Сегодня мы заканчиваем большую главу и закрываем целую эпоху имени Питера Гэбриэла. Конечно, к самому Питеру мы ещё будем возвращаться время от времени. А пока… РАЭЛЬ!!!
Стиви Хакетт
Мы работали с большой интенсивностью над альбомом. The Lamb – это плотная работа, которая содержит в себе массу деталей. Каждый из нас был переполнен идеями, потому и на пластинке их оказалось множество. Словно Таймс Сквер, наполненный людьми в напряженную ночь, а резкий вокал — это как гудок нью-йоркской пожарной машины. Сладкие сны? Забудьте. Здесь драма разворачивается день и ночь.
The Lamb для нас казался сложным приключением, которое мы пытались пережить… и, конечно же, так было и со мной. Мы натыкались на айсберги, но храбро продвигались в неизведанные воды, кишащие акулами. С моим недавним разводом и чувством вины из-за ребенка, я не был уверен, что ждет меня в будущем. Это было очень трудное время поиска пути к новым отношениям. После того, как я оставил Эллен с дискомфортом, связанным с ребенком, моя уверенность упала, поникло настроение. Я вернулся в маленькую родительскую квартиру в Пимлико. Я ценил поддержку родителей, и мне было приятно вернуться к ним и Джону, но не покидало чувство, что я потерпел неудачу, и сделал шаг назад, в подростковую среду.
В то время спаситель и менеджер группы Тони Смит сотрудничал с Майклом Альфандари и Харви Голдсмитом. Майкл в то время рекламировал Sensational Alex Harvey Band и пригласил меня на их шоу в лондонском Палладиуме. Группа оправдала свое название, и это был необыкновенный концерт. Алекс был особенно одаренным шоуменом. На вечеринке после концерта в отеле Роял Гарден в Кенсингтоне я услышал, как кто-то сказал, что без Алекса группа была бы никем. Я тут же провел параллель с Питом и Genesis. Моя рука напряглась на бокале с вином, который я держал. Следующее, что я помню, это то, что меня срочно везут в больницу. Я перерезал сухожилие и нерв. Мне наложили швы, чтобы спасти большой палец.
Группа до сих пор не закончила работу над альбомом, поэтому моя травма дала хороший повод отложить тур The Lamb. Я был зол на себя, и это был первый и последний раз, когда я позволил чему-то эмоциональному снова встать на пути моей работы. Это был поворотный для меня момент. Возникла потребность в самостоятельности, и идея записать свой собственный альбом. Но эмоционально я находился на острие ножа.
Когда я лежал в больнице, то ощущал некую оторванность, ко мне почти никто не приходил, разве что Майк... И когда я после больницы отправился к остальным в Америку, чувствовал отверженность, хотелось всё бросить. Когда тур начался, я был очень зол и об этом сказал Питу, но он ответил: «Мне на...ть!». Позднее в интервью он много говорил: «Мы отменили начало тура, потому что Стиву захотелось немного выпить – и полюбуйтесь, что получилось!» Он готов был сделать из меня козла отпущения. Мой авторитет был подорван, в итоге я поехал с ними в Америку и играл концерты с перевязанной рукой…
Ричард Макфейл
Альбом откладывался, но американские тур уже назначили, и даты изменению не подлежали, поэтому в конце концов они сделали самое худшее, что только могли – выехать на гастроли, играя новую музыку, которую ещё никто не слышал. Более того, они презентовали огромный концептуальный роман, исполняя его от начала и до конца, включая сюда же невероятные сеты и костюмы. Поклонники до этого не слышали ещё ни одной ноты, поэтому даже самым верным фанатам Genesis оказалось сложно всё переварить. С точки зрения звукозаписывающих компаний – это безумие, не в последнюю очередь потому, что альбом ещё не появился в магазинах, поэтому, даже если услышанное на концерте понравится фанатам, они не смогли бы достать копию.
Тур по США начался в октябре, а запись выпустили в ноябре. «Что это вообще такое происходит?» - пыталась понять американская публика или нечто подобное мне удалось услышать. Сзади у музыкантов находилась сложная проекция – мы одни из первых сделали что-то подобное – и всё это очень долго настраивалось. Уже после шоу, во время выхода на бис, почесав затылки, они возвращались на сцену и исполняли «The Return of the Giant Hogweed», которую многие уже узнали. «Спасибо, мы дождались хоть чего-то, что нам известно» - ожидаемая реакция.
