Он перенёс малярию в Кот-д'Ивуар, денге в Тайланде, рак мозга в Италии, потерял гипофиз, в детстве в Китае прошел через концлагерь. Не пощадил его и ковид-19 в Бергамо, где Кирилл Фумагалли живёт с 15 лет. Но он справился и в мае отметил 82й день рождения.
Николай Второй в итальянском бутике
- Больше трех недель держалась температура. Я сам себе делал уколы, обошлось без аппарата искуственной вентиляции легких. Я ведь привык побеждать болезни, - смеется Кирилл Кириллович.
Однажды в феврале 2020 года я зашла в один из магазинчиков в Верхнем городе (читта альта) Бергамо и с удивлением обнаружила на стенах портреты Николая Второго, царской семьи, причем – явно старинные. Были и другие фотографии – семейные, с которых смотрели красивые молодые люди в одежде 40х годов.
- Я – русский! – заявил седовласый синьор, но далее продолжил по-итальянски: на этих фото моя мама Ольга Борисовна Меленецкая, русская, мой отец Кирилл Фумагалли, он итальянец – по отцу и русский по маме – Ольге Андреевне Островерховой. Это мои сестры, одна из которых тоже Ольга – моя двойняшка. Три сестры всю жизнь говорили с мамой по-русски, я тоже знал язык в детстве, но забыл, так как в 16 лет уехал из Бергамо в Венецию, где окончил морскую школу и подружился с художником-сюрреалистом Джоржо Де Кирико и его русской женой Раисой Гуревич-Кроль.
Затем я поработал два месяца в Исландии на китобойном судне, но когда увидел как плачет белуха, как ребенок! - тех пор не съел ни одного живого существа, хотя ничего не знал о вегетарианстве.
Далее я отправился в Париж, где работал с Армани и Карденом, одевал Одри Хепберн, а также других звёзд.
Свой первый магазин женской одежды и сумок в Верхнем городе Бергамо Кики (так Кирилла Кирилловича называют все бергамаски) открыл, когда ему исполнилось аж 70 лет! Он сделал это не для самовыражения, а – для своей старшей дочери Пилли (Пилар), хотел, чтобы она вернулась в родной город из Милана и создал ей свой бизнес под ключ.
Пальто с символом «стрекоза» (по-итальянски - лубеллола) носит весь мир, клиентки охотно присылают Кики свои фото в его одежде, и он размещает их в своем инстаграм.
Помимо Пилли, у Кики есть два сына – Никола, названный в память царя Николая Второго и Микеле – в честь Архангела Михаила.
Кики раскладывает передо мной документы, которым более 100 лет, генеалогическое дерево, в нем переплетаются ветви его русских, грузинских и итальянских предков.
Сейчас у Кики в Бергамо два магазина одежды, третий он планирует открыть сразу после окончания карантина. Во время изоляции стилист придумывает новые платья, куртки, сумки, а также делает иллюстрации к детским книгам.
В магазине Кики на всеобщее обозрение выставлен и его чемодан, с которым он в 1953 году прибыл в Бергамо из Шанхая.
Родился будущий стилист 12 мая 1938 года в Циндао, куда знатная семья его матери попала после побега из Сант-Петербурга в Китай. Им пришлось скрываться после октябрьской революции в России. Два брата матери были кадетами и погибли в Порт-Артур во время войны с Японией, попав под бомбежку.
«Когда я заболеваю, я просто прекращаю есть»
Кики мог вовсе не появиться на свет, потому как во время путешествия в Китай длиной в 10 тысяч километров из 2000 человек от холода и голода погибли 300, но Ольга, его будущая мама, уцелела. Второй момент - семья Кирилла Фумагалли была категорически против брака с дочерью Бориса Меленецкого – она не была им ровней по социальному статусу. Некогда владельцы дворцов и завсегдатаи царских балов по дороге в Харбин обменяли на хлеб все свои драгоценности. У них ничего не осталось.
Когда Кики было три года, он оказался в концлагере, где провёл три года и до сих пор хранит лоскут со своим лагерным номером.
- Я фаталист, это типично для русских. Моя мама никогда ничего не боялась, утверждая, что все написано за нас свыше и переживать нет никакого смысла.
Когда я заболеваю, я просто прекращаю есть, ложусь в постель, пережидаю, когда высокая температура убьет всех микробов, - рассказывает Кирилл Фумагалли.
