Что ни говорите, а дорожные попутчики – тема неисчерпаемая. Причём, когда я ездил в составе семьи или с мамой, расклад был примерно одинаковым – я для них ребёнок, они для меня взрослые, и пересекались мы с ними довольно поверхностно. Уже потом, когда стал чуть постарше, да и потом, когда уже начал путешествовать самостоятельно, общение с окружающими людьми стало неопосредованным.
А люди эти были самыми разными. И нарочито подчёркивающими собственную элитарность (в купе фирменных поездов хватало разных чинуш районного и даже областного уровня), и откровенных урок (они в фирменных поездах не ездили). Как-то раз в дороге проснулся от того, что сосед по купе в алкогольном угаре яростно лупил свою бабу – причём, баба была намного старше его и, судя по всему, не впервой ей было получать по щщам. В купе был ещё один сосед – вместе с ним, не сговариваясь, вытолкали буяна в коридор, насовали по шее, вроде понял и присел на откидной стульчик, обидевшись. Прибежала проводница, увела бабу в своё купе, там она и пересидела до утра. Мы же с соседом снова улеглись по своим верхним полкам. Утром тот мужик с бабой пошли в вагон-ресторан и там забарагозили – в итоге пришли менты с начальником поезда, забрали их вещи, больше мы эту семейку не видели.
Как-то раз, покуривая в тамбуре, встретил там эпичное днище – целая орда с отсутствием какого-либо интеллекта на лицах ехала в соседнем вагоне, но курить выходила в наш тамбур. Как оказалось, тихо ехать они не могли, и в своём вагоне получили люлей, едва поезд выехал за МКАД. На всём протяжении пути меня мучил вопрос, как скоро их угостят в нашем вагоне. И их таки угостили. Каково же было моё удивление, когда спустя неделю я увидел эту гвардию в полном составе в одном из вечерних ток-шоу – прикамское деревенское днище ездило на запись программы о том, как их девка-школьница залетела от птушника, а его хотят посадить, а она его любит и родила, а вот ДНК-тест показывает, что её на самом деле уже пол-деревни оприходовало. Как обычно, в общем.
В 1998-м ехал с тётками-челночницами. Они уже в гору шли, сами на рынке шмотки не продавали, только ездили за ними в Москву. Всё позади было – и рэкет, и ментовские поборы, и первое кидалово. Но эти две тётки уже крепко стояли на ногах, деньги у них водились и они щедро угощали в дороге (что удивительно, даже не пытались совратить при этом). Так вот, пришли они в бизнес совершенно случайно – за шесть лет до этого медным тазом накрылся их завод. И вы представляете, когда я задал им вопрос: «Наверное, вы теперь счастливы, что тогда у вас появился шанс попробовать свои силы в бизнесе?», они ответили: «Знаешь, нам на заводе было так хорошо, что вот если бы он снова сейчас заработал, мы бы всё нахрен бросили и вернулись!»
Как-то раз ехал на длинную сессию в институт. С собой огромная сумка, где барахла и жрачки на два месяца. Билет был на боковую верхнюю полку. Под нижнюю боковую мой баул не влезал, и тогда я поставил её в рундук под одной из нижних полок напротив. В Перми они пустовали, а вот на станции Балезино в Удмуртии в вагон загрузилась семейка из двух нерусских толстых хамоватых тёток и плюгавенького мужичка, который забился в уголок и смотрел в окошко, пока эти тётки обустраивались на месте. Обнаружив в рундуке мою сумку, они вытащили её. Я попытался им объяснить, что имею право поставить туда свою сумку, они сделали вид, что не понимают. Тогда я сам поставил сумку обратно в рундук. Они начали её доставать. На шум прибежала проводница, которая встала на мою сторону. Но этих азиатских хабалок (на удмурток они не были похожи – скорее, на узбечек) было уже не унять, и они явно нарывались. Когда я был готов зарядить им обеим по лбу, мужичок, который всё это время не отсвечивал, внезапно гаркнул этим тёткам на своём тарабарском языке. Представляете – они просто перестали существовать! Быстренько взобрались на верхние полки, отвернулись к стенке, и до самой Москвы я их не видел и не слышал! Я не знаю, что там у них в моде – шариат, патриархат или какие другие вещества, но в тот момент я проникся уважением к их басурманскому домострою.
В другой раз в соседи попался какой-то жлоб из Приднестровья. Всю дорогу хаял молдаван и стрелял по вагону сигареты. Затем похвастался кейсом домашнего вина, но так и не угостил. Не сумев побороть чувство собственного величия, ознакомил с кейсом весь вагон, но так и не был понят. В итоге ему посоветовали заткнуться и на тему Молдавии, и на тему вина, в противном случае ни он, ни вино до пункта прибытия могут не доехать. Приднестровец намёк понял и тут же угомонился.
