЯ
- Мария Петровна, вы ещё долго сидеть будете?
- Нет. А что?
- Я везде убрала, только ваш кабинет остался.
- Да, да, начинай, я сейчас уйду.
- Сидите, сидите, вы то мне не мешаете, лишь бы я вас не отвлекала.
Мария Петровна на слова уборщицы отрешённо кивнула и снова погрузилась в свои мысли. Собственно, это были даже не мысли, а обрывки воспоминаний, всплывшие на их поверхность когда-то сказанные фразы и спрятанные в кладовку ненужных знакомств образы. Мария Петровна никому не говорила о своей чуткой интуиции, но тайно, в глубине души, очень гордилась ею. Всегда всё вовремя, всегда нос по ветру - это было её кредо. Но в последнее время жизнь её складывалась как-то не так, как ей хотелось. Что-то неуловимое, то, чего она понять не могла и от чего испытывала жуткий дискомфорт, не давало ей покоя. В общем эта поздняя задержка на работе была не обычным подведением баланса и даже не годовым отчётом, а прозорливым вычислением бреши, откуда мог капать этот самый её дискомфорт. Прослушивая саму себя, Мария Петровна старательно пыталась уловить голос подсознания. Именно он вывел её в люди и именно ему она доверяла больше всего.
С самого детства, наблюдая за растившими её мамой и бабушкой, она усвоила три критерия, по которым ориентировала свою жизнь. Три простых понятия: "нужно", "не нужно" и "опасность". Самым нужным по разумению Марии Петровны оказывались средства к жизни, то есть деньги. Чтобы жизнь была достойной их должно быть много. Для этого обязательно хорошее образование. Поначалу, в ранней молодости, в раздел "нужно", как атрибут социальной правильности, также входило и замужество. Но так как замужество оказалось бесперспективным в плане достойной жизни, а также внесло помехи в получение образования, оно, как понятие " опасность" попало в раздел "не нужно". И Мария Петровна, будучи ещё Машей, отказалась от навязчивой идеи практически всех девушек, - выйти замуж. Так опасным романтическим эпизодом пролетела первая любовь Марии Петровны, которая оставила ей пожизненный подарок. У неё родилась дочь. Мария Петровна внесла её в свою жизнь, как долговое обязательство, от которого нельзя избавиться, но с которым можно мириться.
Так что к началу этой истории, у Марии Петровны было за плечами тридцать два года, ФИНЭК с отличием, должность главного бухгалтера совместного предприятия, прекрасно обставленная трёхкомнатная квартира, дорогая иномарка с пропиской в тёплом кооперативном гараже, норковая шуба из цельных шкурок и дочь двенадцати лет. Все «нужно», запрограммированные в юности, Мария Петровна воплотила, "опасность" подключением системы "нужно - не нужно" обходила, и только маленький нюанс беспокоил её. Этот маленький нюанс зовётся в народе одиночеством. Вот откуда исходил дискомфорт, особенно сильно раздражавший её в последнее время. Вот что ей подсказало подсознание поздним вечером на рабочем месте. И так как Мария Петровна была женщиной целеустремлённой и деятельной, она решила избавиться от системы межличностных отношений, которые у неё складывались с мужчинами со времени её неудачной первой влюблённости. Она взяла на вооружение рекомендации, вычитанные из брошюрок о красоте, сексуальности и привлекательности и стала воплощать в действие личную программу минимум - найти себе пару, то есть спутника по жизни.
Первым делом Мария Петровна стала завсегдатаем Фитнес клуба. Благодаря регулярным занятиям физическими упражнениями её и без того хорошая фигура стала просто прекрасной. Мышечный тонус прибавил её глазам блеска, а лицу цвета. Мужчины, окружавшие Марию Петровну на работе, никогда не обделяли её вниманием, но теперь, отметив про себя её женский расцвет, многие, к приятному удивлению Марии Петровны, проявили к её особе очень настойчивый интерес.