- В феврале 1957 года в Италии и в мире разразилась пандемия «азиатского гриппа», читай – китайского. Тогда умерли три миллиона человек, но карантина не было. От лихорадки денге в Тайланде каждый год умирают пять тысяч человек. Два года назад, будучи в этой стране, я подцепил вирус, не знал, чем именно я заразился, но по традиции провел дома четыре дня на голоде. Я не принимаю никаких медицинских препаратов. Все лекарства мы уже имеем внутри нашего тела.
Пример мне подал мой пёс, однажды он съел яд, четыре дня пил только воду, всё время лежал, затем встал, как ни в чем не бывало.
Пока я тогда валялся с лихорадкой, ко мне приехал друг, я поднялся ему навстречу и на его глазах рухнул на пол. Друг испугался, вызвал скорую помощь, меня отвезли в больницу и в крови нашли вирус денге. Врач позвонил моей дочери Пилли и сообщил: «Мы не уверены, что ваш отец протянет до завтра, он очень плох».
Дочка летела всю ночь из Милана в Бангкок, в полдень добралась до больницы, влетела в мою палату, а я уже сидел на кровати, как огурчик. Каким чудом я поправился? Наверное, судьба!
Каждый день в течение многих лет, проснувшись утром, я благодарю судьбу, что подарила мне ещё один день жизни.
Сон – маленькая смерть. Утро – магия, которая отдаляет встречу со смертью. Я вижу её не старухой с косой, а прекрасной женщиной, которая приласкает, закроет мне глаза и шепнёт: «Пришёл твой момент, милый».
Дед застрелился, чтобы избежать плена
- Как ты победил рак?
- Мне было 55 лет, два года я провел, лёжа в кровати, не мог ходить, и был уверен, что вряд ли выкарабкаюсь. Рак съел мой гипофиз, но я научился без него контролировать количество жидкости и другие процессы в моем организме.
Думаю, что причина моей онкологии – в психосоматике. Страхи, трудности, лишения. Когда мы приехали в Бергамо, вечерами боялись включать свет, местные бросали камни в наши окна. Не хотелось бы обижать бермагасков, но они не терпят чужаков, мы были для них «китайцами», так как прибыли из Китая. Бергамо - непростое место с тяжелым психологическим климатом. Сколько раз меня били только за то, что я голубозлазый блондин, а не брюнет, как большинство мальчишек в Бергамо, что я родом из Китая...
Это сейчас, спустя 60 лет, меня все знают, мэр города лично меня приветствует, встретив на улице, - рассказывает Кики.
- Ты на 75 процентов – русский. Ты бывал в России?
- Когда мне было 16 лет, я решил уйти из дома, чтобы увидеть мир. Мама умоляла меня об одном: “Езжай куда угодно, только не в Россию!” После пережитого в детстве, она всю жизнь боялась возвращаться на родину. Я не мог ей не пообещать и слово сдержал. Мама умерла 10 лет назад, ей было 92 года. Похоронена в Бергамо. Но я так и не отважился поехать в Россию, хотя у моей мамы в Санкт-Петербурге был свой дворец, но все родственники сбежали от революции в Китай, многие погибли. Но красные настигли нашу семью и в Китае. Мне было семь лет, когда китайцы-коммунисты прибыли в наш дом вместе с русскими красноармейцами и хотели арестовать моего деда по маме Бориса Меленецкого, он был дворянином, белым офицером. Он выстрелил себе в голову, чтобы избежать плена. Его супруга, моя бабушка, Тамара Харитоновна Максименишвили-Турчелли была грузинской княгиней.
- Ольга Борисовна тоже больше не бывала в России?
- Через 30 лет маму пригласили в Питер с группой в качестве переводчика, и она поехала. Конечно, она пошла смотреть свой родовой дворец, и там с ней случилась странная история - к ней подошла какая-то женщина, упала на колени, поцеловала руку и сказала: “Наконец-то ты вернулась домой!” Это были сильные эмоции!
- А какая участь постигла второго деда (по отцу)?
- Дед Камилло Фумагалли был дипломатом в посольстве, его нельзя было трогать. Он женился на Ольге Островерховой, дочери посла царской России в Китае. Своего сына, моего отца, они назвали Кириллом. Документы о нашей семье хранятся в библиотеке Верхнего города. В городском музее Бергамо была организована большая выставка о моем деде Камилло, о том, как он жил в Китае и прокладывал Шёлковый путь. К тому же, мой дед дружил с самым знаменитым бергамаско Антонио Локателли, пилотом, героем войны, правой рукой Дуче (Муссолини), его именем названа улица в Бергамо. Рядом с фуникулером стоит его памятник.