Однажды попал в купе к молчаливым мужчинам за 40. Заходил в купе последним, когда они уже переоделись в пижамки и уже готовились ко сну. Сухо поздоровались и приглушили свет. Утром никто ни с кем не обмолвился ни единым словом, и это слегка напрягало. Впрочем, по некой выправке, а затем и форме, и висящей на плечиках у стены, стало понятно, что едут siloviki. Через несколько часов первый переоделся в форму подполковника, забрал вещи, буркнул «до свидания» и покинул вагон где-то посреди костромских ебеней, на дождливом перроне маленькой станции его ждал уазик с военными номерами. Второй, оказавшийся целым «полканом», сошёл уже в Перми. И третий вылез в Чусовом, этого майора забрал автозак и увёз, видимо, в поселенческий посёлок или прямо в колонию. Я остался в купе один. Меня так утомило это молчаливое путешествие, что мне захотелось с кем-нибудь выпить и поговорить. К сожалению, денег на бухло уже не было… Но через несколько дверей было купе, в котором ехала мамочка с тремя детьми, причём самому старшему из них было годика три. Его сестричка только-только встала на ноги и время от времени бухалась на пол посреди коридора, в то время как старший уже устраивал «тыгыдым-тыгыдым» туда-сюда. Третий пассажир и вовсе ехал, прильнув к мамкиной титьке. Время от времени вся эта ватага начинала голосить, а мамашка истерично их успокаивать, и в какой-то момент мне даже показалось, что я даже в выигрыше вот с этими молчаливыми дядьками. Но самое интересное, что в том купе с детьми ехал какой-то грустный напуганный хохол. Натуральный такой хохлище с усами и чубом, разве что не в вышиванке и не в шароварах, а в поношенном пиджачке и отнюдь не богатырского сложения. Я стоял в коридоре и размышлял о том, как было бы здорово вечером уже дома нажраться водки, как грустный хохол подошёл ко мне и, заглянув в глаза, вежливо поинтересовался: «Извините, а можно мне поехать в вашем купе? У вас же свободно сейчас?». Короче, этот человек на самом деле оказался этническим украинцем, только живущим здесь у нас в одном из посёлков. На Западной Украине у него умерла мама в деревне, он ездил её хоронить и решать там с хатой. На память взял себе выводок породистых кроликов какой-то редкой породы. Он хотел их тут разводить, и на этом чуток подняться, что, в общем-то, не было лишено смысла. Но эти дети в купе…
– Послушайте, они визжат, они лезут к этим несчастным кроликам, они пытаются открыть клетки, у кроликов стресс, я боюсь, что они вообще размножаться перестанут после этого… Можно я к вам перееду, я тихий, мне кроликов жалко. С проводницей я уже обсудил, она сказала, что можно, только если вы не против… Пустите, а? Меня Мыкола звуть, то есть, я хотел сказать, Николай…
Я не мог отказать этому человеку, но поинтересовался, а не мог бы он оказать встречную услугу в виде нескольких кусочков порезанного сала, стакана горилки, краюхи душистого хлеба, ну и там по мелочи типа огурчиков-помидорчиков. Ну, Мыкола, есть же, а?
- Тю, а як же! Зараз усё организуемо! – обрадовался новый попутчик, и вскоре и у его кроликов, и у меня сменился антураж. Украинец едва не проехал тогда свою станцию, а я ещё полдня икал от удовольствия.
Как-то раз ехал со спортивным дядькой из космической отрасли. По его словам, он работал в специальном отряде, который занимается поиском и спасением космических экипажей при посадке. Дядька запомнился тем, что в подмосковном Болшево (где поезд остановился по какой-то причине посреди перегона), закричал: «Вон же мой дом! Дайте выйти!», а затем спешно собрал вещи, побежал к проводнице, та сжалилась и выпустила. Спрыгнув на насыпь, спортивный космонавт-спасатель диким сайгаком поскакал через пути в сторону жилья…
А закончу эту главу эпизодами из поездки в Красноярск. По дороге туда ехал с молчаливой бабулей из соседнего Соликамска, которая отважилась заговорить лишь за два часа до Новосибирска, где и покинула вагон. Но на обратном пути мне повезло с попутчиками. Хочу напомнить, что и сам Красноярск, и его жители произвели очень позитивное впечатление. Мне не хотелось расставаться с этим городом, а этому городу со мной, поэтому он послал мне в попутчики семью вузовских преподавателей, которые сразу сказали: «Здравствуйте! Давайте знакомиться!». Папа, мама и дочка лет десяти ехали проведать сына, который служил в Петербурге. Как-то легко и непринуждённо у нас получилось найти общий язык, всю дорогу о чём-то болтали, пели песни под гитару (вот такие преподаватели из аэрокосмического университета). Мои попытки ускользнуть от совместной трапезы строго пресекались (но, уже будучи знакомым с широкой душой красноярцев, я не удивлялся происходящему), но всё-таки есть в этом что-то удивительное – люди просто ехали вместе на протяжении 40 часов, чтобы один раз в жизни увидеть друг друга и расстаться навсегда. Обычно это вынужденное совместное времяпрепровождение никого ни к чему не обязывает. Но в этот раз всё было несколько иначе – когда ранним утром в Перми я тихонько, стараясь не разбудить спящих попутчиков, собрал вещи и попытался уйти, шепнув им дежурное «До свидания!», они вскочили со своих мест и пошли меня провожать, и мы ещё минут десять горячо прощались на перроне, при этом у людей были слёзы грусти на глазах. Я никогда не забуду этих моих попутчиков!
Но если вы думаете, что на этом Красноярск для меня закончился – то ошибаетесь! Он вообще мог не закончиться, ибо на привокзальной площади я увидел, как таксисты на пустом месте разводят какую-то бабулю с баулами, требуя с неё несметных тыщ за пятиминутную поездку до автовокзала (куда можно добраться на автобусе за копейки). Я это дело пресёк, посоветовав бабушке следовать за мной и взяв часть её поклажи. Пока ехали на автовокзал, я узнал, что бабка тоже из Красноярска, а сейчас едет на свадьбу к внуку в Чусовой, где он остался после службы в армии, найдя себе невесту. «А ты не женат, милок?» - поинтересовалась бабуля. «Нет», - развёл руками я. «Так это… давай, поехали со мной? На свадьбе погуляем, да и тебе невесту найдём! Обязательно найдём, я стольких на своём веку женила, ууу! Поехали!». Мне стоило больших усилий отказаться, но я до сих пор иногда думаю, как могла бы сложиться моя дальнейшая жизнь, если бы не отказался?..