По результатам первых же интрижек Мария Петровна на собственном опыте убедилась в народной везде сущности и пришла к выводу, что не стоит заводить шашни там, где работаешь. Достоинство и профессиональная независимость, то, что было одним из главных козырей в её карьере, страдали. Это выбивало Марию Петровну из колеи нормальных отношений между мужчиной и женщиной, во всяком случае, таких, какими она хотела бы их видеть. Но Мария Петровна не унывала. Теперь, когда её пресс подтянулся до уровня пятнадцатилетней давности, она позволила себе приобрести сугубо молодёжные вещи, отличавшиеся от её прежнего гардероба некоторой фривольностью, которая в свою очередь располагала к более лёгкому восприятию жизни. Мария Петровна стала посещать не только связанные с работой презентации и банкеты, но и увеселительные заведения. Парочка приятельниц, которым раньше было отказано в частом общении, стали её обожаемыми подругами в свободное от работы время.
Желание - великая сила для случая, приложенные старания не пропали даром. Мари, так звали Марию Петровну вне работы, улыбнулась удача. На одной из шумных вечеринок, на которую она попала случайно, благодаря одной из подруг, её заметил видный, по её меркам, мужчина. Он шлёпнул по затянутой в стрейч части тела, которую величают женским достоянием, и самоуверенно протянул приятным баритоном:
- Мечта, а не попка. Вот тебе, Крошка, мой телефончик. Обязательно позвони мне завтра. Мы с тобой сладим. – Затем обладатель приятного баритона подмигнул Мари игриво и скрылся в одном ему ведомом направлении. Молниеносность знакомства, при котором у неё в руках осталась визитная карточка наглого ухаря, не соизволившего поинтересоваться её именем, повергла Мари одновременно в предэкстазное возбуждение и шок от оскорбления. Два совершенно разных ощущения выделывали в её сознании синхронные кульбиты. Её переполняла радость от того, что она до похоти желанна, и благоговейный страх перед мужчиной, который был уверен в себе настолько, что даже не обременил себя вопросом, приглянулся он ей, или нет.
В эту ночь Мари так и не смогла уснуть. Взвешивая на весах "нужно" - "не нужно", звонить или не звонить, прилично или неприлично, Мари совсем измучилась и, решив, что игры в убегание от одиночества опасны, к утру вновь стала Марией Петровной. Она порвала визитную карточку Валерия Николаевича, так звали наглеца, пытавшегося с ней неуважительно познакомиться, и что бы ни возникло желания её склеить и всё-таки позвонить ему, спустила её в канализацию.
На работу Мария Петровна явилась невыспавшаяся, неважно выглядевшая и злая. Подчинённым пришлось вспомнить деловую хватку одинокой женщины и перестать надеяться на квартальную премию. Всё пошло своим чередом. Мария Петровна, иногда вспоминая своё лёгкое приключение, старательно стирала его из своей памяти. Но удача она и есть удача, если уж зацепится, то от неё не избавиться. Через неделю Валерий Николаевич сам нашёл приглянувшуюся ему женщину. Конечно, он был несколько удивлён её служебным положением и немного смущён своим бестактным поведением, но при всём при этом у него хватило отваги на вторичное знакомство. Его не остановило даже её нежелание его видеть. На категоричное заявление секретарши Марии Петровны о том, что начальница в отпуске и в ближайшие две недели вряд ли появиться на работе, Валерий Николаич вальяжно вошёл в кабинет Марии Петровны. Закрыл за собой дверь. И, положив на стол охапку алых роз, с нежностью провинившегося любовника в глазах и голосом строгого папаши, воспитывающим дочь, сказал:
- Лгать, Машуня, нехорошо. И вдвойне нехорошо лгать, Машуня, влюблённому мужчине. Я Машуня лишнего тогда выпил, это, конечно, меня не оправдывает, но я всё же надеюсь, что ты простишь меня за недостойный поступок.
- Мы с вами, Валерий Николаевич, под таким именем вы помниться фигурируете, как генеральный директор строительной компании «Монолит», перейти на ты ещё не успели.