- Памятник фашисту?!
- Да. Когда Локателли был в Китае, он гостил в нашем доме.
«Я просил маму больше не пускать отца домой»
- Как ты оказался в концлагере?
- Я попал туда с мамой, отцом и сестрой, мне было три года. Провёл там до шести лет. Вот мой номер – храню его до сих пор. К счастью, мы были там все вместе. Жизнь в заключении я воспринимал как игру. Китайский концлагерь нельзя сравнивать с известными немецкими. Конечно, мы голодали. Помню, мы поймали змею и месяц варили из неё бульон.
- На каком языке ты общался с родителями?
- Я родился в английской колонии в Китае, в русской семье, и соответственно мой первый язык был - русский, я владел им в детстве свободно. И сейчас, когда в мой бутик приходят русскоязычные и говорят медленно, я понимаю. Нежножко понимаю, но не говорю (эту фразу Кики произносит по-русски).
Однако мои русские бабушки предпочитали общаться со мной по-французски, все ваши соотечественники знатного происхождения знали этот язык. В школе в Китае нам преподавали на английском. Поневоле я был трилингвом. Все три языка были свободными. Также я говорил по-китайски. В Италии в 15 лет я выучил пятый - итальянский, но постоянно сталкивался с путаницей – на каком языке отвечать. Затем я уехал из дома и мало с кем общался по-русски.
Незадолго до своего ухода из жизни, мама наговорила на диктофон истории из своей жизни – часть на итальянском, часть – на английском, французском и русском. Моя подруга, писательница Даниэла Ванилло сейчас взялась написать книгу о моей семье на основе этих записей.
- Бергамо стал родным городом для твоей мамы?
- Итальянский архитектор Джакомо Кваренги, родом из Бергамо, возводил дворцы и здания здесь и в Санкт-Петербурге, где прожил много лет, где похоронен. Маме Бергамо чем-то напомнил родной Петербург и она сказала, что хочет здесь остаться.
- Они с отцом прожили вместе до конца дней?
- Папа умер немного раньше мамы. Сказать, что они были счастливы, наверное, нельзя. Отец происходил из очень богатой семьи, единственный сын, избалованный. Он жил своей жизнью, гулял, а мама растила одна 4 детей. Возвращался, когда хотел: когда заболевал или оставался без денег. Я говорил маме: «Не пускай его больше, но она отвечала – он нужен твоим сёстрам!» Когда отцу было 55, он вернулся к маме и больше не уходил.
- Какое отношение твоя мама имела к Николаю Второму?
- Царь на Пасху приглашал к себе в гости в Кремль многие знатные семьи - провести неделю. Семья мамы, её родители удостоились такой чести. У меня хранится медальон с портретом царя, на другой стороне там указан год и фамилия семьи.
«Удлинял ноги Одри Хепберн и гулял с Армани»
- Как ты попал в Париж?
- Покинув семью и Бергамо, три года я прожил в Венеции, затем попал в Исландию, затем работал на японскую фирму, которая выпускала резину, провода, изделия из пластика, отправился в Африку, где исследовал рынок тканей из конопли. В конце концов прибыл в Париж. Мама говорила, что во Франции много русских, и они не откажут в помощи. Она написала письмо, и меня приняли на работу стилистом. Я был хорош собой и также подрабатывал фотомоделью для журнала Vogue. Моими вечерними платьями и мной персонально заинтересовался сам Джорджо Армани – мне посчастливилось поработать с величайшим модным дизайнером. Армани говорил, что не видит большого смысла пыжиться перед белым листом бумаги, выдумывая платья, и отправил меня на улицу – разглядывать витрины магазинов и прохожих.
«Это единственный способ узнать, что вам действительно нравится и что бы вы изменили: это первый шаг к переменам» - говорил мне знаменитый стилист.
Одной из моих клиенток была актриса Одри Хепберн («Завтрак у Тиффани», «Римские каникулы»), я шил для неё короткие пиджаки, брюки и пояс из той же ткани, чтобы создавать иллюзию длинных ног. Не могу сказать о ней что-либо особенное – она была одной из многих.
Каждые 10 лет я кардинально менял деятельность, мне нужен стимул. Меня не пугали сложные экономические моменты.
Я – славянин, человек прямой и конкретный, если я работаю, то – погружаюсь в процесс целиком и полностью. Итальянцы - очень креативный народ, но мне с ними сложно - эти бесконечные шутки, разговорчики про женщин. «Давай закончим дела и потом поговорим!» - постоянно приходится просить сотрудников-итальянцев.