Фил Коллинз
Мы играли альбом полностью, что было довольно изнурительно, особенно в Америке, потому что когда мы начали гастроли, альбом ещё не вышел. Мы играли два часа полностью новой музыки и плюс на бис пару мелодий, которые все знали, но к тому времени было уже поздно.
Но сама идея! Мировой тур, сотни концертов, состоящий из неопробованного материала.
Майк Резерфорд
Это было большой ошибкой. Мы устали от турне задолго до конца, потому что мы были привязаны к необходимости играть альбом целиком – некоторые песни нам вообще не удавались, живьем они не особо хорошо звучали, но надо было их играть, просто потому что они - часть всей истории, сюжета.
Учитывая, что мы нарушали гастрольное правило номер один, реакция зрителей была довольно хорошей – но, Боже, как же это было не легко!
Думаю, что идея исходила от Тони Смита, чтобы мы сэкономили немного денег, гастролируя во время тура по США на двух "избитых" лимузинах с проблемной подвеской. Их управляли два персонажа по имени Джо, с одной извилиной на двоих.
Джо и Джо были из Буффало и пришли от другого персонажа по имени Харви Вайнштейн. Перед основанием Miramax и ухода в кино, Харви с братом Бобом провели довольно успешный бизнес, организовывая концерты, хотя, как они откопали этих Джо, никто не знает. Джо и Джо знали Буффало, как свои пять пальцев, но остальная часть Соединенных Штатов оставалась для них загадкой.
Как группа, мы не ездили на автобусах. Однажды в Италии мы попробовали так и чуть друг друга не убили. Автобусы медленные, а пунктуальность никогда не была нашей сильной стороной. За исключением Тони, опаздывали все и всегда.
Ричард Макфейл
С Америкой, конечно, было сложно справиться, однако я больше не работал тур-менеджером. Эту работу взял на себя Реджис Бофф. Я решил присоединиться к европейскому туру, но скорее как друг, а не как сотрудник. Несмотря на все проблемы, мне кажется, что это всё же были удивительные шоу. По мнению Тони Бэнкса, оно удалось лишь пару раз, но как по мне всё было не так уж и плохо. Задние экраны и вся эта проекция были весьма примитивны по сравнению с сегодняшними: три слайд-проектора от Kodak Carousel на стремянке, всё связано так, что при смене слайда, всё становилось одной панорамной фотографией Нью-Йорка. Это великолепно.
Тони Бэнкс
Думаю, тур The Lamb был очень смелым, в нем были сильные моменты. Но от этих шоу мы получали меньше удовольствия, чем от всех остальных. Тут всё было под строгой дисциплиной — ты не мог взять и изменить сет-лист. Мы до этого ни разу не исполняли альбом целиком.
Другая проблема тура заключалась в том, что первая половина шоу была лучше второй, а значит, вторая часть, финишная, была слабее.
Реквизита также хватало. Это было настоящее театральное шоу. Но многое в нем было не правильно. Например, в слайдах зачастую показывалось не то, что надо. Я вообще сомневаюсь, что хотя бы на одном концерте эти слайды работали безупречно.
Ещё одна проблема — отсутствие настоящего звучания пианино. Дело в том, что у электропианино не было чувствительности. Да, на том, на котором я играл, хорошо шли номера типа «Lamb Lied Down on Broadway», но когда дело доходило до «Anyway» (у нее прекрасное классическое ощущение), то звучала она ужасно. Вообще всё в целом оставляло неприятный привкус. Положа руку на сердце, кто бы чего не думал, на сцене всё шло не так хорошо, потому что люди хотели слышать «Supper’s Ready» и «The Knife», а мы играли им песни, которые они никогда до этого не слышали.
Стив Хакетт
Старались ли мы на сцене? Не уверен. Как-то Роберт Фрипп пришел на одно из выступлений и сказал: «Для меня было очевидным то, что группу тянет в разные стороны». Возможно, он подливал масла в огонь, потому что я знаю, что он хотел работать с Питером, но я с ним согласен. Группа делала одно, певец – другое. Поверьте, я испытываю огромное уважение и любовь к Питеру, его дальновидности, так что я не возражал против других горизонтов. Я не испытываю особой ностальгии к турне The Lamb. Мы почти не играли старых мелодий.