- Мне всё равно, как мы будем общаться, тыкая или выкая, главное, Машуня, что спустя неделю понравившаяся женщина помнит моё имя. Это неоспоримый показатель того, что ты, Машуня, обо мне думала. Так что не упрямься, если я сам тебя нашёл, значит, я многое о тебе знаю. Ты ни с кем, ни чем не связана и, следовательно, свободна. Зачем такой красивой женщине скучать в одиночестве?
- Я неодинока. У меня есть дочь.
- Дочь это всего лишь дочь. Она не подарит вам просто так цветы и не пригласит вас в круиз, и, самое главное она не сможет тебя любить так, как это буду делать я.
Мария Петровна молчала. Да и что, собственно, она могла сказать, когда уверенность в своей неотразимости и отеческие нотки в голосе Валерия Николаича сделали своё дело за считанные секунды. Память выдернула из альбома воспоминаний облик когда-то оставившего их отца, именно он когда-то в далёком-далёком детстве дразнил её Машуня-Ягуня. В общем, жилка, притягивающая в критические моменты осторожность и волю, лопнула, и Валерию Николаевичу осталось только подойти к Марии Пертровне, поцеловать ей ручку и сообщить, что он будет ждать её через три часа у подъезда офиса.
Так началась новая жизнь Марии Петровны, в которой к её прежнему амплуа начальницы прибавилась роль любовницы Машуни. Жизнь ей эта очень нравилась. Иногда, общаясь с подругами, слушая их бесконечный трёп о том, какие мужики подлецы, а бабы дуры, она поражалась своей везучести, удивлялась, что она всё имеет и не прикладывает к этому особых усилий. За три года, которые Мария Петровна встречалась с Валерием Николаевичем, ей пришлось отужинать во всех фешенебельных местах города, искупаться почти во всех морях мира и испытать восхищение щедростью мужчины на дорогие подарки. Страсть, перемежавшаяся у Валерия Николаевича с отеческой нежностью, настолько приручили к нему Марию Петровну, что ей стало мало жарких ночных объятий и простого приятного время провождения. Марии Петровне захотелось социального статуса законной супруги, и чтобы непременно со всеми атрибутами роскошной свадьбы и венчанием. Особенно остро она почувствовала эту необходимость после того, как Валерий Николаевич отстроил огромный, белый, украшенный ажурным чугунным литьём коттедж, третьим этажом которого красовалась ни много, ни мало - часовенка. Конечно, это была не часовенка, а некоторая стилизация под неё, но Марии Петровне это показалось знаком свыше. Ей очень при очень захотелось быть хозяйкой в таком добротном, красивом доме, ей просто до головных болей приспичило каждое утро общаться с богом именно в этой часовенке. Теперь вопрос замужества встал перед ней, как дело чести, понятие " не надо" лакировалось на "надо", и она всячески стала подталкивать Валерия Николаевича к его разрешению. Но Валерий Николаевич на все её уговоры и упрёки отшучивался, не готов, мол, Машуня, не созрел, и так далее. Как ни пыталась Мария Петровна повоздействовать на ни желавшего жениться любовника, как ни шантажировала полным с ним разрывом, принудить его к столь ответственному шагу она не смогла. В итоге её неуёмное желание узаконить отношение с любимым мужчиной вылилось в идею фикс. Мария Петровна совсем потеряла голову и додумалась до того, что надо обратиться к знахарке. Сердобольные подруги не замедлили отозваться на её поиски ворожеи знающей заговоры. По свойским каналам они нашли ей, не абы кого, а саму бабу Касю. Именно ту бабу Касю, о которой неслась слава, как о самой-самой, которая присушила того то, вылечила ту то, поженила тех-то.
Баба Кася выслушала внимательно Марию Петровну, заглянула к ней в глаза и вынесла свой авторитетный вердикт.
- Заговор на тебе, милая. Обидела ты когда-то кого-то. Наложили на тебя венец безбрачия.
- И что мне с этим венцом делать? Я замуж хочу.
