Неожиданно для меня лето в Сибири началось с жара и зноя. Дома царила прохлада, толстые стены не пропускали жару, но как только я выходила на улицу, мне становилось дурно. Я накрывала голову чем попало, и пряталась в тень. Тень, к сожалению, оставалась только у подъезда, от которого убийственно несло ордой котов, постоянно кочующих из окна бабы Тони - во двор.
Палисадов, как в Москве, тут не делали нигде, поэтому трава под домом была закатана в асфальт, коты плодились адски и вся эта армия, как волна, захлёстывала обратно в подвал и в бабкину форточку. Но не одни коты мучили нас, но и тараканы, которые вскоре пришли от неё. И не просто пришли...
Бабка Тоня, видите ли, злая на местного " смотрящего" пса Колька и его, в принципе, небольшую и весьма приличную во всех отношениях стаю, вызвала очистку, предварительно спрятав своих котов.
С Кольком я дружила. Он ходил за мной зимой, когда я выбегала из подъезда в одной футболке и звала его через пургу, он обваливался на меня, вместе со снегом, кидался лапами, фыркая, весело лая, мельтеша белым блюдечком шерсти на чёрном волчьем теле. А когда мы ходили в баню с дочкой, на территорию Водоканала, Колёк, рыча, шел рядом, шаг в шаг и водоканальская псина Найда, убиралась в свою будку, а Колёк ждал у порожка бани, чтобы проводить нас обратно.
Я напрасно звала Колька с подругами. Никто не прибегал, не махал хвостом - колечком, не тёрся белым седым подбородком о мою раскрытую ладонь.
Колёк исчез и все знали, что его увезли... и все похохатывали, втихаря, и никто не сказал.
Наконец, увидев, что я расстраиваюсь, Славка на мои вздохи, что Колька давно не видно, наврал, что его кто - то забрал к себе, дачу охранять.
Но это было не так и сама бабка Тоня мне вскоре призналась... Наверное, её уже замучили кости для уже несуществующего Колька у подъезда, которыми давились её кошки и вороны, растаскивающие их по пыльному двору.
- Да его пристрелили. Или на мыло сдали! Хватит орать под окнами,- как то выпалила бабка, проходя мимо, - если б не я, он бы всех котяток передавил...
Я постояла ещё во дворе, борясь с онемением ног, потом, увидев, что баба Тоня гребёт со своей матерчатой синей авоськой в магазин, подумала, что если бы гнев убивал, я бы заколебалась бы закапывать трупы...
Слёзы мои лились снова и снова...И вовсе не от горя, а от ощущения собственной слабости, собственного ничтожества перед этим западно - сибирским жестоким миром, в котором все...или почти все такие чёрствые.
Поэтому, когда говорят, что москвичи уроды, я про себя смеюсь и помалкиваю. Ходят слухи, что сибиряки душевные, открытые люди...Что? Где? Какие люди?
Их, чёрт побери, меньше, чем вишенок на торте... Как, впрочем, в любой губернии нашей родины.
Через неделю баба Тоня пропала, словно куда- то уехала. Стало необыкновенно тихо.
На форточке бабы Тони всегда сидел кот, теперь форточка была закрыта. Кот метался по окну. Другие кошки тоже пытались попасть за окошко - но им никто не открывал.
Прошло три дня и я уже стала выходить по ночам на лестничную клетку, прикладывала ухо к бабкиной двери и слушала... Ничего...Мёртвая тишина.
Уйти она не могла, родственников у неё не было.
Славка работал в ночь, поэтому, как- то перед очередной его сменой, я, заметив на кухне днём толпу тараканов, растолкала его.
- Миленький...прости великодушно свою взбалмошную жену, но...у нас нашествие тараканов.
Славка, посапывая, перевернулся.
-Я куплю ловушки, милая.
- Миленький...ты не понял. Тараканы не ходили к нам раньше. Они голодные. Их наполеоновский обоз.
- Ты расскажи мне ещё про голодных тараканов...
- Надо выломать дверь.
Славка открыл глаза и сел.
-Ну, ёперный театр имени Ленинского Комсомола... Какая ёпера... на этот раз идёт?
Я, смущённо присела на край матраса.
- Бабка Тоня уже три дня не выходит из квартиры.
- Наверное, её просто нет...
- Там её кот в окне застрял.
- Слушай, женщина...Ты чего хочешь, говори сразу...
Через пять минут, когда дверь бабы Тони слетела с петель, выбежали из всех квартир ВСЕ соседи. Они лезли из своих нор, чтобы устроить нам скандал. Славка вошёл в бабкину квартиру, из которой на нас упал запах, упал, как дверь. Прошёл по комнатам ,заглянул в ванную, вышел, зажимая нос и втолкнул меня домой.
- Чего? Померла? - спросила я с интересом.
- Вызывай, короче...всех. Она живая. Но тебе туда не надо.
Через некоторое время сбежалась уйма народу...И я высунулась из-за двери, глядя, как выносят на носилках голубовато - серую бабу Тоню. Люди с любопытством обсуждали увиденное. Одни возмущались, что мы сломали дверь, другие, что шумим и некоторым спать мешаем. Никто не поинтересовался, почему пропала бабушка, как она могла пролежать в ванной столько дней и никто кроме нас не кинулся.
Меня это возмутило и я высказалась в толпу народа.
- Я жалею, что умер Гоголь. Потому что, если бы он был жив, ему нужно было ехать сюда.
Сосед, подросток с голым торсом и короткой шеей, вечно слушающий рэп на всю улицу, заржал.
- Чо ему делать тут?
- Писать продолжение "Мёртвых душ". Пиши - не хочу!
Конечно, никто меня не понял, и я пошла собирать мужа на работу и заворачивать ему забутовку.
Оказывается, баба Тоня всё это время пролежала в ванной, где упала, принимая душ, и не смогла встать. Её увезли и она, вскоре, умерла в больнице. От неё пришли тараканы, потом мыши, с которыми я боролась месяца два...Потом нашлась бабкина троюродная сестра, сделала ремонт в квартире и её оставили на выветривание. Коты рассосались, в квартиру заехали новокузнецкие ребята с ребёнком и жизнь снова встала на вечные рельсы.
Но мне казалось, что бабка получила за Колька, не иначе. Должна же быть хоть какая-то высшая справедливость!