«Все, что ты можешь вообразить – реально», - утверждал легендарный художник XX столетия, пионер жанра кубизма, Пабло Пикассо. Гений, который вырос в клетке. Из-за отвратительной успеваемости в школе отец часто запирал Пабло в комнате с белыми стенами и решетками в качестве наказания. Со свойственной ему иронией Пикассо позже рассказывал, что сидеть в клетке ему доставляло огромное удовольствие: «В камеру я всегда проносил тетрадь и карандаш. Я сидел на скамье и рисовал. Я бы мог там сидеть вечно, сидеть и рисовать».
Первым сигналом к тому, что живопись окажется для Пикассо делом всей жизни, стало его первое слово. Это было не «мама» и не «папа». Это было слово «карандаш» («piz, piz», сокращённое от испанского «lapis»). О своей претензии на гениальность будущая легенда художественного искусства заявила, когда семья Пикассо перебралась в Барселону. В 16 лет он поступил в Королевскую Академию Святого Фернанда. Экзаменаторы были потрясены, когда Пабло за сутки прошел вступительные испытания, рассчитанные на целый месяц. Однако вскоре подросток разочаровался в местной системе образования, которая, на его взгляд, «была слишком зациклена на классике». Пикассо стал прогуливать занятия и бродить по улицам Барселоны, попутно делая наброски зданий.
Про самовлюбленность и астрономическую самооценку Пикассо по сей день ходят легенды. Легендарный художник однажды сказал другу: «Бог — это тоже художник, как и я. Я — Бог». Чувство абсолютного превосходства и уникальности и крайний эгоцентризм – лишь небольшая часть характеристик, опираясь на которые Пикассо приписывали целый букет психических заболеваний. Достоверно известно лишь то, что художник страдал тяжелой формой дислексии – нарушение способности читать и писать при сохранении нормального интеллекта.
О женщинах Пикассо высказывался нелестно: «Женщины — это машины для страдания. Я делю женщин на два вида: любовницы и тряпки для вытирания ног». Неизвестно, связано ли открытое презрение Пикассо к прекрасному полу с тем, что две из семи самых важных женщин художника покончили с собой... Однако Коко Шанель вспоминала о своем романе с гением тепло: «Пикассо был единственный мужчина во втором тысячелетии, который меня возбуждал».
У гениальности, как у луны, две стороны. Можно ли судить за эгоцентризм того, кто не искал формы, а создавал и дарил миру новые? Судить поверхностно, не различая всей глубины творчества Пабло Пикассо?.. Кто же он был на самом деле – Бог или раненый и глубоко ранимый человек?