Питер Гэбриэл
Некоторые думают, что костюмы, реквизит и слайды — это костыли, которые держат искалеченную музыку. Но если вы при сочинении песен используете визуальные образы, а во время выступления ими пренебрегаете, значит, вы не даёте публике в полной мере насладиться песней. А нам именно это и было нужно — дать слушателю в предлагаемой песне столько же, сколько и мы от неё получаем. Визуальные эффекты - это мусор, если они не объединены с непрерывностью музыки.
Фил Коллинз
В Далласе… Мы репетировали в головном офисе Showco. У них мы арендовали световое и звуковое оборудование. Мы хотели настроить свет и понять, какие слайды будут лучше всего отражать сюжет. Тур ещё не начался, а мы уже были на пороге катастрофы. Пытаться заставить три экрана работать синхронно, да еще задолго до появляния надежного оборудования… Это невозможно. Репетиции шли коту под хвост. А если не получаются репетиции, то и с туром ничего не получится. Плюс мы не догадывались о том, что готовит Питер в плане театральной составляющей. Он сам создавал дизайн костюмов, некоторые смотрелись просто дико, другие были ужасно непрактичными. Вот он в костюме «Слиппермена»… Это часть тела с надувными шарами, они же мужские яйца. Будучи в этом костюме, Питер не мог поднести микрофон ко рту. А когда он надевал костюм Ламии, в виде яркого металлического футляра, то он постоянно путался в микрофонном шнуре , и нам постоянно и яростно приходилось его распутывать. Всё наспех. Времени на исправления ошибок не было.
Чикаго (20 ноября)... Первый концерт тура The Lamb Lies Down on Broadway. В середине сета я вдруг замечаю, что рядом со мной в воздухе наполняется нечто огромное. Ну, конечно. Гигантский надувной пенис, из которого вылезает Питер в костюме «Слиппермена».
Кливленд (25 ноября)... Пятый день тура. Мы останавливаемся в отеле Swingos — модный, но дешевенький. Каждый номер имеет причудливое оформление - какие-то полоски, горошек и так далее. В такой эксцентричной обстановке Питер вдруг говорит Тони Смиту, что покидает группу. Тони уговорил его подождать до конца тура.
Питер Гэбриэл
Напряжение росло. Я говорил себе: «Окей, мы станем успешными в Америке. Станем богатыми. А что дальше? Станем ли мы похожими на другие группы, которые этого добились?»
Есть некоторые моменты, связанные с теми группами, которые мне не по нраву, и я не хотел быть частью такой супергруппы. В итоге я сам себя стал раздражать за то, чем занимался.
... и в Кливленде я сломался. Я ушел в номер Тони Смита и сказал ему, что ухожу. Он попытался меня отговорить словами: «Продержись еще несколько дней». Я сказал, что уже много думал об этом, и это конец.
Фил Коллинз
У меня осталось множество воспоминаний о туре The Lamb. По правде говоря, большую часть времени я будто в раю. Я надевал наушники, чтобы слышать себя, свой вокал, звук был замечательный. Некоторые произведения мы играли с удовольствием: «The Waiting Room» - свежая и разная на каждом выступлении, а клавишная партия Тони в «Riding the Scree» и мягкость «Silent Sorrow in Empty Boats» — обе настоящий эмбиент, — всё это тоже одно наслаждение.
Но в целом впечатление, будто мы как белка в колесе. Здесь слишком много всего, чтобы разжевать всё за один концерт. А уж тем более всё это переварить зрителям. За закрытыми дверями в коллективе нарастала тревога и обеспокоенность по поводу не самого удачного начала тура, тем более учитывая его амбициозность, масштабность и расходы.
Но благослови наших фанатов – они проявляют себя с лучшей стороны и делают всё возможное. К моменту окончания полуторачасового зрелища, когда на сцене появляются две версии Пита для финальной песни «it.» (её название написано строчными буквами и курсивом, а в конце — точка), у нас тоже всё двоится в глазах. Но мы в восторге. Хотя концерт мог бы стать настоящим триумфом, если бы публика уже знала сюжет и музыку.
Скандинавия (19 февраля)… Пиротехника выходит из-под контроля. Очень громкий взрыв, слишком мало дыма, во все стороны летят кусочки дерева от колонки. Внезапно мы лишились одного участника нашей группы. (Для уточнения: он не сгорел. Он был уволен).
Это было в Осло, выключилась вся осветительная техника, вся система мониторинга. Менеджеры пытались справиться с неполадками. Находиться на сцене стало чрезвычайно опасно, я только и увидел отлетающие возле меня фрагменты. И мы остановились на середине песни (это была песня it. — прим.). Кто-то высунул голову из-за кулис: "Извините!».