Баба Кася поводила растопыренными ладошками над головой Марии Петровны, сосредоточенно подумала, нахмурилась и, качая головой, сказала:
- Раньше надо было думать. Давно он на тебе. Ох, как давно и крепко сидит.
- Так снять-то его можно? – проявляя нетерпение, заискивающе спросила Мария Петровна, готовая на любые жертвы, лишь бы лишиться невидимой короны, мешающей её полнокровному счастью.
- Можно-то можно. Только уж крепко сидит, сложно будет. Боюсь сил не хватит. – продолжая качать головой, ворковала баба Кася.
- Ой, баба Кася, - подыгрывая старушке, залепетала Мария Петровна, - хватит у вас сил, хватит. Я их поддержу. Я умею поддерживать. Вы не беспокойтесь, ни в чём ваши силы отказа знать не будут.
- А выдюжишь? Не передумаешь? А то ведь на пол дороги бросать дело-то нельзя. Заболеть я могу, если не доделаю.
- Выдюжу, выдюжу. Уж очень замуж хочется. Всё бы отдала, лишь бы взял.
- Ладно, помогу тебе. – милостиво сообщила баба Кася и назначила день и час сеанса ворожбы.
Марии Петровне недёшево обошлась работа бабы Каси. Настолько недёшево, что ей пришлось удивиться, как люди без высшего образования и карьерного роста могут зарабатывать большие деньги, лишь разводя руками. Но, к чести бабы Каси венец безбрачия покинул голову страждущей брака Марии Петровны.
Мария Петровна выслушала аж два предложения выйти замуж. Но не от Валерия Николаевича. Одно ей сделал заграничный партнёр хозяина фирмы, другое - школьный друг, вернувшийся из антарктической экспедиции. Ни к тому, ни к другому чувств она не питала и поэтому вынуждена была отказать. Валерий же Николаич прибывал в приятном неведении насчёт снятия венца безбрачия и никаких попыток в плане узаконивания отношений со своей разлюбимой Машуней не предпринимал. Мария Петровна помаялась, помаялась, обхаживая любимого, да и двинула опять к бабе Касе на поклон.
Но на этот раз баба Кася наотрез отказалась помогать Марии Петровне.
- Нет, Петровна. Не уговаривай, нельзя этого делать. Нельзя и точка. Кабы твой разлюбезный сам пришёл просить, это другое дело. Тут есть грех вмешательства в Божью волю, но он отмаливается. А так без хозяина венец никак нельзя снять. Помереть он может. Не получиться. Успокойся и живи, как есть.
- Ну, баба Кася попробуйте. За мной ни заржавеет. Всё сделаю чего ни прикажете.
- Да, не получится, говорю ж тебе. Без согласия никак не получится.
Как ни уговаривала Мария Петровна, чего ни предлагала, баба Кася наотрез отказывалась лишать Валерия Николаича ему неведомого венца безбрачия.
Мария Петровна совсем сна лишилась. Это было первое в её жизни препятствие, которое она не могла ни преодолеть, ни купить. Её попытка уговорить Валерия Николаевич сходить к бабе Касе увенчалась насмешками и полным разрывом между ней и Валерием Николаевичем.
- Ну, Машуня, такой глупости я от тебя не ожидал! Совсем ты сбрендила со своим "надо". – Сказал Валерий Николаевич в сердцах на её уговоры и исчез из её жизни так же молниеносно, как и появился. Даже охрану к дому приставил, и номера телефонов сменил.
Мария Петровна начала худеть. Страсть отверженной женщины пожирала её изнутри. На работе и с дочкой начались проблемы, заболела мать, но ни какие трудности не могли включить сигнальный маяк «опасность». Система "нужно - не нужно" перегорела.
И, наверное, так и высохла бы Мария Петровна, если бы случайно не встретила на улице бабу Касю.
- Ай-яй-яй Петровна, на тебе лица нет. Ополоумела, ты что ли? Совсем зачахла. Можно ли так-то мужика-то любить?
- Можно, баба Кася, можно. – ответила Мария Петровна и, теперь уже тихо, совсем ни так как раньше, в голос, заплакала.
