И вновь о Лизочке Петровской... И о декане иже с ней. Ну и еще и о мышах немного. Вы помните, я думаю, публикацию "Красные трусики", где первокурсница Лиза попала в пикантную ситуацию и насмешила строгого партийного декана. А девочка она была до крайности наивная и очень правильная. Раньше сочетание этих качеств называли "добродетелью. Так вот , о Лизе вполне можно сказать, что она всегда была и упорно оставалась в высшей степени добродетельной.
Сложнее было с деканом. Он, видите ли, тоже был чрезвычайно добродетельным, только это была добродетель в мужской версии. У него она проявлялась в том, что он сохранял верность сразу двум: и своей супруге, и университету, где был деканом филфака. А это нелегко- сразу двум сохранять верность. И ему было нелегко. Когда-то его супруга с двумя детьми жила вместе с ним. Им выделили отличную квартиру в новом, так называемом "преподавательском " доме, на первом этаже. Но со временем характер "Кобы", как его прозвали негласно на факультете языкастые филологи, очень уж усложнился. И его Нина, бросив все, вернулась в Сибирь. И детей забрала. А этот факт его неописуемо огорчил. Он привык всех идейно воспитывать. А вот теперь его собственные дети оказались не охваченные этим процессом. И они могли по вине бестолковой женщины вырасти не такими преданными делу построения нового общества, как ему бы хотелось.
Чтобы хотя бы отчасти это исправить, Коба ездил каждое лето на два месяца отпуска к себе домой, в Томск. оттуда был родом этот суровый и кряжистый человек долга. Потому и "Коба", как вы уж догадались, наверное. Коба был участником ВОВ, заслуженным педагогом Советского Союза. И был к тому же просто тоскующим о семье внутренне раненным в самое сердце мужчиной. Ощущая этот последний факт самим своим еще будущим женским чутьем, девчонки наши его старались слушаться и никогда не пререкались. Жалели, так сказать, по-женски. А Лиза краснела при встречах- трусики она забыть не могла. Выяснилось, что и этот суровый мужчина- тоже.
И вот летом он уехал в Томск, а ключ оставил Лизе, под предлогом, что она стала к четвертому курсу комсоргом комсомольской организации факультета, а это, знаете, обязывает ко многому. И комсоргу он только и решился доверить все свои сокровища. Просто приятно ему было,видимо, что девочка, сумевшая вызвать улыбку на его всегда строго насупленном лице, - поживет у него в доме.
Коба был профессором, читал курсы Истории русской литературы , и у него была отличная библиотека, включавшая и в том числе редкие издания. И он перед отбытием показал Лизе, где что стоит и разрешил ей читать все, что захочется и подумать о теме будущего диплома. Он хотел взять ребенка в дипломницы, если уже ни на что другое тут рассчитывать не приходилось Коба уехал в конце июня , провожаемый всем факультетом. Его любили и боялись в равной степени, что говорит о противоречивой природе человека как такового , а не столько о нем самом.
А Лиза принялась за сохранение священной территории, поселившись на эти два месяца у него в доме. В первую же ночь она услышала какие-то шорохи, беготню легких лапок и противный топоток. Но молодой сон крепок, она отвернулась к стене и заснула вновь. А мыши успокоились к утру и настолько осмелели.что вскоре и днем стали спокойно появляться . Видимо, с Кобой у них были отличные отношения. А Лиза, хоть их на первых порах и побаивалась, но никаких истребительных мер не предпринимала. Не способна была на подобное по своей бело-розовой природе вообще. А кроме того, это ведь были хозяйские мыши...Значит, и их надо было охранять. Со временем она стала вдоль стены, откуда они появлялись, расставлять несколько тарелок с угощением - печенье они любили больше всего.