Следующее что я помню - крик в его сторону: "Ты уволен, слышишь? Уволен! Убирайся!". Зал встал. Никто не проронил ни слова.
В тот период я начал испытывать разочарование, потому что я мог играть хорошо или плохо, но никто этого всё равно не замечает. Это угнетало. О театральной стороне говорили много и все, а музыка была чем-то вторичным. В этот момент в моей жизни появилась группа Brand X, что заставило меня начать думать об уходе.
Манчестер (27 апреля)… В спокойном отеле "Мидленд" Питер наконец сообщил мне, что уходит. Я не смог скрыть свою грусть. У нас достаточно крепкие отношения в группе и вне её. Кроме того, мы оба барабанщики. А все барабанщики держатся вместе. Всегда.
Потом когда Питер сказал, что уходит, это заставило изменить мое отношение к происходящему. Мне показалось, что с ним уйдёт и театральная часть. Не то чтобы я хотел избавиться от Питера. Люди заглядывали к нам после шоу, проходили мимо Тони, Майка, Стива и меня, прямо к Питеру со словами: «Ты был великолепен! Нам очень понравилось шоу». Для публики это было «шоу одного человека».
Там же, в Манчестере, ему предложили деньги, чтобы закончить тур. Помню, там упоминались 3 тысячи фунтов. Мы все сказали: «Ну, если ему, то и нам – 3 тысячи фунтов каждому». И эти деньги не за то, чтобы остаться в группе. Это к тому, что если он хочет уйти, очевидно, что мы многое потеряем. У нас был запланирован большой тур и все, что с ним связано.
Я не испытывал никакого негатива, но по факту мы гастролировали с одним из участников, который собирался нас покинуть. Ситуация странная. Я не мог представить, что скажу: «Я ухожу», и гастролировать дальше. Но мы ничего не могли поделать, потому что были преданны нашему делу.
Мы все друг с другом ладили. Наша личная и профессиональная жизнь жили раздельно. Были «наши» и были «их». И было: «Ты останешься в группе?» - «Я не знаю» — «Ну что ж… выпей со мной, Пит».
Питер Гэбриэл
Остальным парням в группе я всё сказал спустя несколько дней в Канаде (судя по всему, 15-16 декабря — прим.). Их позиция была такова, мол, мы работали 8 лет, чтобы всего этого добиться, и сейчас, наконец, мы уже на пороге вершины, как вдруг я решил вытянуть из-под всего этого ковер. Думаю, они полагали, что я порчу то, что было, возможно, их единственным большим шансом. По сей день считаю, что я был гораздо больше уверен в том, что группа переживет мой уход, больше, чем они верили в себя.
Я чувствовал себя ужасно, но знал, что творилось у меня в душе. Я могу быть очень упрямым. Я хотел карьеру, где у меня была бы возможность брать разные проекты, но отношения в группе были как в армии. Никакой возможности быть гибким. Если ты в группе, то должен 100 процентов быть с ней и посвящать ей всё время. В противном случае, ты уходишь.
Много трений было, потому что я хотел обсудить эти варианты, а еще я был первым, у кого родились дети. Мой первый ребенок первые три недели провел в инкубаторе, и доктора не думали, что моя дочь вообще выживет.
Да, некоторое сочувствие было, но опять же... армия, ты должен строго придерживаться расписания для записи. Группа не понимала этого. Для меня в подобных вопросах, в подобных ситуациях не было приоритетов.
Сейчас у других появились дети и они понимают. Это был один из факторов, который влиял на мои мысли: «Это не тот образ жизни, который я хочу продолжать». Я не знал, чем хотел заниматься, но я знал, что устал от рока, бизнеса, всего этого. Я просто хотел уйти.
Это было безумие во всех планах, потому что к этому времени у нас накопилось куча финансовых долгов, мы только-только начинали оплачивать персонал и пытались справиться с финансами, да и в музыкальном плане у нас всё налаживалось. В общем, вся эта мирская суета шла в правильном направлении, но для меня внутри всё шло более депрессивно и мрачно.