- Не плачь, Петровна. Слезами твоей беде не подсобишь. Я вот тут давеча о тебе думала, да самой не удобно позвонить было, - дело то уж больно щекотливое.
Баба Кася достала из хозяйственной сумки пакетик с ментоловыми леденцами и предложила их Марии Петровне:
- На-ка, пососи. Успокаивает.
Мария Петровна сунула в рот несколько маленьких зелёных шариков, перекатила их языком от щеки к щеке, опробовала терпкий вкус, сморщилась и выплюнула конфетки прямо на дорогу.
- Тьфу ты, баба Кася, не леденцы, а вырви глаз.
- Они с лимончиком. Мята для сердца, лимончик от простуды, витамин С. Опять же кислота аппетит повышает. Я люблю их. Дёшево и сердито.
Размеренное объяснение бабы Каси несколько успокоило Марию Петровну. Она поискала в сумке носовой платок, не нашла его, краешком шарфика промокнула накрашенные водостойкой тушью глаза, втянула в себя растравленное слезами содержимое носа и спросила:
- А что неудобно-то было? Что за дело?
- Ох, Петровна, Петровна, деньги мне нужны. Попросить в долг хотела.
- Сколько?
- Тыщу зелёных рублей. Вот оно как.
- Зачем вам столько?
- Не мне, внучку надо. Проштрафился он, чужую машину разбил. Если не расплатится, бить его будут, пока не выбьют всё до последнего рублика.
- Хорошо. Я вам деньги дам, вы мне венец безбрачия с мужика моего снимите.
Баба Кася подумала немного, да и согласилась добавив:
- Но коли получиться, долг отдавать не буду.
- Ладно. – согласилась Мария Петровна, уже мысленно идя под венец.
- Тогда завтра приходи с деньгами и его фотографией ко мне. Посмотрим, что получиться. Ничего обещать не могу, дело это сложное, надо растормошить его. - сказала она и как бы уточнив, многозначительно вытянув указательный палец, добавила: - Аура! О, оно нынче, как зовётся.
Но ни завтра, ни после завтра, ни через неделю ничего с ворожбой не получалось. То-ли баба Кася не хотела стараться помочь, то-ли тот кто, наложил заговор сильнее бабы Каси был, то-ли этого растреклятого венца вообще у Валерия Николаича не было. Месяц Мария Петровна ждала результата и, наконец-то, дождалась. Перед самым завершением рабочего дня к ней в офис заехал самый близкий друг Валерия Николаевича. Со словами:
- Вот тебе, Машуня, последний подарок на день рожденье от Валерки, - он выложил на стол перед ней футлярчик, в котором лежало кольцо с сапфиром в обрамлении двенадцати бриллиантов. – Любил Валерка тебя очень, но, видно, не судьба. Проблем много было. Не выдержал. Повесился в своей часовенке. Третьего дня похороны будут. Приходи. Попрощайся.
Мария Петровна сидела оглушенная новостью, кольцо из её рук выпало, друг Валерия Николаича нагнулся за ним и в этот момент зазвонил телефон.
- Да, слушаю. – взяв трубку, машинально сказала Мария Петровна.
- Петровна, радуйся, получилось. Вчерась скинула я венец с твоего, сегодня проверила, нет его на нём. Я тебе ничего не должна. Езжай к нему, да на свадьбу не забудь меня пригласить.
- Умер он. Повесился.
На другом конце провода, баба Кася ахнув, упала в обморок.
Мария Петровна положила на место трубку, одела на безыимянный палец протянутое кольцо и опустила веки. По её бледной щеке катилась слеза.
- Так ты приходи. Он бы хотел, чтобы ты пришла.
Мария Петровна, не открывая глаз, в ответ кивнула. Друг Валерия Николаича тихо вышел за дверь.
Минут через пять щёки Марии Петровны порозовели. Она вытерла единственную слезу пальцем, лизнув его, попробовала на вкус своё горе, улыбнулась и подумала:
- Какая разница как? Я всё равно победила!