- Когда ты успел завести семью при такой занятости?
- Иногда я приезжал в Бергамо к маме и сестрам, и однажды познакомился с будущей женой. Она никогда не выезжала из Бергамо! Ни разу не навестила меня в Париже за 12 лет! Помню, когда я решил устроить для неё романтический ужин, зажёг свечи, она сказала – погасить, так как у них, бергамасков, свечи зажигают только на похоронах. В конце концов мы развелись, и сейчас я наслаждаюсь одиночеством. Сам убираюсь, сам готовлю еду, люблю гречневую кашу, вегетарианский борщ, рис, овощи.
- У тебя есть вредные привычки?
- До 30 лет я пил, курил и прочее. Но когда родилась моя первая дочь Пилар, я прекратил. Я решил, что моя жизнь - больше не моя, она принадлежит этой малютке, для неё я должен быть в порядке.
- Ты верующий?
- Мы с мамой раз в год ездили на Пасху в Ниццу, в православную церковь. Она делала из творога паску в виде креста. В Италии в 15 лет я был крещен в католическую веру, без этого тогда даже в школу не брали и документы не выдавали. У меня дома есть алтарь с Буддой, рядом с которым я чувствую умиротворение. Я включаю свою музыку, зажигаю свечи и как бы возвращаюсь в детство.
Иногда я езжу в Милан играть в нарды (бэкгэмон) с китайцами. Они играют на всё, очень азартны, я с ними, как у себя дома - в Китае. Мне с ними хорошо, хотя я не храню в комнатах пепел предков и не молюсь им, как это делают мои земляки. Мы плыли в Италию из Шанхая три месяца. Мы уехали последними из европейцев, я не хотел уезжать. Мой отец и я родились в Китае, мы – китайцы!
- Ты хотел жениться на китаянке?
- Только португальцы женились на китаянках, их называли хавкаст – полукаста, потому что они охотно брали в жены африканок и китаянок, там где имели колонии. Для англичан и французов это было неприемлемо. Помню, в Новой Гвинее у меня случился роман с чернокожей девушкой, который продлился два месяца, так меня англичане сразу выбросили из своего круга.
- Но всё-таки твой дом – в Бергамо?
- Мой дом – в Читта альта (Верхнем городе), нас здесь наверху 2300 населения (всего в Бергамо - 120 тысяч - авт.,), здесь моя жизнь, я редко спускаюсь вниз, разве что – по делам, так как открыл в Читта басса (Нижнем городе) второй бутик. Мы все знаем друг друга, помогаем бедным, старикам (смеётся), я и сам старый, но не в душе.
- Расскажи о твоей дружбе с великим Джорджо Де Кирико.
- С Де Кирико я познакомился в Венеции. Раз в неделю, по четвергам, он ходил в знаменитое кафе «Флориан» на площади Сан Марко, я подсел к нему: «Маэстро, можно?».
Художник как раз искал кого-то, кто говорит по-русски, чтобы сопровождать его русскую жену Раису Гуревич-Кроль. Также во многом благодаря ей, вскоре меня наняли стилистом. Затем Де Кирико снова женился, и снова – на русской. Однажды Джорджо привез на выставку в Бергамо 100 своих картин. Мы с ним ходили обедать, он каждый раз рисовал на салфетке. Джорджо не был очень приятным собеседником и человеком: закрытый, замкнутый, убежденный, что он - центр мира. «Твои бергамаски - глупцы, не узнают меня!» - недовольно заметил Де Кирико во время ужина в ресторане. «Ты ошибаешься! Они все узнали тебя, но не смотрят в твою сторону, чтобы не беспокоить!» - возразил я художнику. «Ты прав! Точно – они посматривают на меня иcподтишка», - самодовольно согласился Джорджо. Конечно, он же знал лично Модильяни, Пикассо и других гениев, и сам стал одним из самых крупных итальянских художников.
Катерина Мигулина, Италия
Благодарю за чудесные фото Елену Лукянцову из Бергамо. Если вам нужна фотосессия, обращайтесь.
Текст был опубликован в газете "Аргументы и факты" (№ 40) с сокращениями. Ссылка здесь.
Ссылка на инстаграм Кики здесь.
Чтобы найти интересующие вас тексты, заходите в мой
Путеводитель по каналу “Жена итальянца”. Темы и рубрики
Интервью со знаменитостями - в разделе 15.