Тони Бэнкс
Пит озвучил, что он твердо решил уходить в отеле в Кливленде, Огайо. Неприятное место, очень странный отель, где все комнаты отличались друг от друга, и все в равной степени были оформлены безвкусно. Мне досталась комнату с оранжевыми стенами. Я всегда ненавидел оранжевый и не мог там оставаться, поэтому Тони Смит сказал: «Хорошо, я возьму твою оранжевую комнату, а тебе дам свою» — у него она была в синих тонах. Поздней Тони позвал нас в свою комнату на собрание группы. Именно там нам всем сообщили, что Питер окончательно решил уходить. И снова все эти оранжевые стены вокруг. Боже, это был кошмар.
Уже после тура у меня был долгий с ним разговор, и я пытался убедить его остаться, потому что думал, что мы могли бы со всем справиться: если он хотел писать больше текстов, мы могли бы к этому приспособиться, но к тому времени он уже психологически ушел. Он, наверное, уже достаточно натерпелся в спорах и просто хотел побыть один. Он был единственным человеком в группе на тот момент, кто мог бы сделать сольную карьеру, и вопрос был в том, сможет ли группа без него выжить. То, как это воспринималось, было похоже на «Питер» и «группа»
Но несмотря на мои уговоры, его уход — был правильным шагом. Он хотел двигаться немного в других областях, плюс Питер перерос группу. Его позиционировали главным, хотя это было не совсем так.
Стив Хакетт
Я не мог поверить, что он собирается отыграть большое турне, кучу концертов, а потом уйти. Мне нравился Пит. Для меня тур прошел в борьбе, но Пит ещё до турне имел четкое представление, чего хотел получить, добиться, и он собирался это реализовать. Но когда непреодолимая сила натыкается на неподвижное препятствие — а их в группе двое, - то искры начинают разлетаться, и не обязательно, что всё это будет отвечать интересам музыки. Тони и Пит сталкивались лбами постоянно, много спорили. Тони хотел наполнить альбом большим количеством нот, а Пит – большим количеством текстов, остальные же просто за этим наблюдали.
Ничей уход из группы не обходился без доли злобы, но здесь всё происходило максимально по-джентельменски. Питер сказал, что выполнит свои гастрольные обязательства. И с каждым концертом он всё больше и больше выкладывался, и каждый из нас, никто не хотел прощаться с ним. Думаю, некоторые из нас надеялись, что в конце концов он будет доволен собой настолько, что придет в себя и поймет, насколько же это круто, что мы все вместе, и останется. Но тогда было очевидно, что он был разочарован самим форматом группы.
Майк Резерфорд
Личная жизнь Питера страдала на протяжении тура и находилась под постоянным давлением. Думаю, что написав все тексты к «The Lamb», ему было бы нелегко вернуться к нашим прошлым методам написания песен. Возможно, он чувствовал, что The Lamb был хорош как последнее слово перед уходом.
Как в случае с Энтони, я никогда не думал стоять на пути Пита, если он не захочет больше быть частью группы. Но, разумеется, мне было грустно терять близкого друга. Прежними уже никому не стать, и пусть мы до сих пор хорошие друзья, но в одну реку нельзя войти дважды. Каждый в итоге пошёл своим путем.
Стив Хакетт
Знание того, что Пит собирает уйти из группы еще больше усилило мое беспокойство, и я знал, что буду по нему скучать, как по брату. Он был очень милым парнем, и мы вместе достигли невероятных высот. Я понимал, что после ухода Пита с балансом внутри группы будет сложнее справиться. Кроме того, никто из нас тогда не знал, будет ли группа вообще существовать. В конце концов, он был её звездой.
Питер Гэбриэл
Меня спросили относительно европейского тура в Европе. Было желание сделать ещё больше концертов. Я чувствовал себя очень виноватым, потому что, якобы, уничтожаю Genesis. Во всяком случае, был шанс, что если мы отыграем в Европе, то сможем расплатиться с огромными долгами. Но, увы, и после моего ухода мы остались должниками.
Тони Бэнкс
Поначалу настроения были робкими, никто из нас особо не решался говорить о будущем, но мы в целом были заинтересованы в продолжении. Нам казалось, что мы справимся с этим. Это был очень странный период.
Кроме группы и её ближайшего окружения, больше никто не знал, что Питер уходит и что это, возможно, наши последние гастроли. Наш закулисный персонал получал от них удовольствие. Был эпизод в самом конце шоу, когда Питер находился на одной стороне сцены, а его сюжетный брат, манекен, – на другой, и свет стробоскопов светил на обоих, а ты не мог понять, кто из них кто и где. И на одном из последних шоу, кто-то из рабочих выскочил голым на противоположную сторону сцены и встал в позу, где должен был стоять этот манекен… Люди смотрели на всё это, в том числе и моя жена, практически в слезах, поскольку они думали, что для Genesis всё закончено – а тут вдруг голый рабочий на сцене: вот как после этого заканчивать?
