В пору моего далёкого детства задумал отец построить двухэтажный дом. Первый этаж – шлаколитой, второй – из сруба. За время строительства два года жили в летней кухне. И чтобы поскорее возвести стены, отец приглашал на подмогу ребят с шахты. Коллектив на нашей стройке собирался порой до полутора-двух десятков человек, работали слаженно, потому и строительство дома продвигалось довольно быстро.
Запомнился один случай в начале строительства. Отец провёл земляные работы, возвёл опалубку для заливки шлакобетона, заранее навозил с котельной большую кучу шлака, мешки с цементов сложил в углярке (за зиму уголь сожгли, летом она пустовала и отец приспособил её под склад цемента; а глубокой осенью, когда наступит пора заново везти уголь, цемент уже будет израсходован на стройке). Одна деталь – у входа в углярку находилась собачья будка и, таким образом, находилась под охраной беспородного пса-дворняги.
Шлак с цементом и водой размешивали лопатами в рештаках – точно так же, как и в шахте (за исключением ингредиентов: вместо шлака в шахте замешивается штыб или иногда привозят песочно-щебёночную смесь). На каждую стену – по рештаку, поэтому сачковать никому из ребят не приходилось, все были заняты делом. Одни носят шлак, другие – цемент, третьи воду подают; тут же замешивают бетон и закидывают его в опалубку – наблюдать за их работой со стороны было одно удовольствие.
Поначалу цементом заведовал отец – как-никак мешки находились на территории крупной собаки. Потом случилась ситуация, когда отец отлучился на некоторое время и стройка встала из-за отсутствия цемента. Молодой парнишка решился рискнуть – пошёл за цементом. Пёс лежал в тенёчке и поглядывал на строителей. Парень дошёл до места, куда цепь позволяла контролировать собаке территорию, остановился. Пёс на него ноль внимания, никакой агрессии и злобного рычания с оскалом зубов. Со словами «Тузик хороший, я не вор» вошёл в углярку, взвалил на плечо мешок и так же без приключений вышел обратно. Пёс как лежал спокойно, так и продолжал дальше лежать. С тех пор и другие ребята тоже стали ходить за цементом, кто-то осмеливался гладить Тузика и ласково трепать его по холке – пёс не возражал и в ответ весело вилял хвостом. В общем, подружились.
Заливка шлакобетонного этажа была недалека от завершения. В группе ребят появился новый человек – до этого он был в отпуске, а выйдя на работу не медля согласился принять участие в стройке. Ну и как-то между словом ребята обмолвились, что за прошедшие дни подружились с хозяйской собакой. На что «новенький» заявил:
– Меня ни одна собака не тронет. Запросто подойду и закину кобеля на крышу углярки.
Крыша была односкатная, покатая. На нового человека пёс не реагировал. Под удивлённые взоры ребят он подошёл к Тузику, поднял его и действительно закинул на крышу! Пёс при этом почему-то не особо сопротивлялся. Оказавшись на крыше, он заметался на ней туда-сюда, гремя цепью, однако из-за большой высоты спрыгивать вниз побоялся. Радостно торжествуя победу, неустрашимый «укротитель» взял цемент и работа на стройке продолжилась в привычном ритме. Снимать Тузика с крыши пришлось отцу.
Прошло несколько дней. На очередном выходном ребята снова пришли на стройку в полном составе, работа заново закипела – шлак, цемент, вода; размеренное брякание лопат о донья рештаков, закидывание бетона в опалубку. И вдруг на одном из рештаков работа застопорилась – нет цемента. Ушёл за ним «укротитель» и пропал. Пошёл за цементом другой товарищ и видит такую картину – в дверях углярки стоит пёс, смотрит внутрь, шерсть вздыблена, уши прижаты, рычит, верхняя губа вздёрнута вверх, обнажив клыки. Сразу стало понятно – пёс держит взаперти «укротителя». Вмешиваться в конфликт не стал, дабы и ему тоже не попасть в немилость собаки. Позвал отца, ребята пошли смотреть развязку любопытной ситуации. Отец оттащил Тузика за цепь от двери углярки и оттуда стремглав выскочил перепуганный «укротитель». С его слов произошло буквально следующее:
– Иду за цементом, Тузик стоит в стороне. Зашёл в углярку, взял мешок, поворачиваюсь выходить, а в дверях Тузик оскалился и рычит, не выпускает обратно, глаза злющие. Тихо-тихо положил обратно цемент, а сам думаю – если он сейчас ворвётся сюда (длина цепи вполне позволяла), порвёт меня на куски. Оцепенел от ужаса и крикнуть не могу, от страха душа в пятки ускакала.
К остальным ребятам Тузик относился по-прежнему дружелюбно, вилял хвостом и позволял себя гладить. Они долго вспоминали этот инцидент:
– Надо же, зверь бессловесный, а запомнил своего обидчика, выждал момент и отомстил. По своему, по-собачьи.
С тех пор «укротитель» за цементом больше не ходил и вообще не приближался к собаке, а держался на почтительном расстоянии от территории досягаемости Тузика.
P.S.
На заметку:
слово дно во множественном числе не подчиняется общему правилу и пишется донья;
дно стакана – донья стаканов.