Когда Андрей вернулся домой из школы, отец был невменяем. Набычившись, он стоял возле холодильника и яростно сверлил взглядом пол. В руке его был зажат кусок ветчины.
- Володя, - укоризненно протянул отец, - ты снова прогулял уроки.
Андрей нервно кашлянул. Более всего его испугало то, что хитроумный старик сумел выбраться из запертой кладовки. Обычно, отца приковывали к стальной решетке и стегали кнутами до полного изнеможения. Дверь в кладовку всегда оставалась закрытой. Ни при каких обстоятельствах, отцу не позволяли выходить на прогулки по квартире без строгого ошейника.
Но не в этот раз. Видимо произошло непоправимое - отец умудрился вырваться из плена и вкусил ветчины. Теперь, всеми правдами и неправдами, старика нужно было уговорить вернуться в кладовку, до прихода мамы.
- Я не слышу ответа, Володенька. Отчего ты не в школе?
Андрей лихорадочно соображал. Вид лоснящейся ветчины в отцовской руке внушал ему самые страшные подозрения.
- Папочка, - прошептал он… -не…
- А тебе не кажется... - визгливо прервал его отец, - не кажется, что разговор с отцом должен быть выдержан в куда более уважительном тоне? Ты не находишь, что отец заслуживает большего внимания?
Он принялся нервно мерить шагами кухню.
- Твой отец, работает с утра до ночи, в поте лица, заметь, в то время как ты, ты-ы…- он удивленно воззрился на ветчину в руке, сладостно заурчал и впился в мясо зубами.
Воспользовавшись моментом, Андрей метнулся, было в комнату, но отец с животным проворством преградил ему путь. Лихорадочно жуя, он мычал что-то совсем уж несуразное, давясь лакомством.
«Черт! Вот попал-то! Старик того и гляди накинется!» - пронеслось в голове у мальчика. Отступив к стене, он миролюбиво улыбнулся и начал совершать руками успокаивающие, круговые движения.
- Папа! Папа! Прекрати! - скорчившись под ударами отца, Андрей воспринимал свой же голос издалека, сквозь пелену боли. Будто комар пищал у него в голове.
- Папу вспомнил?! -ревел старик, - Да чтоб ты сдох!!люли!
Ванька-торопуля!
Отец заулыбался, захихикал, и даже принялся топать ногами в такт.
Ай-люли! Ай-люли! - поскрипывал он. Внезапно, тень легла на довольную отцовскую морду, он пригнулся, сжал кулаки и быстро-быстро засипел:
- Оглоед, так и жизнь пройдет, поначалу любовь да любовь, потом куда ни кинь -прикорытники да спиногрызы, пеленки грязные выноси-не выноси, машина стиральная в хлам, линолеум закручивается, рубашки новые, новые, опять новые, друзья-животы, пиво, простатит, запах….
- Запах! - его голос поднялся до фальцета, - да ты хоть знаешь, чертов хряк, как от тебя пахло, когда ты родился? Как от обмылка в общественной душевой! Я еще тогда подумал-на черта нам сдался этот обмылок, гаденыш этот? Надо было удавить тебя как сестру твою, к псам! Все разрушил, все до чего дотянуться смог! Школу мне будешь прогуливать??? - рыкнул отец и бросился на Андрея.
-Папа! Папа! Прекрати! - скорчившись под ударами отца, Андрей воспринимал свой же голос издалека, сквозь пелену боли. Будто комар пищал у него в голове.
-Папу вспомнил?! -ревел старик, - Да чтоб ты сдох!
Семенова пришла домой за полночь. Не снимая тяжелых резиновых сапог, прошла по гулкому коридору, заглянула в залитую лунным светом кухню и… остановилась, пораженная ужасом.
Дверь в кладовку была распахнута настежь. Внутри было пусто.
- Вот и ты…-ласковый голос доносился откуда-то снизу.
Семенова обомлела. На подстилке у обеденного стола уютно примостился муж. Казалось, он весь лоснится от удовольствия.
- Юр…ра, - только и выдохнула Семенова.
- Ты только погляди! - звонко, по-мальчишески засмеялся муж, - только погляди! Теперь мы свободны! Больше не нужно прятаться! Как в былые времена, как в молодости! Не нужно бояться, любовь моя!
Он резво вскочил на четвереньки и забегал вокруг стола, то и дело, игриво кусая себя за зад.
- Никаких правил! Никаких ограничений! Никакой угробленной жизни! Все! Завтра же начнем все сначала! Я побреюсь, ты побреешься, черт возьми, да мы вместе побреемся и побежим, сначала вокруг дома, а потом дальше, и кто знает, - где мы в конце концов окажемся, милая ты моя!
От этих слов Семеновой стало душно. «Господи, только не ветчина!» - подумалось ей и тотчас же она поняла, что это именно ветчина, а может что и похуже. Избегая смотреть на мужа, она подняла взгляд на стол и вперилась в стоящий по центру смолистый чан со сдвинутой крышкой. Из-под крышки шел пар.
- Юрий, - ровным голосом произнесла она, - что ЭТО?
Муж разом перестал бегать по кругу, поднялся на ноги и с деланным изумлением уставился на чан.
-Ах, это…-смущенно произнес он, - это... М-да, положительно несерьезный вопрос. Что ЭТО? В самом деле…это…некоторым образом…чан.
Семеновой показалось, что мир вокруг нее сужается до размеров пресловутого чана.
- Юра…. Где наш сын?
- Где наш сын????
- Я приготовил суп, - улыбнулся муж, - Браво-супец из книги походных рецептов! Восемь ложек соли, луковица…укропчик…
Семенова осела прямо на пол. Перед глазами ее стоял чан, пышущий густым паром. И чан этот, до недавнего времени безраздельно, ментальной пуповиной связанный с нею, теперь означал не более, чем представлял из себя на самом деле:
"Браво-супец из книги походных рецептов."
Мысль, проникнувшая в ее сознание за секунду до наступления тьмы, отразилась на сетчатке глаз мгновенной вспышкой, сургучной печатью выдавила последние двенадцать лет жизни, возвращая ее к счастливому моменту ЗАЧАТИЯ.
Она увидела, насколько же голодна была все эти годы…