Фил Коллинз
Наконец, Франция, и, ко всеобщему облегчению, конец тура. Как раз перед выходом на сцену в Безансоне (22 мая), в небольшом городе, близ Швейцарии, Тони Смит говорит, что последний концерт в Тулузе отменен из-за отсутствия интереса. Таков итог всему. Таким образом, предпоследнее шоу в Безансоне становится последним. Нас внезапно озаряет: похоже в последний раз мы играем такие песни, как «The Colony of Slipperman» и «Here Comes the Supernatural Anaesthetist». Это наш последний концерт с Питером. Это в последний раз мы увидим, как он пролезает в огромный пенис. Это было 22 мая 1975 года.
Майк Резерфорд
Последний концерт должен был проходить в Тулузе, и прямо перед шоу в Безансоне, он был отменен из-за отсутствия продаж. Поэтому предпоследний концерт в Сент-Этьене вдруг стал последним, и поняли это мы только за час до концерта. Странные ощущения.
Тони Бэнкс
На последнем концерте, за кулисами Питер сыграл «The Last Post» на гобое, на котором никогда толком не играл. Думаю, для людей из нашего ближайшего окружения – жены, подруги и друзья – это всё было очень удручающим. Это был настоящий конец эры, если и вовсе не конец группы.
Питер Гэбриэл
Когда мы играли последний концерт во Франции, у меня подступил комок к горлу. Большая глава в моей жизни подходила к концу, и я ничего не мог никому рассказать. У нас была политика: не давать интервью во время того тура, хотя очень часто люди говорили: «Мы дадим вам место на странице, если вы дадите возможность поговорить с Питером». Чем бы это нам помогло?
Я чувствовал себя обманщиком, что не мог рассказать людям о том, что происходит. Но я дал согласие, потому что ощущал вину, что буду хранить тишину, пока группа в себе не разберется.
Энтони Филлипс, бывший гитарист Genesis
Конечно, с остальными ему было трудно. Не знаю, можно ли использовать слово «гений» в отношении Питера, но всё-таки не каждая идея была гениальной. В этом смысл. А он пытался понять, что гениально, а что нет. А в нас не хватало терпения, чтобы выяснять подобное. Думаю, это отчасти одна из причин его ухода. Он уже начал понимать, что в музыке существует некий Modus operandi (с латинского — "образ действия", то есть привычный для человека способ выполнения определенной задачи — прим.), которому нет места в Genesis. Его борозду вспахивали в другом месте, и он был прав, что ушел.
После тура Питер Гэбриэл ушёл в никуда. Точнее вернулся в деревню Бат. Он хотел отдохнуть, «выращивать капусту и детей» и, наконец, без каких-либо препятствий воссоединиться со своей семьей.
Фил Коллинз
Обвиняю ли я Питера за то, что он ушёл? Конечно, нет. Мы были тогда с ним близки так же, как и в тот день, когда я только пришёл в Genesis. Несмотря на все сложности и неожиданные проблемы, возникавшие в турне, я наслаждался тем временем. С профессиональной точки зрения все трудности только сильнее сплотили тех, кто в итоге остался в группе. Ни у Тони, ни у Майка, ни у Стива — ни у кого не было сомнений по поводу дальнейшего существования Genesis. Мы хотели продолжать работу. Не знали как, но были настроены решительно. Надо было лишь найти нового вокалиста и нового лидера.
Питер Гэбриэл
Новый Genesis я увидел в Hammersmith Odeon спустя год. Мои ощущения? Я чувствовал облегчение. Ушло чувство вины. Всё было гораздо лучше, чем я ожидал. Хотя эмоционально я ещё был привязан к некоторым номерам. И для меня стало некоторым испытанием, когда Фил исполнял «Supper’s Ready». Со стороны выглядело так, будто кто-то другой надел мои внутренности. Но я напомнил себе, что это я ушёл из группы, а не наоборот. И что если песня мне действительно дорога, то пусть он поёт её так, как чувствует сам. Он может петь «Supper's Ready» или «Carpet Crawlers» лучше меня, но он никогда не споёт их так, как я.
Сейчас я смотрю на поющего Фила без эмоциональной привязки к песне. Мне всегда нравилось наблюдать за его взаимодействием с Честером на барабанах.
To be continued…