Она привела апартаменты наставника в порядок, насколько можно было келью отшельника превратить во что-то другое. Интерьер у него был своеобразный. Стояли два стеллажа до потолка, набитые книгами и журналами. Нижней полки у них не было. Хвостатые облизывались на книжки, но долезть не могли. А вот Лиза долезла до самой верхней полки, где и обнаружила литературные журнали рубежа веков - "Аполлон", "Золотое руно", "Весы". Ну, кто понимает - тот ахнет. А прочим хорошим людям объяснять нет смысла. И она стащила их оттуда вниз и принялась за упоительное чтение и рассматривание иллюстраций- они-то были интереснее самих статей.
Так они проводили свое время- мыши открыто выходили, садились у тарелок и грызли печенье, деликатно держа его двумя передними лапками. А Лиза, забравшись с ногами на Кобину жесткую железную солдатскую койку, читала и читала. Иногда один особо любопытный мышь прибегал и пытался даже забраться к ней по зеленому шерстяному одеялу. Но намерение не осуществлял и снизу своими глазками- бусинками смотрел на девочку и будто улыбался.
Ни сидеть, ни лежать кроме как на этой деканской кровати , было негде Получалась, что Лиза преспокойно спала в его постели, только что сменив постельное белье.
Прошло лето, и пора уже было наставнику вернуться домой. Он должен был сообщить о приезде. Но вот взял и не сообщил...
Одним прекрасным утром раздался звонок в дверь, и полусонная после ночных чтений Лиза открыла дверь и увидела Кобу с двумя чемоданами и сумкой дорожной через плечо. Плохо соображая спросонок, девочка вернулась в комнату, и так как ни сесть ни лечь было больше некуда, она улеглась на зеленое одеяло вновь.
Войдя в комнату, Коба расхохотался от души, увидев эту милую картину . И тем самым распугал спокойно завтракавшись мышей. Они с писком скрылись в норки, побросав печенье. "Петровская, а это-то что? "вопросил Коба, отсмеявшись,и подошел к шеренге тарелок и тарелочек у стены. "Ты кого это тут кормишь? Ты в уме? Они же все книги сожрут! "- заорал он в привычном маршевом ритме. "Ну вот я потому и кормлю, чтобы не сожрали,"- робко сказала Лиза. В этот момент ей на помощь из норы вышел тот самый любопытный мышь и, сжимаясь весь от страха, сел напротив Кобы и пристально стал смотреть на него. Это была длительная немая сцена.
"Ну, ничего,- зловеще тихо сказал Коба. - я им не печеньице, я им мышеловки две привез, давно пора всех истребить . А то развелись, вредители...
Вот тут-то Лиза и проснулась по-настоящему,и, не помня себя и тем более забыв о субординации, стала плакать и кричать примерно следующее . Не забудьте, что она все два месяца читала литературно-художественные журналы русской творческой интеллигенции, ее лучших художников и писателей.
"Вы истребители. Вы всех уничтожили. И Маяковского, и Есенина, Гумилева, и Клюева, и бедного больного Осипа Мандельштама, даже могилы нет...Вы все истребители. Вот, никого не осталось, и теперь даже до мышек добираетесь... Я не дам поставить мышеловки, я их всех заберу. Не трогайте Максима (так она называла этого самого главного в мышином царстве любопытного мыша). Я всех заберу и больше никогда не приду сюда. Вы только и можете всеееех истреблять..!.Она упала головой на жесткую комковатую подушку Кобы, щедро орошая ее слезами. и никак не могла успокоиться, пока не почувствовала вдруг, что Коба гладит ее по волосам и вздыхает: "Ну, будет тебе... Все не так было.. все было не так. и мы сами не все знали и понимали.. Ты приходи. Как я теперь тут один буду.. и мыши пусть тоже живут. Не буду ставить мышеловки. Ты приходи..."
Коба умер от рака через девять лет, в своей квартире. С ним была только Лиза. Лиза ухаживала за ним все время болезни, она его и хоронила. И встретила его вернувшуюся жену и детей, отдав им ключи.Коба отдал ей еще при жизни все свои книги. И никогда в этом доме не было ни одной мышеловки.