Друзья мои! У меня прекрасные новости!
Немецкий фонд согласился взять в свою программу поиска семей для бездомных животных самых «проблемных» наших хвостов: Деда, Мересьева, Лизавету.
Напоминаю, что Деду 12 лет и он может быть только единственным питомцем в семье.
Мересьев останется хромым на всю жизнь, и он боится людей.
Лизавета пережила перелом позвоночника, из-за которого навсегда нарушена работа ее кишечника и мочеполовой системы. Долгое время она не контролировала свои выделительные процессы, не осознавала когда это происходило, и какала и писала там, где лежала, стояла или даже во время ходьбы. На кровати, на подоконнике, где угодно. Она не чувствовала! Сейчас мы всё это поправили. Лоток Лизавета знает на 5. Но что будет с возрастом, во что выльются её проблемы? И если они в буквальном смысле выльются на подушку хозяина, будет ли он её лечить? Или под предлогом букета болезней усыпит? И это будет ещё гуманно. Гораздо хуже, если больную пожилую (к тому времени) кошку просто вынесут на улицу.
Вот такая вот картина. И я прекрасно понимала, что почти на 100% эта тройка останется у меня навсегда.
Да, кто-то из друзей, из волонтеров, из добрых людей мог бы взять Деда на доживание. Но квартиры друзей, волонтёров и добрых людей уже переполнены кошками и собаками. Какие шансы найти в Твери человека без животных, который возьмет Деда и будет кормить его лечебным кормом? 0 процентов? Может быть 0,000001%?
Лизавету я чужим не отдам. Причины описала.
Единственный, кто может найти из всей этой компании дом — это Мересьев. Когда-нибудь, года через два, когда он наконец поверит людям и станет подходить к рукам. Но, как только приедет в новый дом, залезет под кровать и спрячется там на полгода. И я вынуждена буду полгода висеть на телефоне, уговаривая новых хозяев «потерпеть», «подождать», «дать время», «войти в его положение». Или же мне его просто вернут. И всё начнется сначала. Хозяева Лапочки, которые год терпели ее выкрутасы — это дар богов! И кто знает, получим ли мы снова такой подарок когда-нибудь.
Почему я думаю, что в Германии или в Швейцарии, Лизавету и Мересьева не выкинут на улицу? Ну может потому, что я там жила? Я там стояла на светофорах. И все остальные пешеходы стояли. Потому что закон. Никто не бежал: «я крутой, мне надо, а те, кто ждет зеленый свет — лохи». Я там стояла в очередях в их «МФЦ». Да, там тоже есть очереди. Только в них спокойно, тихо. Все стоят и ждут — потому что закон. И ждут максимум 15 минут. По улице, где находилось моё общежитие, уборочная машина проезжала строго раз в сутки — потому что закон.
Лизавету, Деда и Мересьева не выставят на улицу — ПОТОМУ ЧТО ЗАКОН!
Да, люди глупые, жестокие, нарушающие правила есть и там. Но там с ними борются лучше, чем мы здесь. И поэтому там их меньше. И если человек берёт животное и не справляется с ним, он несёт его обратно в приют, а не в лес.
И люди, которые прожили всю жить в сытой, спокойной Европе, по другому чувствуют жизнь, они более уверены в себе, и у них больше сил. Они не тратили их в 80-е доставая дефицит, они не выживали в 90-е, в новом веке экономические кризисы не били их по головам много раз.
Моего брата за последние 10 лет увольняли с Вагонзавода три раза. Потом, когда все устаканивалось брали обратно. Хорошо, что брали. Так как ему повезло не всем. Кто такое выдержит и окажется способным не только жить самому и держать на плечах семью, но ещё и повесить на себя больное животное?
То, что наших проблемных питомцев соглашаются усыновлять люди у которых есть силы и деньги, люди готовые к трудностям — это везение! Это счастье! А ещё это результат моей четырёхлетней работы. Моей репутации. И я никому не позволю уничтожать меня, мой дом и мои достижения.
Все, кто верит в меня, все, кто мне доверяет — вы со мной.
Кто не согласен, кто против — уходите. Основывайте свои кошачьи дома и принимайте свои решения. Это, однозначно, принесёт больше пользы бездомным животным, чем наши препирательства.
Любой, кто здесь в ОД будет писать токсичные комментарии про эмиграцию, сразу отправляется в бан.
Хотите читать наши новости, хотите быть с нами, хотите помогать с нами, позвольте мне делать то, во что я верю.
Если мы вам не нужны, если вы настолько не согласны со мной в одном вопросе, что готовы поставить под удар доверие и дружбу, уходите. Иначе я уйду вас сама.
